Из ступора его вывел кок.

– На плите.

– Что?

– Чайник! – рявкнул кок и с еще большим ожесточение принялся чистить овощи.

– Ах да, простите. – Карисмус нарочито медленно отмерил сушеных трав, залил их кипятком и накрыл кружку первой попавшейся миской. Кок посопел, но ничего не сказал на такое самоуправство. С этим путешественником сплошная экономия: сухари да вода.

– Э-э-м… – Начать разговор оказалось непросто, но Карисмус уже оправился от потрясения и, указав на стол, спросил: – Что за зверь?

– Морской демон, – обескуражил ответом кок.

– Никогда не слышал. Выглядит как…

И тут кока прорвало:

– Ты не видал, какова эта мерзота сверху! Чудище! Злющая тупая тварь. Они и друг дружку жрут ничтоже сумняшеся. Но нам такая – подспорье на безрыбье-то. Отрубишь вот… ногу, новая вырастает. Главное, водорослями сытно кормить. Ну и кости обратно ей же.

Кок помолчал, сосредоточенно затачивая нож, покосился на ногу.

– Жуть, – отозвался Карисмус.

– Не то слово! Ежели готовлю этот мосел, завсегда о пакости разной думается. У жинки вон моей тож ноги стройные были, кажна сволочь заглядывалась.

Кок дотянулся до бутылки, отхлебнул. Не первый раз, видно, прикладывался.

– Хошь?

Карисмус от хреновухи вежливо отказался, искоса глянул на разложенные рядком тесаки да так и не решился уточнить, что стало с женой кока. По здравому рассуждению, с кем-нибудь сбежала, муж-то все больше в море.

– Поговаривают – не без гнусного колдунства дрянь эта появилась, удобно все на магов-то списывать, – доверительным тоном произнес кок, понизив голос. – Да только в теплых водах и не такая жуть водится: и трехглазые, и двухголовые… Есть и другие… Разумные, на людей похожи. Разбойничье отродье.

Карисмус процедил настой, наполнил флягу и ушел к себе в глубокой задумчивости. О еде после увиденного думать не хотелось пуще прежнего. Что если правда – маги сотворили морских демонов? Был же в истории период, когда практиковали евгенику. Природе такой выверт, как ноги у морских обитателей, без надобности. Получается – поедать подобных тварей это… Каннибализм! Отчасти. Этическая сторона вопроса мучила Карисмуса, но не проповедовать же вечно голодной команде воздержание от привычной пищи до, так сказать, выяснения. Как бы самого на котлеты не порубили. И каким образом выяснять происхождение морских демонов?

Разбудил путешественника толчок и резкий крен судна, затем снова и снова. Юноша выбрался на палубу. Волны лупили в правый борт, закладывая судно на левый, над головой хлопали паруса. Штурман лежал под рулевым колесом, только страховочный трос не позволил морю слизнуть его тело. Карисмус бросился к нему, перевернул на спину. С безвольно отвисшего подбородка стекала слюна, пульс не прощупывался.

Каюта шкипера, куда юноша с трудом добрался, цепляясь за леера, оказалась пустой. Команду он обнаружил в кубрике. Мертвы. Все мертвы. «Их отравили!» – осенила страшная догадка. Против тех, кто вне закона, все средства хороши. Такая вот купаса.

Карисмус вновь вылетел на палубу. Теперь волны перекатывали через нее – корабль просел. Даже он – профан – это понял. Пробоина? Из мрака выступило продолговатое молочно-белое пятно и стало увеличиваться в размерах. Ветровой столп!

Юноша бросился в трюм, на ходу сотворяя пульсар для освещения. Сумеет ли он в одиночку заделать пробоину? А если сумеет – что дальше?

Пульсар осветил изрядно подтопленный трюм, и вода продолжала прибывать – всякий раз, когда судно накренялось, пробоина фонтанировала. Карисмус увидел шкипера, впечатанного в борт сорвавшимся с креплений грузом – связкой тюков. Судя по всему, что-то придавливало груз под водой, иначе бы его мотало при каждом крене.

– Помоги! – взмолился пострадавший. – Все деньги отдам, только вытащи!

– Не нужны мне твои деньги! – возмутился Карисмус. Он сформировал чахлое огненное лезвие и крест-накрест полоснул по связке тюков. Те распались, вывалив содержимое, заботиться о сохранности которого уже не имело смысла. Карисмус подхватил шкипера, пытаясь вытащить из ловушки, но тот истошно заорал. В холодном пронзительном свете пульсара стало видно, как в толще воды разбухло кровавое облако.

