— Вы двое! — крикнул Барракуда охранникам у пакгауза. — Проверьте третий вагон! Живо!

Двое бегом рванули к указанному вагону, но добежать до него не успели: в проеме двери появился «железнодорожник» и встретил подбежавших короткой очередью из АПС.

На площадке мгновенно все замерло. Рабочие и водители попадали на асфальт.

— Всем лежать!!! — крикнул Аракелов, выпустив обойму в воздух. — Федеральная служба!..

Из вагонов выбежали вооруженные люди. Охранники Барракуды приказа выполнять не собирались — ответным огнем положили «чекистов» у первого и последнего вагонов.

— К машине! — Барракуда опрометью бросился назад.

Несколько человек заняли положение для стрельбы с колена, прикрывая «КамАЗ».

Питон находился в пакгаузе, когда раздались выстрелы на платформе. Вскочив в кабину автопогрузчика, он поднял тубу на уровень ветрового стекла, погасил фары, и под таким надежным прикрытием выехал на площадку, поливая по вагонам из американского малогабаритного пистолета-пулемета «Ингрэм М10». Дико крича, на платформу упал Аракелов с простреленной голенью.

Барракуда пальнул пару раз наугад и бросился к груженому пятитоннику. Взревел двухсотдесятисильный двигатель, фары высветили длинную полосу…

Евгений понял, что происходит, когда увидел погрузку хайпалона в «КамАЗ». Быстро добежав до тупика, он обогнул насыпь и помчался к видневшемуся в ста метрах приземистому строению из белого кирпича. Развернувший машину человек, которого он видел за рулем «джипа» и потом — среди окружения Пименова, сам указал маршрут предстоящего отхода. «Зачем понадобилось отделять две тубы от общей партии?.. — Евгений, спрятавшись за углом строения, оказавшегося продовольственным складом, перевел дыхание. — Такой бойни не затевали из-за ящика водки во времена Аль Капоне, а уж из-за этого дерьма… Выстрелы, конечно, услышаны, с минуту на минуту сюда примчатся руоповцы. Три тонны груза — не иголка в стоге сена, спрятать не удастся, но можно представить себе, сколько бед натворит на улицах города уходящий от погони «КамАЗ», сколько людей положит из ствола этот бандит, если окрик «Федеральная служба!» не возымел на него действия!»

«КамАЗ» не успел еще набрать свои восемьдесят пять километров в час, предусмотренные техническими параметрами (два года работы в агентстве по охране грузовых перевозок не прошли для Евгения даром). Пропустив машину на полкорпуса, он метнулся из темноты, поравнялся броском с кузовом и уцепился за задний борт одной рукой. Ноги протащило по асфальту. Рванув тело вверх, он поставил правую ногу на буксирное устройство и подтянулся. Неожиданно перед ним возникла фигура с портативным пулеметом на плече. Человек секунды на три замешкался, очевидно, пытаясь понять, кто перед ним. Этого Евгению оказалось вполне достаточно. Он резко выбросил левую ногу в боковом ударе, вышиб из руки неизвестного ствол и вывел его из равновесия. Перевалившись через борт, вставать не стал — подцепил пятку наклонившегося за стволом противника и резким ударом в колено сломал ему ногу. Верзила очень крепкого сложения, на голову выше Евгения, вскрикнул, отлетел к ближайшей тубе. Евгений набросился на него сверху, стараясь прижать рычагом предплечья на горло к металлическому полу. Машина притормозила, туба катнулась вперед и ослабила тяжелый башмак. Верзила сориентировался, вытянув над головой руку, схватил его за скобу и попытался ударить Евгения, и хотя тот в последний момент успел сблокировать руку, башмак, падая, рассек кожу на его темени. Машина рванула вперед. Евгений откатился в сторону. Полуторатонная, ничем не зафиксированная туба покатилась, проутюжила верзилу, выбила задний борт и упала на асфальт. «КамАЗ» принял вправо и остановился… Барракуда услышал, как лязгнул борт, увидел в зеркальце, как покатился по асфальту драгоценный груз.

— Что там у тебя, Питон?! — хлопнув дверцей, зло крикнул он на бегу.

Заглянул в кузов. Раздавленный Питон захлебывался кровью. Кто-то сзади ударил Барракуду по подколенным связкам. Взмахнув руками, он как подкошенный упал на асфальт. Хотел вскочить, но в горло больно вонзился ствол «Ингрэма».

