«Женя, перезвони, если можешь!..»

Он заказал Париж и лег, но сон больше не возвращался.

Пес храпел, растянувшись на ковре и положив голову на тапочки. Евгений думал о том, что, наверно, очень нужен сейчас Валерии. Сомнений тут и быть не могло, потому что иначе за три года, прошедших со дня их разлуки, она давно могла бы найти себе какого-нибудь француза. Она же регулярно присылала ему письма, и он отвечал, чувствуя в минуты эпистолярного творчества приливы нежности и тоски. Была ли то тоска по прошлому? По той женщине, которая мелькнула в его жизни и исчезла, как будто и не было никогда их мимолетной встречи? Письма приходили все чаще и чаще, и с каждым днем, месяцем, годом он чувствовал, что пора расставлять точки над «i». Думал о том, что едва ли приживется там, на чужбине; боялся, что, взвалив на плечи груз ответственности за семью, никогда уже не сможет быть тем прежним Женькой Стольником, которым хотел остаться сам и оставался для нее поныне. Да и она в своем разрыве с бывшей Родиной была так решительна, что он никогда бы не рискнул предложить ей возвращение в мир несбывшихся грез и сплошного обмана. Что, если посредством писем она всего лишь пытается унять боль одиночества, а ему пишет лишь по той простой причине, что писать больше некому? Зачем, зачем ей нужен именно он, зачем частичка его души так прочно поселилась в ней, в целом благополучной и нестарой еще женщине из богемного мира, чуждого и непонятного профессиональному неудачнику? Сколько же усилий приложил он, чтобы не строить иллюзий по поводу их отношений! Но если это любовь, то, должно быть, она и в самом деле всесильна и необъяснима.

Междугородка отозвалась через час.

«Париж заказывали?»

— Да, да!

«Не соединяет. Будете ждать?»

— А что у вас соединяет, барышня?

«Лондон могу предложить. Устроит?»

— Тогда, пожалуйста, Букингемский дворец. Спросить Лизу.

«Ожидайте».

«Скорее всего, ее хотят скомпрометировать слежкой, а это значит, что я должен себя обнаружить, — еще и еще раз просчитывал ситуацию Евгений. — Тогда в игре задействован кто-то третий, чтобы проверить — не тащится ли за ней «хвост»…»

В пять часов утра он уже сидел на ступеньках лестницы в подъезде дома номер пять по улице Лесной. Вымытый и заправленный «москвич» стоял в ста метрах отсюда среди других бездомных машин. Из окна лестничной клетки Евгений поглядывал на улицу, надеясь в редких прохожих узнать «топтуна», но если таковой и существовал, то замаскировался отменно: не исключено, следил из противоположного дома.

Диск счетчика двадцать пятой квартиры стоял на месте, лишь изредка проворачиваясь с малой скоростью — срабатывало реле холодильника.

Была суббота. Никто из дверей не выходил, люди отсыпались после трудовой недели. В шесть часов этажом выше заработал «Маяк», звякнула кастрюля, зажужжала кофемолка, послышались шаги. Потом опять все стихло, лишь гудели троллейбусы да изредка проезжали легковые автомобили, притормаживая у светофора.

«Три дня, — думал Евгений, разглядывая фотокарточку женщины. — Почему именно три?..» Интерес к сроку, оговоренному посланником клиента, был не праздным: груз, доставленный в пакгауз товарной станции с Зарайского завода, должен пролежать там до понедельника — те же три дня. Случайность или они действительно интересовались поведением красавицы в связи с хайпалоном непонятного назначения?.. Так или иначе, но совпадение этих сроков было единственной зацепкой. Для каких бы то ни было версий недоставало фактов.

В половине седьмого хлопнула парадная дверь, и кто-то стал подниматься по лестнице. Евгений на цыпочках преодолел еще один пролет и замер. Против ожидания, человек не стал доставать ключей или звонить — постоял немного и удалился. Как только дверь за ним захлопнулась, Евгений осторожно выглянул в окно. Мужчина в мешковатом сером костюме мелькнул и исчез из поля зрения. Стояли холода, человек в костюме выглядел нелепо. «Пижон или морж, — подумал Евгений, но тут же сообразил: — Машина!.. На машине приехал!..» Выяснить, связано ли его появление с незнакомкой, не представлялось возможным, но на этой стадии следовало подозревать всех.

