— А если мы поставим машину здесь же? — предложил Габчик.

— Во-первых, она может насторожить Гейдриха, — опять начал возражать Кубиш, — во-вторых, она может пострадать в перестрелке и оказаться выведенной из строя. Нет, от этого плана надо отказаться и рассматривать варианты нападения в городе. В городе мы легко можем затеряться в толпе.

— А я все же думаю, что здесь было бы лучше, — настаивал на своем Вальчик. — Мы возьмем легковую машину. На ней мы свободно уйдем от погони.

— Машина сопровождения Гейдриха намного мощнее любой машины, которую мы сумеем достать, — покачал головой Кубиш.

— А если напасть на Гейдриха, когда он будет ехать с машиной сопровождения, — не отступал Вальчик, — и вывести ее из строя?

— Тогда перестрелка затянется в лучшем случае минут на пятнадцать, а то и на все двадцать, — возразил Кубиш, — Нет, этот план определенно не годится.

— Давайте пройдемся подальше по той проселочной дороге, по которой мы собираемся отступать, — предложил Габчик, — а дома снова вернемся к этому разговору.

Они все поднялись.

— А если натянуть трос и на той дороге? — все еще держался за свою идею Вальчик.

— Для этого потребуются дополнительные люди, — возразил теперь уже Габчик, — а это крайне нежелательно.

Все трое прямо по полю направились к проселочной дороге.

Артош Гайдрих последние полтора года вел очень беспокойную жизнь. К началу 1941 года всем стало ясно, что необходим какой-то единый орган, который бы согласовывал действия всех антифашистских сил. После долгих дебатов и споров было решено создать Объединенный комитет, в который бы входили представители всех ветвей Сопротивления.

Когда речь заходила о проведении каких-либо акций совместными усилиями, то, в большинстве случаев, комитет оказывался очень полезной структурой, но вот удержать от необдуманных поступков те или иные радикальные группы у него еще не очень получалось. Решения комитета в таких случаях рассматривались как рекомендации, отнюдь не обязательные для выполнения. И все же, комитет с каждым днем набирал авторитет: в спорах очень часто ссылались на его мнение.

Артошу эти полтора года приходилось все время разъезжать по стране, встречаться с командирами вооруженных отрядов, с руководителями подпольных групп. Сегодня он приехал в Прагу по настоятельной просьбе руководителя подпольной антифашистской структуры Индры. Эта структура охватывала всю территорию страны и состояла в основном из бывших спортсменов общества «Сокол». Индра ориентировался и поддерживал связь с лондонским чехословацким правительством в изгнании.

Встреча должна была состояться в небольшом кафе у Малостранской площади, недалеко от Града. Кафе было маленьким и чистеньким, его часто посещали немецкие офицеры и, очевидно, поэтому здесь не всегда спрашивали продуктовые карточки.

Артош вошел в кафе и прищурился, стараясь лучше разглядеть зал после ослепительного весеннего солнца на улице. Он довольно быстро заметил Индру: они с ним уже не раз встречались и чаще всего находили приемлемое, удовлетворяющее всех решение по всем спорным вопросам. Так как они хорошо знали друг друга в лицо, то никакого пароля не требовалось: они встретились, как старые друзья.

— Рад встретиться с вами, — улыбнулся Артош, подсаживаясь за стол бывшего учителя.

— Я тоже очень рад, — кивнул Индра, — только вот повод у меня для этого не совсем радостный.

Артош заказал себе кофе с коньяком и сухим пирожным и, только когда официант отошел на почтительное расстояние, спросил:

— Чем могу помочь?

— Вы, наверное, знаете, что наша группа работает в тесном контакте с английскими парашютистами, — не то спросил, не то утвердительно сообщил Индра.

— Догадываемся, — кивнул Артош, — и, насколько мы в курсе дел, последнее время ваши парашютисты заметно активизировались.

— Просто теперь происходит регулярная засылка новых групп, — пояснил Индра. — Работа налаживается. Однако мне нужна помощь вашего комитета.

— Какую именно помощь вы хотите от нас получить? — поинтересовался Артош.

