— Но если время пойдет по прямой, мир перестанет обновляться, и в один прекрасный день…

— У всего есть свой конец. — Губы Аполлона сжались. — Так лучше, чем тысячу раз проходить через смерть и не получать избавления.

Он смотрел на Зевса, понимая, что не сможет повторить великий подвиг с Кроносом. Его месть будет другой.

— Я отпускаю вас, — сказал лучник, налагая стрелу на тетиву. — И даже не отниму власти.

Крайнее удивление отразилось на лицах царственной четы.

— Но упаси вас судьба лезть в мои дела и касаться тех, кто мне дорог. — В голосе Феба звучала угроза. Ты, Геро, будешь жить с побежденным — это твое наказание. А ты, Зевс, править без права и сознавать, что на тебя всегда найдется управа.

Боги видели, как солнечный лучник отпустил тетиву и золотая стрела, разрезая новый поток времени, полетела вперед. «Я тот, кто убил Пифона и был проклят. Моя родина укрыта снегом. А я иду по земле, с каждым шагом согревая ее лучами солнца». — Аполлон впервые услышал, как Марсий сам поет ему гимн.

Феб шел по киммерийским холмам к городу, где Золотая Колыбель теперь стояла в его храме. Молодой и счастливый, он не хотел задумываться о судьбе. Сила и Слава, как два крыла, плескали у него за плечами. В спину звучал пеан.

В глубине души Аполлон-прорицатель знал, что запущенное им сегодня время когда-нибудь низвергнет и его самого. Заставит прятаться по лесам, превратит в демона, крадущего детей, как в Темпах. Пока этого не случилось, он свистел себе под нос и взбивал пыль ногами. Ему хотелось жить и согревать в ладонях весь мир.

О, пеан! Пеан!