Между тем с севера к нему приближался крупный орел. Обычно орлы не нападают на «падальщиков», как они презрительно именуют воронье племя. Но этот был исключением. Зевсов выкормыш! Аполлон сразу узнал его. Злобно щелкая клювом, хищник ринулся на солнечного бога. Сомнений не было: Громовержец хватился своих молний и послал орла покарать похитителя.

Должно быть, снизу громадная птица напоминала тучу, закрывшую полнеба. Люди закричали от страха, побросали оружие и кинулись врассыпную. Только командир остался на месте, задрав кверху голову и грозно посверкивая кабаньими клыками на шлеме. Он не стал долго раздумывать, взял да и спустил несколько стрел, а когда те не причинили чудовищной птице никакого вреда, закричал зычным голосом:

— Эге-ге! Пошла прочь! — и замахал руками.

Трудно поверить, но именно эти дурацкие выкрики заставили орла повернуть назад. Любимец Зевса был трусоват, а связываться с живым вооруженным человеком — совсем не то, что клевать печень у привязанного к скале Прометая. Поэтому орел почел за лучшее убраться.

Когда туча рассеялась, ворон вспорхнул на ветку оливы и принял человеческий облик.

— Должен поблагодарить тебя за спасение, — с улыбкой обратился Феб к воину в кабаньем шлеме.

— А? — только и вымолвил командир троянцев, удивленно уставившись на дерево, которое минуту назад было пустым, а теперь качало на своих ветках фигуру в золотом сиянии Феб понял, что парень малость туповат, но добродушен. И надежен, как скала. На выручку ему из всех щелей полезли разбежавшиеся троянцы. В мгновение ока вокруг гиперборейца ощетинился целый частокол пик.

— Стыдитесь, братья, — одернул их командир. — Он нам ничем не угрожает.

— Правильно. Я благодарю за помощь в схватке с орлом.

Копья нехотя опустились наконечниками вниз.

— Я великий бог Аполлон, — сообщил гость, соскальзывая на землю. — Как мне называть тебя, добрый человек?

— Я Гектор, сын здешнего царя Приама, — не сразу откликнулся командир, оценивающе разглядывая гиперборейца.

— А что вы тут ищете? — продолжал любопытствовать Феб, обходя вокруг царевича и прикидывая, что именно Андромаха в нем нашла.

— Да кости моего брата! — безнадежно махнул рукой Гектор. — Все утро потеряли, а их нет как нет. Если ты и правда бог, скажи, где они? — Троянец с надеждой взглянул на Аполлона.

— Должен тебя огорчить, — отозвался тот. — Твой брат жив. К несчастью. Потому что именно он послужит причиной гибели вашего прекрасного города.

— Во-во, — подтвердил Гектор, толстым пальцем стирая пот с переносицы. — И моим родителям то же предсказали перед его появлением на свет. Вот они и отнесли его в страхе на гору. На съедение волкам.

— Какое упущение, — посочувствовал Феб. — Будь я в то время здесь, обязательно сожрал бы гаденыша, пробегая мимо.

— А вчера отцу приснился дурной сон, — продолжал царевич. — Будто мой брат воскрес и въезжает в город на деревянном коне, которого похитил у ахейцев. Мой отец уже пожилой человек, и волновать его нельзя. Вот меня и послали взглянуть, целы ли кости.

— Сожалею, — сухо заметил Аполлон, — но сон вещий. Будут и похищение, и деревянный конь.

— Зачем ему конь-то? — возмутился Гектор.

— Ему низачем, — кивнул Феб. — А вот ахейцам очень пригодится.

— Так где же его теперь искать? — убито спросил царевич. — И что я скажу отцу?

— Он сам вас найдет, — вздохнул лучник. — А чтоб не заставлять тебя сообщать Приаму грустную новость, я пойду с тобой и лично поговорю с царем.

— Буду тебе очень благодарен, — с облегчением вздохнул Гектор. Было заметно, что, несмотря на свой грозный облик, он побаивается старика Приама.

Когда глядишь с горы на реку или крепость, кажется, что до нее рукой подать. А на поверку выходит втрое дальше. Долина лежала под зелеными кручами, как ягненок, прижавшийся к материнскому вымени. Сумерки уже сгущались, а маленький отряд еще не достиг подножия. Гектор приказал сделать привал.