— Видите ли, сюда заброшена английская группа, получившая задание ликвидировать Гейдриха, — вздохнул Индра. — Я категорически против такой акции: если они убьют Гейдриха, то последующие репрессии и ужесточение режима приведут не только к ослаблению, но, скорее всего, почти к полной ликвидации подпольных групп в больших городах. Мы будем отброшены далеко назад. Придется начинать все сначала. Это касается не только нас, но и всех антифашистских сил.

Артошу потребовалась почти минута, чтобы осознать, о чем идет речь.

— Сейчас такая операция просто недопустима, — покачал он головой, — Я вполне с вами согласен: она приведет к практически полному краху всего подполья. Более того, пострадают и вооруженные отряды вне городов. Можно не сомневаться, что после такой акции немцы вызовут в страну отряды по борьбе с партизанами. У нас не хватит сил оказать им сопротивление. Я категорически против такой акции и думаю, что и весь комитет поддержит мою точку зрения.

— Очень хорошо, что на сей раз наши точки зрения полностью совпадают, — грустно улыбнулся Индра, — Я передал в Лондон радиограмму с просьбой отменить эту операцию, но, боюсь, она не возымеет должного действия. Хорошо бы было подобную радиограмму отправить от вашего имени. Причем мне бы хотелось, чтобы текст радиограммы был достаточно жестким. Не знаю уж, чего они хотят достигнуть этой акцией в мировом масштабе, но здесь ее результаты пойдут только на руку немцам.

— Полагаю, что в этом вопросе с нашей стороны не возникнет никаких трудностей, — кивнул Артош. — Буквально завтра мы обсудим это на совете и примем решение. А дня через два я передам вам текст радиограммы. Я не сомневаюсь, что совет полностью поддержит нашу с вами точку зрения. Я бы назвал такую акцию просто безответственной. Как они не могут понять, что таким поступком они просто оттолкнут от себя чешский народ. Подозреваю, что после такой акции пострадают не только подпольщики и партизаны, пострадает много и просто сочувствующих нам людей. Мы потеряем и тот резерв, из которого мы черпаем новые силы.

Они посидели еще несколько минут, за которые успели обменяться новостями, и разошлись в разные стороны, договорившись встретиться через три дня.

Индра и Габчик встретились на набережной Влтавы и прогулочным шагом пошли в сторону Тройского моста.

— На мою радиограмму не было ответа? — поинтересовался Индра.

— Нет, — покачал головой Габчик, — Не было ответа и на нашу радиограмму, в которой Бартош поддерживает вашу точку зрения. Лондон о них и не упоминает, словно их никогда и не было.

— У меня сегодня будет текст радиограммы от Объединенного комитета Сопротивления, — нахмурившись, сказал Индра, — Надеюсь, голос этой организации они не проигнорируют.

В ответ Габчик только пожал плечами.

— А вы, как я понимаю, продолжаете готовиться к этой акции? — нарушил молчание Индра.

— Приказа об отмене акции не было, — заметил Габчик. — Мы должны выполнить приказ. Мы уже с вами говорили на эту тему: приказы не обсуждаются. Это в частях Ваффен-СС можно обсуждать приказ командира, правда, только после его безусловного выполнения во время боя.

— Неужели? — удивился Индра. — Я такого не слышал. В этом что-то есть. Ну да ладно. Как идет подготовка?

— Мы решили устроить покушение в городе, — сказал Габчик, — От идеи с тросом пришлось отказаться. В городе больше шансов уйти без потерь после окончания операции.

— Жаль, что я об этом узнал только сейчас, — вздохнул Индра.

— Почему? — насторожился Габчик.

— Мы попросили достать для вас трос у одного из рабочих с «Колбенки», — пояснил Индра, — Трос он достал, но на этом попался, и его уволили за воровство. Работу, конечно, мы ему подыщем, но сейчас он сидит дома и не хочет выходить на улицу: ему стыдно. Все же отработал там тридцать лет. Он живет как раз в том районе, где живут рабочие с «Колбенки».