– Нога! – простонал шкипер. – Оставь меня, пробоину затыкай!

Легко сказать! Карисмус подхватил первый попавшийся тюк и двинулся к пробоине. Корабль накренился, и юношу едва не сбило собственным багажом: по отсеку мотало ящик с телом Рансура.

У дальней переборки неожиданно вынырнула тварь, о которой Карисмус и думать забыл.

– Не бойся, он прикован! – крикнул шкипер.

Карисмус не успел разглядеть морского демона, – не до того было, – но и пробоину заделать он тоже не успел.

***

Зона мертвого штиля вокруг ветрового столпа простиралась на несколько десятков метров, и всю ее заполонили обломки. Мертвыми здесь казались и вода, и воздух. А за невидимой гранью по-прежнему бушевало море.

Карисмус едва ли помнил, как ему удалось вынырнуть и подобрать шкипера. Их судно треснуло как ореховая скорлупа, едва соприкоснувшись со столпом, таящим в себе защитное заклинание. И теперь юноша держался за обвязку продолговатого ящика – его собственного багажа. Тот выскочил из воды подобно разыгравшейся рыбе тельфине и рухнул обратно, подняв тучу брызг. Пристанище Рансура сделалось для потерпевших кораблекрушение спасительной соломинкой. Тум – так звали шкипера – лежал на крышке ящика. Двоих тот не выдерживал.

– Не жилец я, – пробормотал он бескровными губами. В лунном свете Тум выглядел заправским покойником. Карисмус, как мог, перетянул ему поврежденную ногу, чтобы остановить кровь, и худо-бедно соорудил обкладки. С рассветом выяснилось, что нога у шкипера продолжает кровить. Открытый перелом выглядел плохо, да и крови Тум потерял много.

К утру буря стихла. Карисмус вытолкал ящик за пределы защитной зоны столпа, куда указал Тум. Течение подхватило их и понесло в открытое море, но вскоре изменило направление, как и говорил шкипер. Но их поджидала другая опасность – морские хищники. К ветровому столпу те не приблизились, как ни манила их человеческая кровь. Стоило активировать каменный ветродуй – нахождение в воде поблизости оборачивалось пыткой. Морские рыбы и гады с этим знанием рождались, ибо оно веками впечатывалось их предкам с горьким опытом. Потерпевшим кораблекрушение в каком-то смысле повезло, что мимо не проходило судов и столп не активировали, когда они болтались вблизи от него.

Когда забрезжила надежда на спасение – вдали в сизой дымке показалась полоска земли, – их взяли в кольцо. Треугольные спинные плавники уверенно рассекали водную гладь, постепенно сжимая захват.

– Не думал, что закончу так, – Тум посмотрел в глаза собрату по несчастью, во взгляде читалась отчаянная жажда жизни.

– Еще поборемся! – Карисмус принялся ворожить. Льдина вышла на славу: с мощной подводной частью – не опрокинешь. Ящик вмерз в нее точно по центру, и больная нога Тума тоже вмерзла – шкипер не смог ее приподнять. Хищников магические эманации отпугнули, но ненадолго. Карисмус едва успел сформировать ступени на отроге скользкой ледяной глыбы и забраться к Туму.

– Прости, – сказал он ему, увидев какой «гипсовой повязкой» наделил товарища.

– Так даже лучше, – усмехнулся в ответ шкипер, – меньше болит. А ты, значит, маг.

– Я не закончил обучение, – признался Карисмус, не видя смысла таиться, и вскрикнул: рыбина боднула их ледяной островок.

– Стал быть силенок в тебе маловато, – сделал неутешительный вывод шкипер.

Тум с тревогой наблюдал как быстро тают края льдины, и вдохновленные примером товарки хищницы все увереннее бодают их спасательный плот.

– Дай-ка ногу освобожу – обморожение скверная штука, – сказал Карисмус. – Знаешь, все хотел спросить, что тебя в грузовой отсек понесло посреди ночи?

– Спустился глянуть не забыл ли кок дверь запереть. От запаха купасовой наливки нос намертво заложило, я и ушел от своих выпивох. А потом услышал – демон бузит, цепью громыхает. Он же, когда отрубленные части отращивает, вялый становится, а тут разошелся. Теперь вот кумекаю – магию он чуял. Подложили сысковики подлянку в какой-то тюк, чтобы нас потопить, сволочи! И Жумель – тварь продажная!..