— Я-то мать, — со смехом отвечала нимфа. — А ты кто?

Царица опешила.

— Погляди на моих сыновей! — продолжала Ниоба. — Все силачи как на подбор. Мне есть чем гордиться! А у тебя пара замухрышек, ты не научила их даже различать свой пол!

Золотистые брови Лето гневно сдвинулись. Она так гордилась своими близнецами, что не потерпела бы и малейшего упрека в их адрес.

— Твоя дочь Артемида, — тем временем продолжала насмехаться Ниоба, — носит короткие волосы, подпоясывается, как мужчина, и целыми днями скачет по лесу. А твой сын Аполлон отпустил кудри ниже пояса, как у бабы, и метет подолом землю. Разве он мужчина?

— Довольно! — Лето выпрямилась и вышла из разбитых носилок. Она не любила обнаруживать свою силу, но сегодня был как раз такой случай. — Может быть, мой сын не мужчина, а дочь не женщина, но, клянусь Северным Ветром, еще до заката они докажут, что вдвоем стоят твоих четырнадцати гаденышей. — С этими словами Лето подняла руки ладонями вверх и воздвигла между собой и обидчиками непроницаемую стену, которую камни пробить не могли.

— На вашу мать напали великаны! — Арес, размахивая копьем, ворвался в пещеру.

Стояло раннее утро. Солнце рисовало на полу золотистые пятна. Обитатели только просыпались. Лохматая Афродита сидела у остывшего очага и осторожно ощупывала пальцами припухшую нижнюю губу, которую позавчера разбил во время ссоры Арес.

Артемида уже поднялась и, собрав волосы в хвост на затылке, принялась растирать ячмень на каменной зернотерке. Она собиралась добавить в муку молоко и замесить лепешки, но, услышав слова Ареса, Охотница выронила пестик и вскинула на гостя удивленные глаза.

— Один я с ними не справлюсь, — задыхаясь от быстрого бега, выкрикнул копейщик. — Их полтора десятка. Они кидаются камнями!

— Скорее! — Аполлон схватил лук.

Боги вылетели на улицу, как камни из пращи. Афродита, которая одна в этой воинственной компании не имела никакого оружия, кроме своей чарующей красоты, посчитала неудобным оставаться дома в трудный для хозяев час. Она последовала за остальными, правда, не так быстро, как легконогие дети Лето или грузный топотун Арес, которого хлебом ни корми — дай подраться.

Поэтому Урания первой заметила громадную фигуру, приближавшуюся к Собачьему холму со стороны моря. Это был чудовищных размеров мужчина в львиной шкуре. Его отполированная до блеска булава сверкала на солнце. При виде героя, о похождениях которого столько судачили на Олимпе, Афродита онемела от восторга. Рядом с ним Арес при всей своей божественной силе казался комаром.

— Э-ге-ге, красотка! — заорал Геракл, размахивая дубиной. — Это что за драка под горой?

— Боги бьют гигантов, — зачарованно глядя на него, ответила Афродита. Она подошла к герою и коснулась пальцами львиной шкуры. — А что, твой жезл такой же большой, как палица?

— Они близнецы, — со смехом отозвался Геракл.

Жаркий румянец запылал на щеках богини.

Тем временем бой под Собачьим холмом был в самом разгаре. Лохматые отпрыски Ниобы, среди которых оказались и женщины, швыряли в богов громадные валуны, отрывая их от вершины и с грохотом скатывая по склону. Наступающие едва увертывались, а Аресу попали булыжником в челюсть. Хорошо, что Аполлон, бывший рядом, мгновенно вправил ее на место. А то бы воинственный копейщик так навсегда и остался с широко разинутым ртом.

Лето, руки которой устали удерживать непроницаемую стену, отошла в сторонку, под сухой куст дикой розы, и расположилась там, обмахиваясь краем гиматия. Она с удовольствием наблюдала, как ее дети поражают детей Ниобы золотыми и серебряными стрелами.

— Боги, говоришь, дерутся с гигантами? — переспросил Геракл, глядя в васильковые глаза Афродиты. Ее пальцы уже теребили пряжку его ремня. — Не сейчас, женщина. — Он прищурился, прикидывая, чью сторону занять в драке. Боги сильно досадили ему, особенно Аполлон. Но, узнав, что великаны напали на мирную старушку, Геракл преисполнился гнева.

— С каждым из них я бы справился в одиночку, — почесав нос, заявил герой. — А вот со всеми сразу… — Он выразительно посмотрел на Афродиту. — Может, ты заманишь их по одному во-он в ту пещерку?

