Эллисон согласно кивнула:

— Ты говорила то же самое этим летом на Кейп-Коде.

Все смотрели, как Ленни сидела, размышляя. Лора не шевелилась. «Если Эллисон сможет принять все, что услышала, и любить Лору с Бена… Тогда все мы сможем преодолеть путы прошлого, — подумала она, — прощая друг друга и вновь становясь семьей. За исключением Клэя. Мне все еще предстоит обдумать, как быть с ним. Но многое изменится, многое станет таким чудесным…»

— Я всегда мечтала иметь сестру, — сказала Эллисон. — Помнишь, Лора, как мы, бывало, считали друг друга сестрами? Теперь мы действительно стали ими. Разве не удивительно?

Лора облегченно вздохнула.

— Да. — Она вытянула руку, Эллисон взяла ее.

— Удивительно, — повторила она, и обе улыбнулись. Бен громко прокашлялся:

— Распространяется ли это на мужа?

Эллисон рассмеялась.

— Возможно. — Она взглянула на него снизу вверх, когда он подошел и присел рядом с ней на ручку кресла. — Я люблю тебя. И не могу представить себе жизнь без тебя

Нагнувшись Бен поцеловал ее. Лора отвела взгляд, стараясь скрыть зависть. Ее глаза встретились с глазами Ленни, и Ленни все поняла.

— Ох, — произнесла Лора, — я совсем забыла…

Она взяла свою сумочку, открыла ее и достала ожерелье Ленни.

— Я принесла это тебе; собиралась передать Бену, но так будет лучше. Я так неловко себя чувствую, что мы вообще затеяли…

Ленни держала ожерелье на ладони.

— Но если бы тогда вы не затеяли, сегодня вы не стали бы частью нашей семьи.

Она улыбнулась Лоре. В ее улыбке было столько открытости и любви, что у Лоры перехватило дыхание; этого бы не произошло, если бы прожитые годы исчезли.

— Добро пожаловать обратно, дорогая Лора. Мы так скучали по тебе. Ты останешься с нами на ночь, так ведь? Можешь подождать до завтра с отъездом? Я тоже еду; могли бы поехать вместе. Нам нужно о многом поговорить, одного вечера нам не хватит.

Ленни встала и протянула руки.

Лора подошла к ней, оглушенная происходившим.

— Мне бы очень хотелось остаться.

Ленни обняла ее, как маленькую девочку, и улыбнулась.

— Такое облегчение, — прошептала она, — такое облегчение знать, что мы не ошиблись в своей любви. И следовало ждать, чтобы убедиться в этом.

Каким образом она раздобыла деньги?

Во второй раз она дурачит его: в первый раз с отцом, а теперь с советом директоров. Но теперь ей легко не отделаться; он найдет способ уничтожить ее. Для этого он использует деньги; все в конце концов сводится к деньгам. Все на этом свете делается ради денег. О чем бы люди ни думали, в первую очередь они думают о деньгах. Он свалит ее с помощью денег.

Поэтому думай, Феликс. Как эта сучка, у которой не было за душой ни гроша, смогла раздобыть столько денег, чтобы купить четыре отеля и, сверх того, два процента акций одной из крупнейших корпораций Америки? Она ворует, подделывает чеки, печатает деньги в своем подполе — во имя всего святого, сейчас не время для шуток — она окручивает какого-нибудь старикана, дышащего на ладан. Он вводит ее в свою семью…

Да, но это еще не преступление. За это ее не прищучить. Если, конечно, тут нет какого-нибудь мошенничества. Но мошенничество должно быть обязательно. Нет никакой возможности, чтобы она добыла деньги честным путем.

Может быть, кража? Драгоценности? Произведения искусства? Колби полагал, что она замешана в кражах; он не пытался скрывать своих мыслей. Но это недостаточно крупно. Таким способом она не могла набрать необходимой суммы, так? Жаль, он не спросил у Колби. какие картины были украдены. Картины Роуалтса, похищенные у него, на аукционе стоили целое состояние, но сколько можно было выручить за них, продавая из-под полы? Ничтожную часть их действительной стоимости.

Если они не были украдены по заказу того, кто готов выложить за них кругленькую сумму. В этом случае она могла получить за три картины до полумиллиона долларов. Но чтобы купить отели и часть пая, требовалось, по меньшей мере, миллионов двадцать наличными.

Может, всего понемногу? Мошенничество, воровство, вытягивание средств из мужчин. Грязные деньги.

Нужно узнать состояние ее финансов. У него есть возможности выяснить это. Да, стоить будет недешево, но в тех нескольких случаях, когда он прибегал к подобным уловкам в отношении других, расходы окупились сторицей.

На сбор нужной информации потребовалось три дня. Его источникам пришлось разыскать банки, которые она использовала для получения кредитов, в которых держали ее закладные, личные вклады. Затем пришлось найти людей, у которых они приобрели эту информацию. Все было сделано тихо и просто. Наконец полная информация легла перед ним. Она по горло увязла в долгах.

Усмешка кривила губы Феликса. Он явно преувеличил, когда говорил Колби, что выплаты по процентам могли составлять полмиллиона долларов в год. Но на самом деле он оказался гораздо ближе к истине, чем предполагал; выплаты составляли около трехсот пятидесяти тысяч долларов. И эта сумма выплачивалась за счет доходов от четырех отелей за вычетом расходов на довольно высокую зарплату. Иначе все дело развалилось бы.

У нее должна быть невероятно высокая наполненность номеров, иначе не обеспечить подобные доходы. Это означает необходимость создания и поддержания неколебимого доверия со стороны клиентов.

Интересно, что подумают клиенты, узнав, что в отношении Лоры ведется расследование, связанное с кражами произведений искусства?

Нужен лишь незначительный намек на возможные негативные последствия, чтобы посеять сомнения в тех, кто в состоянии выложить тысячу долларов лишь за одну ночь в номере ее отеля.

Лора была столь же уязвима, как кролик на поле, полном лисиц. Осталось лишь продумать, как сделать эту-информацию достоянием гласности и в то же время обезопасить себя.

На следующий день, последний день сентября и самый жаркий в истории Бостона, Феликс Сэлинджер созвал пресс-конференцию в своем оборудованном кондиционерами кабинете, расположенном на верхнем этаже «Бостон Сэлинджер-отеля». На нем был темный костюм; он выглядел торжественно и респектабельно; казалось, он — суть старого Бостона, когда выступал с заявлением перед репортерами разделов деловой информации в газетах «Адвертизинг эйдж» и «Бизнесуик», обозревателей из «Уолл-стрит джорнел», «Нью-Йорк таймс» и «Чикаго трибюн», а также журналистами из «Ассошиэйтед пресс». Они не были первыми людьми в городе; он и не ожидал этого. Но они были достаточно хороши для его целей.

И они сделали именно то, что он от них ожидал. В газетах, вышедших на следующий день, и в двух еженедельных журналах появились статьи, приводившие его высказывания в защиту Лоры Фэрчайлд.