Гипербореец рассмеялся. Такой здоровенный детина! Лучший из воинов Илиона! А мечтает отомстить старику папаше за свой же неправильный выбор.

— Слушай, Гектор, — прямо сказал Аполлон. — Ну хватит, хватит пить! — Он вылил килик на землю. — А если б я привел к тебе эту женщину сейчас?

Царевич пьяно расхохотался:

— Либо ей уже снесли голову. Либо я уже староват для доброй амазонки.

— А если серьезно?

— Что серьезно? — рассердился собеседник, хватив чашей о камень, от чего дремавшие вокруг воины вздрогнули. — Если б я увидел ее сейчас, — Гектор понизил голос, — я бы пополз за ней на брюхе до ближайших кустов и вывел ее оттуда уже царицей Трои.

— Она, как ты понимаешь, тоже не помолодела, — осторожно заметил Аполлон.

Но царевич явно проигнорировал его последние слова.

— Она и тогда не была красавицей, — брякнул он. — Лягушонок. Лапы длинные, рот до ушей. Целоваться хорошо, смотреть противно.

— Так чего же ты? — не понял Феб.

— Люблю, — веско заключил Гектор. — Уже лет десять как.

«Ну что с тобой делать?» — вздохнул гипербореец.

— Тебе повезло, — вслух сказал он. — Андромаха стала Царицей. И теперь ровня тебе.

Царевич схватил амфору за горлышко и, опрокинув ее дном вверх, вытряс себе в рот остатки вина.

— Ты говоришь, Андромаха царица? — переспросил он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Она может приехать сюда?

— Только если выйдет за тебя замуж, а корону передаст другой.

— Не важно! — Глаза Гектора зажглись торжеством. — Троя может заключить союз с амазонками, и Андромаха войдет в дом моего отца как равная.

— Безмерно рад, — констатировал Феб. — Но должен тебя предупредить: для вас обоих будет лучше, если вы останетесь в Киммерии.

— Почему? — Осоловелые глаза царевича стали круглыми, как у совы.

— Потому что, мой бедный перебравший друг, — усмехнулся Феб, беря Гектора под руки и укладывая на войлочный плащ у дерева, — потому что здесь скоро будет жарковато.

Троянец смотрел на солнечного лучника снизу вверх и едва ворочал языком.

— Тогда мне тем более придется остаться, — пробормотал он.

«Бедный, честный Гектор, — вздохнул Аполлон. — По крайней мере я предупредил».

— Андромаха согласится с тобой, — вслух сказал он. «А сейчас спи, дитя двух богов. Прах в ладонях смертной женщины. Ты слишком пьян. А скоро будешь слишком счастлив».

Когда все уснули, Феб решил осмотреть окрестности. Переместившись к подножию горы, он оказался у горячего источника. Сернистые испарения поднимались от воды к вершинам засохших акаций, покрывая желтые стручки крупными каплями влаги. Воздух был насыщен непобедимой вонью — казалось, что птицы сбрасывают в ручей свои тухлые яйца.

Конечно же, над дырой в земле, откуда шел пар, торчала каменная глыба, отдаленно напоминавшая женскую фигуру. Возле нее молодая жрица резала медным ножом кур. Ветка хрустнула, и Аполлону осталось только придержать рукой челюсть. На мгновение ему показалось, что Афродита ошибается и самая красивая женщина уже живет в Трое.

Царевна Кассандра отмыла от рук кровь и поспешила покинуть горячий источник. Чуть ниже по склону находился другой, со дна которого били холодные ключи. В нем девушка собиралась остудить разгоряченное тело. Здесь воздух был чище, и Аполлон мог дышать, не зажимая нос. Он незаметно подобрался поближе и, укрывшись в кустах, продолжал бесстыдно разглядывать дочь Приама. На пороге пятнадцатой весны ей еще по-детски брили голову, и голая кожа отсвечивала синевой, оттеняя толстую черную прядь, оставленную на затылке. Узкий золотой обруч пересекал лоб, лицо было чистым, как только что снесенное куриное яичко. Длинные миндалевидные глаза, подведенные едва ли не до висков, смотрели по-оленьи боязливо.

В гиперборейце вспыхнул охотничий азарт, он почувствовал, как непроизвольно подбирает живот и хищно высовывает язык. Впервые после гибели Корониды лучник посмотрел на женщину не пустыми глазами.