Урания нахмурилась, она не любила отсрочек.

— А что я за это получу? — Ее губы капризно выгнулись, взгляд стал требовательным.

— Меня, конечно! — Геракл стукнул кулаком в грудь. — Клянусь громом, после пребывания у царицы Омфалы я стал себя ценить!

— Хорошо, — протянула богиня. — Но помни: ты обещал.

Она подождала, пока герой спустился в пещеру, а сама встала у входа в вызывающей позе. Некоторые из гигантов отвлеклись от дела, прекратили катать камни и уставились на Афродиту, слабо соображая, чего от них хотят. «Что за остолопы!» — Богиня потянула концы своего волшебного пояса, распустила розовый шелк туники и обнажила плечи.

— Я возьму ее первым! Нет я! Нет я! — завопили гиганты, бранясь и отталкивая друг друга. Они устроили потасовку у входа в пещеру. Победитель выбрался из-под груды поверженных соперников и, жадно посверкивая единственным глазом, двинулся к Афродите за наградой. Лукаво улыбаясь, Урания взяла его за руку и повела под темные каменные своды, где, постукивая дубиной о ладонь, стоял Геракл.

Когда все было кончено, боги пропели пеан над телами мертвых врагов и удалились, гордые своей победой. Четырнадцать гигантов лежали на земле ногами на север, а в головах у них рыдала обезумевшая от горя Ниоба. Из ее глаз вытекали черные воды и устремлялись под землю, становясь там реками. Аполлон глянул на нимфу золотым глазом, и мягкий комочек жалости шевельнулся в нем. Его пальцы сами собой взялись за стрелу. Лето успела удержать сына. Она подняла руки, и в тот же миг Ниоба исчезла, а на ее месте появилась старая плакучая ива. Длинными ветками она обнимала тела гигантов, которые каменели на глазах.

Боги шли по холму вниз, направляясь к дому Охотницы, а под их ногами ритмично вздрагивала земля. Из-под нее раздавались гулкие удары. Это Афродита и Геракл предавались бесстыдной страсти под самым носом у ничего не подозревавшего Ареса.

Чаша Молодости находилась в самой сердцевине Таврских гор. Ровно посередине ущелья, ведшего от святилища Серпа к Трехглазой пещере. Безлунные ночи, когда серебряный диск между рогами Небесной Коровы скрывается в тени земли, как нельзя лучше подходили для возрождения женской силы.

Геро путешествовала в облике львицы. Со стороны казалось, что из созвездия Девы выпала звезда и золотой соринкой полетела на землю. Тяжелые лапы зверя мягко опустились на камень, шкура рассыпалась ковром желтых листьев, и Мать богов снова стала самой собой.

Путь до ущелья был ей хорошо знаком. Она не рассчитывала кого-либо встретить. Обновление не терпело лишних глаз. Когда в ледяной ручей входит зрелая женщина с фигурой племенной богини, а выходит девочка, тонкая как прутик, свидетель не нужен.

Медлить не стоило. По мере того как круг стремился к завершению, Мать богов старела на глазах. Уже сейчас она напоминала осенний сад после сбора плодов. Зевс не хотел на нее смотреть. Так всегда бывает перед поворотом колеса. Хозяин начинает пренебрегать супругой, ожесточая сердце женщины. Нужен новый Загрей, и Трехликая тем скорее смиряется с этой необходимостью, чем холоднее и отчужденнее взгляд мужа.

Геро спешила. Счет уже шел не на дни, а на часы. Сзади по ее лопаткам колотилась коса, все больше отливавшая жидким лунным серебром. Еще немного — и она превратится в седые космы. Торопливый шаг богини спугнул галку, в кусты у воды в испуге прянула лань. Час близился, и, как всегда, перед решающим шагом сердце Геро охватывал беспричинный страх. А что, если на этот раз предательское тело не возродится? Не станет юным и упругим, как прежде? Тогда ей придется уступить место другой Матери Мира, а самой уйти за изнанку времени, как ушли ее прежние возлюбленные, чей срок был строго отмеряй Золотым Серпом.

Геро боялась. Сквозь темные ветки на нее смотрели лица тех, кто на миг становились ее мужьями, чтоб дать новое рождение миру и почти сразу кануть в небытие. Теперешний избранник вызывал у Геро скорее страх, чем желание. Он мог дать сразу слишком много и погубить мир, вместо того чтоб обновить его. Если вообще захочет давать…