Солдаты шумно ломали ветки и, не скрываясь, разводили костры. Им некого было бояться. Гремели медные котелки, стучали по плоским камням ножи, нарубая кусочками сушеную баранину. Густой дым от сырых прутьев отгонял насекомых. Когда угли подернулись золой, воины положили на них форель, пойманную в ближайшем озерке, и стали ждать, пока ее нежное мясо отдаст сок. Троянцы откупорили амфоры с желтым самосским прошлогоднего урожая. Оно было обманчиво некрепким и пилось легко, быстро развязывая языки. Феб любил находиться в компании расслабившихся людей и играть для них, сам оставаясь трезвым. Так он слышал много интересного, что отнюдь не предназначалось для ушей богов.

— Твой отец уже стар, — сказал Аполлон Гектору, расстилавшему для него на земле войлочную накидку. — Ты хотел бы стать царем?

Руки воина застыли, держась за край плаща. Гипербореец видел, как колыхнулось пламя, отраженное в его широких золотых браслетах.

— Пожалуй, — протянул Гектор. — Да, конечно. Но Приам мудр. Люди любят его. Негоже сыну отталкивать отца от власти.

— Значит, власть не имеет для тебя значения? — уточнил солнечный бог.

— Наверное, — отозвался собеседник, ломая об колено сук и подбрасывая его в огонь. — Я спокойно дождусь своей очереди и сумею приструнить тех из братьев, кому не терпится.

Феб смотрел на царевича, пытаясь увидеть его глазами Андромахи. Да, он должен нравиться. И это справедливо. Гектор принадлежал к тем людям, за которых на поминках пьют даже враги. Такие рождаются раз в столетие, и не от смертных.

Аполлон прищурился. Лет тридцать назад, когда они с Посейдоном подрядились натаскать камней для троянских стен, юная жена Приама, тогда еще царевна, приносила им на стройку еду. Быстроглазая длинноногая девочка. Теперь уже, наверное, старуха. Корыстная, как и все смертные, она любила подарки богов и их ласки.

— Сколько у твоей матери детей? — быстро спросил Феб.

— Девятнадцать, мой господин. И все живы.

«Во как! — хмыкнул лучник. — Мы с Посейдоном, кажется, перестарались. Чей же ты?»

Решить этот вопрос было нелегко. Гектор выглядел крупным ширококостным тельцом с бычьей шеей и упрямым выпуклым лбом. Словом, ничего изящного, что обычно отличало отпрысков самого Феба. К тому же у него была чересчур смуглая, как у островных царьков, кожа. А своей снежной белизной гипербореец очень гордился. С другой стороны, солнечное естество этого молодого бычка было налицо. Оно светилось в его желтовато-карих глазах, выпрыгивало веснушками на нос и отзывалось в беззлобной легкости, с которой царевич обращался с окружающими. Что со своими воинами, что с приблудным богом. Ему каждый был товарищ, спутник и добрый человек.

Бросив гадать, в родстве ли они, Аполлон прислушался к тому, что говорил Гектор. А тот уже давно пустился в воспоминания. Доброе самосское развязало царевичу язык, и теперь он рассказывал, как в юности путешествовал на север по Эвксину и даже добрался до Киммерии.

Лучник зевнул. Иногда скучно быть провидцем. «Вот сейчас Гектор скажет: „Там я встретил одну женщину…“»

— Там я встретил одну…

— А ты хотел бы увидеться с ней вновь? — оборвал Феб излияния царевича. Тот как раз говорил, что никогда в жизни не сталкивался с женщиной, которая… которую… за которой…

— Я готов был идти за ней на край света и даже остаться среди этих диких баб! Забыть, кто я такой. Но у них не приняты браки. — Гектор уронил кудлатую голову на свои большие руки и, кажется, всхлипнул.

Аполлон понял, что его собеседник совершенно пьян.

— Это была единственная причина, по которой вы не остались вместе?

— Нет, — признался царевич. Даже пьяный он не умел врать. — Отец прислал за мной. Я нужен был ему здесь. — Гектор снова бурно вздохнул и зашмыгал сломанным носом. — Я думал: исполненный долг утешает совесть. Но не сердце!

— С тех пор у тебя нет женщин? — уточнил Феб.

— Почему же нет? — обиделся Гектор. — Есть. Сколько угодно. Только, — он замялся, — ни одна из них не войдет в мой дом женой. — На его губах появилась кривая усмешка. — Это моя месть. У отца полно наследников. А от меня пусть не ждет законного продолжателя рода.