Тем временем Кассандра расшнуровала тесный открытый жилет из алого хлопка и, дрыгнув разъезжающимися на камнях ногами, сбросила складчатую юбку: пять разноцветных колокольчиков, один за другим. Аполлон облизнул пересохшие губы. Он ощущал, что его сейчас приподнимет над землей и потянет к юной нимфе прямо в ручей. С богами это бывает. Невероятным усилием воли Феб заставил себя остаться на месте. Он вцепился зубами в палец и с удивлением почувствовал на языке привкус крови: волчьи клыки прокусили кожу насквозь.

Девушка выбралась на берег. Бог не позволил ей одеться. Он вышел из кустов и преградил дорогу:

— Здравствуй, Кассандра.

Царевна вскрикнула и прижала пальцы к побелевшим губам.

— Не надо бояться.

Девушка схватила вещи в охапку и попыталась ими прикрыться. Гладкая ткань выскальзывала из ее мокрых ладоней.

— Не надо, — повторил Феб. — Не бойся меня. Я Аполлон, бог солнца. Я тебя не обижу.

— Тогда дай мне одеться. — Кажется, она пыталась рассердиться.

Но гипербореец хорошо ощущал человеческие чувства, сейчас Кассандра была просто растеряна.

— Зачем? Ты так прекрасна.

— Хотя бы отвернись. — В ее голосе звучала обида.

— Чтоб ты сбежала? — Аполлон рассмеялся. — Мне надо поговорить с тобой.

— Я не буду разговаривать голой.

— Хочешь, я тоже разденусь?

Происходящее донельзя забавляло лучника, — Ну уж нет! — Кассандра наконец справилась со своими юбками и, натянув их через голову, лихо перекрутила вокруг талии толстый матерчатый пояс. Получилось кривовато, но и так сойдет. Какой наглец! Он тоже разденется! — Чего ты от меня хочешь?

— Выходи за меня замуж, — брякнул Феб, сам удивившись своей прыти. У него голова шла кругом от ее обнаженной, влажной, вздрагивающей близости. — Иди сюда. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь. — Он потянулся к ее плечу.

Звонкая пощечина окоротила гиперборейца.

— Так боги вступают в брак? — Девушка отскочила от него как ошпаренная.

— А чего ты хочешь? — удивился лучник.

— Иди к моему отцу. Попроси руки. Назначь выкуп. Оговори приданое.

Фебу сделалось скучно. Вечно люди приплетают к любви что-то, что выворачивает ее наизнанку. Свой потрепанный скарб, родственников, обязательства…

— А решить это между нами нельзя? — жалобно спросил он.

— Нельзя, — отрезала Кассандра. — Я царевна, к тому же жрица Великой Матери, и не могу потерять девственность, ничего не получив взамен.

— Ты получишь! — уверил ее Феб. — Разве я не красив?

Кассандра с сомнением окинула его взглядом. Лучнику сделалось неприятно от того, что его оценивали, как скотину на базаре. Минуту назад дичь разглядывал он. И вдруг из хозяина положения превратился в просителя.

— Что ты можешь мне дать? — требовательно повторила девушка. Алчный огонек мелькнул в ее глазах.

«Что у меня есть?» — лихорадочно соображал бог. В голову лезли золотые треножники и навязчивые подсчеты мешков с ячменем, ежегодно приносимых в дельфийское святилище. Может быть, ими и следовало поразить воображение Кассандры, но влюбленный Феб решил, что этого недостаточно для настоящей царевны, и предложил ей истинное сокровище.

— Я поделюсь с тобой даром прорицания, — очень тихо пообещал он. — Только, пожалуйста, уступи мне.

Лучник почувствовал, что его колени упираются в песок.

— Сначала дар, — произнесла неумолимая Кассандра, глядя на поверженного бога сверху вниз.

«Все проклятое одиночество, — думал Аполлон. — Сначала Коронида и Асклепий, потом Гиакинф. Не могу же я вечно переругиваться с Марсием! Мне нужен кто-то еще…»

— Хорошо, ты получишь дар, — вслух сказал он. — Но только завтра, на заре. Когда солнце станет подниматься из-за гор, отдавая земле свою силу.

— Вот завтра и приходи, — оборвала его Кассандра. Она уже прекрасно поняла, как вести себя с этим олухом. Он действительно красив, и многие отдались бы ему задаром. Но кто же отказывается от подарков? Во всяком случае, не она! Дар прорицания — это много, очень много. Он сразу вознесет ее над остальными жрицами. Сделает первой среди неравных. И за это просят сущую безделицу. — Приходи завтра, — повторила девушка. — Если ты исполнишь утром свое обещание, в полдень я исполню свое.