В семь часов в глубине двадцать пятой квартиры послышался наконец звонок будильника; еще через минуту диск счетчика завертелся быстрее, — возможно, хозяйка поставила на плиту чайник. Стереоскопический глазок в двери не позволял подходить близко. Прижимаясь спиной к стене, Евгений спустился на несколько ступенек и напряг слух. В ванной явственно слышался шум воды. Зашевелились соседи — отворилась дверь на нижней площадке, кто-то повел на прогулку собаку. Неожиданно в двадцать пятой послышался женский голос — далекий, приглушенный, говорили в комнате или на кухне. По крайней мере, не в прихожей, и Евгений уверенно прильнул ухом к двери.

«…Через час… Нет, Валя, я сама… На ходу… Не тяжелая, нет… Все привезу… Еще что?.. (Смех). Себя обязательно!.. Прибудет Дьяков?.. Бегу, бегу. Целую… я тоже… очень!»

«Через час будет у этой Вали или через час выйдет из дома?.. — пытался угадать он, поднимаясь к окну. — Что-то обещала привезти… Интересовалась Дьяковым…» Информация ни о чем не говорила, оставаться в течение часа в пробуждающемся подъезде было бессмысленно.

Выйти и сесть в машину? Тогда нужно уезжать, иначе сразу раскусят. Но на расстоянии узнать женщину, которую никогда не видел, — тоже проблема: как одета? Какого роста?.. По фото он смог определить разве что возраст — лет 25–30, обратил внимание на прическу, но теперь осень, и на ней может быть головной убор… В подъезд кто-то вошел, зазвенели ключи. «Стой, Джек!» — раздался мальчишеский голос. От сердца отлегло. На полу Евгений увидел почерневшую консервную банку с окурками, поставил ее на подоконник и достал сигарету: если кто-то станет спускаться сверху, останется только снять куртку, — дескать, чей-то гость вышел покурить, поди разберись, чей.

Но до претворения этого плана в жизнь дело не дошло — два часа томительного ожидания кончились: в прихожей двадцать пятой квартиры раздался стук каблуков, щелкнул замок, дверь распахнулась… Два поворота ключа в верхнем замке, еще два — в нижнем… Удаляющиеся шаги… Хлопок парадной двери… Евгений подскочил к окну, засек знакомую по фотографии прическу и бежевое пальто — женщина пошла направо.

Он расстегнул куртку, сунул в рот сигарету. Выйдя на улицу, стал демонстративно застегиваться, затем не спеша прикурил и, поеживаясь от утренней прохлады, зашагал в противоположную сторону. «Прошла метров сто, — он спиной чувствовал незнакомку. — Если не сядет в троллейбус и дойдет до перекрестка…»

Синий «джип», стоявший неподалеку от бровки, двинулся ему навстречу. Евгения подмывало заглянуть в салон, но он заставил себя отвернуться, продемонстрировав полную индифферентность к движению на мостовой. И только сев в машину и вставив ключ в замок зажигания, внимательно посмотрел на объект преследования. Женщина в троллейбус не села, свернула за угол. Синий «джип» снова прижался к тротуару в пятнадцати метрах от перекрестка. До тех пор, пока он там стоял, ехать за ней было рискованно, а женщина между тем удалялась. Евгений начинал нервничать: не хватало еще упустить ее, проторчав столько времени в подъезде! Судя по сизоватому дымку из выхлопной трубы, водитель «джипа» двигатель не выключал, но и из машины не выходил. Минута показалась вечностью. Наконец «джип» проворно рванул вперед, к перекрестку, показал правый поворот. Как только он скрылся из вида, Евгений поехал следом. Водитель «джипа» остановился, пропуская его вперед. Пришлось проехать как ни в чем не бывало. Преследуемую женщину он заметил на выезде с Миусской — она садилась в красную «хонду», стоявшую возле какого-то учреждения из стекла и бетона: там была небольшая автостоянка. Но самое главное: удалось увидеть, что за рулем «джипа» сидел человек в приметном сером костюме. Теперь предстояло объехать квартал и следовать за ним. Свернув с Миусской, Евгений набрал скорость. Оставалось надеяться, что водитель «джипа» не обратил внимания на старый «москвич», оказавшийся в заметно оживившемся потоке.