— Отдыхай, — приказал незнакомец с залитым кровью лицом, — приехали.

Со стороны Товарной-Смоленской, разрывая темноту проблесковыми маячками, мчалась вереница машин.

Ни упоминание французского посла, ни «приглашение Жака Ширака», ни тем более взятка не помогли — возможности «Контратэкс-Тур» оказались вовсе не беспредельными. Документы были готовы только через неделю после запланированного отлета, билеты и того позже, зато теперь Евгений оформлял отпуск, будучи в полной уверенности, что встреча с Валерией в Орли непременно состоится и что эта последняя «драка», в которую он ввязался, не сулит никаких неожиданностей.

В воскресенье утром собрались у Илларионовых. Пока женщины стряпали на кухне пельмени, хозяин квартиры на балконе обсуждал с Каменевым и Нежиным дело, в которое их втянул Столетник. Сам виновник на балкон не выходил, а безучастно разглядывал корешки книг Катиной библиотеки.

— Иди сюда, француз, — позвал его Каменев.

— Не могу, Саныч. Там у вас дымно, а я курить бросил. Легкие берегу.

— Не дури, разговор есть.

— Мне ваши разговоры про бандитов порядком надоели.

— Если бы не ты, провокатор, мы бы говорили о музыке и женщинах.

— Разговоры о музыке и женщинах бесплодны, ибо то и другое непредсказуемо.

— Давно ты к такому выводу пришел, лягушатник?

— Это не я, это мой земляк Мари Франсуа Аруэ, он же Вольтер, сказал.

— Иди, иди, — подключился Нежин, — у нас к тебе вопросик имеется.

— Пусть мне Алексей Иваныч пришлет повестку в прокуратуру. Только я все равно ничего не знаю, ей-Богу!

Отложив книгу, он все же вышел к ним на балкон.

— Не поминай Бога всуе, — сказал Илларионов. — Подумай лучше, куда мог подеваться Чалый.

— Кто-кто? — наморщил лоб Евгений.

— Да с тобой серьезно говорят, Эжен, — достал сигареты Каменев.

— Чалый… Чалый… Нет, не знаю такого. Обратитесь в частное сыскное агентство «Альтернатива». Там за сравнительно небольшую плату вам смогут помочь.

— Вот гад, а? — чиркнул спичкой Каменев.

— Я не гад, а потенциальный пассажир самолета авиакомпании «Эр-Франс», — парировал Евгений. — Ничего не видел, ничего не знаю, ничего никому не скажу.

— А если я тебя прижму как муху к оконной раме? — хитро прищурился Илларионов. — Возьму подписочку о невыезде?

— А разве с мух берут подписки о невыезде?

— Ну, о невылете?

— А на каком основании?

— Найду.

— Да что вы!

— Значит, ты продолжаешь утверждать, что ни к чему не причастен?

— Боже упаси!

— А Петрова с грузом общей стоимостью шесть с половиной миллионов долларов кто задержал?

— Кто такой Петров? Не знаю такого. О грузе впервые слышу, тяжелее авторучки ничего не поднимал. Долларов в глаза не видел, мне зарплату государство Российское в рублях выплачивает. Но если это так, как вы сказали, то поздравляю доблестные правоохранительные органы с очередной победой на криминальном фронте, а вас — с предстоящим повышением по службе,

Нежин засмеялся и похлопал в ладоши.

— Ну что, мужики, — подмигнул Илларионов, — прижмем?

— Прижимай, Алексей Иваныч, — дал добро Каменев. — Уйдет ведь, паразит. Женится в Париже, примет французское подданство, потом его попробуй достань.

Евгений присел на приступок, обхватил колени руками и изобразил на лице предельное внимание. Илларионов вынул из кармана фото Киреевой в целлофановом пакетике.

— Это кто, Женечка? — спросил он притворно вежливо.

— По-моему, это женщина, — рассмотрев фотографию, ответил Евгений.

— Уже хорошо. А что ты можешь о ней сказать?

— Красивая. Это, что, знакомая ваша?

— Ты раньше эту фотографию видел?

— Конечно, нет. А где вы ее взяли?

— В кармане арестованного Петрова, которого ты задержал.