— А ты сказал, что не знаешь его, — недоверчиво протянула Дороти.

— Его я не знаю. Зато отлично знаю его жену.

— Кого? — прошептала Дороти.

— Его жену, — как ни в чем не было ответил Брэд. — Что тут удивительного? Мужчине в его возрасте вполне естественно иметь жену. Кстати, ты ее тоже должна знать. Это Элизабет Мартин.

— О-о! — только и смогла выговорить Дороти.

Элизабет Мартин она действительно знала. Не близко, нет. Но им приходилось встречаться на различных приемах. Красивая, элегантная женщина. Очень обаятельная и стильная. Дороти от кого-то слышала, что Элизабет замужем за каким-то недотепой, которого даже стыдно показать в приличном обществе. На приемы Элизабет приходила всегда одна, но недостатка в кавалерах не испытывала.

И вдруг оказалось, что этот недотепа не кто иной, как избранник Лиззи, гад и подонок, запудривающий мозги невинным девочкам.

— Почему ты ничего мне не сказал? — зло набросилась Дороти на Брэда. — Как ты мог промолчать?

Не ожидавший такого наскока, мужчина криво усмехнулся:

— А что я должен был сказать? Сотни женатых мужчин в Нью-Йорке встречаются с любовницами втайне от своих жен. Тебе ли, девушке свободных взглядов, переживать об этом? Или ты подрабатываешь в полиции нравов?

Дороти готова была стукнуть Брэда, но она сдержалась.

— Мне было бы глубоко наплевать, с кем встречается Филип Мартин, если бы это была не Лиззи. А за нее я ему глаза выцарапаю.

— Брось, Дороти, не он, так другой. Не быть же твоей Лиззи всю жизнь девственницей, — процедил сквозь зубы Брэд.

— Какой же ты циник, — бросила Дороти и встала с кровати.

— Ты куда? — Мужчина схватил ее за руку.

— Домой. Я должна все рассказать Лиззи.

— А будет ли она рада твоему рассказу? — отпустив руку Дороти, спросил Брэд.

— Не знаю. Но я должна, — произнесла тихо Дороти.

Все-таки они выехали позже, чем планировали. Фил, проснувшийся еще до рассвета, не посмел разбудить сладко спавшую на его плече девушку. Он даже боялся пошевелиться. От этого плечо его так затекло, что он потом долго разминал его.

— А теперь, — сказала Лиззи, когда они тронулись в сторону Нью-Йорка, — расскажи-ка мне, откуда ты знаешь это прелестное местечко под названием «Приют для влюбленных». Наверное, каждую неделю сюда девушек привозишь.

— Да, знаешь ли, это мое любимое место для встреч с дамами, — состроив серьезную мину, проговорил Фил. А потом улыбнулся и добавил: — Я был здесь впервые, как и ты.

— Что-то я тебе не верю, — не отставала Лиззи. — Ты еще скажи, что случайно свернул на ту дорогу.

— Не скажу. Я свернул туда специально, — успокоил девушку Фил. — Пока мы с тобой гуляли по Стронгсвиллу, я вдруг вспомнил, как один мой приятель с восхищением рассказывал о «Приюте для влюбленных», расположенном как раз по пути нашего возвращения в Нью-Йорк. Я позвонил ему, уточнил координаты и заказал домик в «Приюте». Девиз их работы — выполнять все пожелания клиентов. Мое было тем, что ты увидела. Надеюсь, тебе понравился мой сюрприз?

— О да, Фил! — Лиззи чмокнула его в щеку.

На работу они все-таки опоздали. На десять минут. Лиззи, запыхавшись от быстрого подъема по лестнице, вбежала в процедурный кабинет и застала Габриелу, что-то записывающую в журнал. Женщина выглядела удрученной.

— Привет! — поздоровалась с порога Лиззи.

— Привет! — буркнула в ответ, даже не оторвав взгляд от тетради, Габриела.

— Прости, я опоздала, — виновато проговорила Лиззи.

Женщина, взглянув на часы, пожала плечами.

— Ерунда. На десять минут.

— А ты не из-за этого такая сердитая? — спросила Лиззи.

Она сама была такой счастливой, что не могла смириться с переживаниями других. Ей хотелось, чтобы и все вокруг радовались жизни.

— Нет, Лиззи. Тут другое. Понимаешь, Мария из пятой палаты… — осторожно проговорила Габриела.

— Что с девочкой? — испугалась Лиззи.

— Ей вчера сказали о смерти родителей.

— Ох! — Лиззи зажала рот рукой. — Как она, Габриела?

Женщина вздохнула:

— Никак. Молчит и ни на что не реагирует. Бедный-бедный ребенок.

Вот и случилось то, чего так страшилась Лиззи. Марии все рассказали, и ее, Лиззи, не было рядом…

— Ты иди домой, Габриела. Я сама тут разберусь. А сейчас забегу к Марии, — выпалила Лиззи и выскочила из процедурного.

Пробежав по коридору, она остановилась около пятой палаты, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь, и толкнула дверь.

В палате был полумрак. Свет исходил только от настольной лампы, стоящей на тумбочке у кровати. Шторы на окне были плотно задернуты.

Мария лежала на спине, устремив открытые глаза в потолок. Руки поверх одеяла, маленькие кулачки сжаты.

— Эй, привет, малышка! — тихонько окликнула Лиззи девочку, но та даже не пошевелилась.

Лиззи подошла к кровати и присела на краешек. Взяла маленькую, совсем безвольную ручку девочки. Никакой реакции, на лице не дрогнула ни одна мышца.

— Мария, это я, Лиззи. Я знаю, что произошло, и понимаю твою боль. Ее трудно выдержать, но нужно. Слышишь, Мария…

Никакого ответа.

У Лиззи сердце обливалось кровью, но она не знала, чем помочь малышке. Иногда горе бывает таким сильным, что никакие слова не могут облегчить его. Время лечит. Так, кажется, говорят. Но как пережить это время, отпущенное на лечение?

Лиззи склонилась к девочке и поцеловала ее в лобик.

— Мне надо бежать, — прошептала ей в ушко. — Но я обязательно к тебе еще зайду.

День выдался суматошный. Лиззи бегала из палаты в процедурный кабинет, из процедурного кабинета в другие палаты. За день поступило, как обычно бывает по понедельникам, несколько детей в тяжелом состоянии. Лиззи ставила капельницы, делала уколы, разносила таблетки и слушала указания врачей. Но все равно находила время хоть на несколько минут забежать к Марии. К ее ужасу, состояние девочки не улучшалось. Лиззи говорила с лечащим врачом, но он лишь пожимал плечами. Все, что можно, они уже сделали. А остальное вылечит время. Время, опять время.

К концу смены, когда все неотложные дела были закончены, Лиззи зашла в палату и села на кровать рядом с Марией. Уже не пытаясь вывести девочку из оцепенения, растормошить ее, Лиззи начала рассказывать сказку. Просто рассказывать. Потому что молчать и смотреть на страдающего ребенка не было сил.

— В одном городе, далеко-далеко от Нью-Йорка, жила-была одна девочка. Жила она в маленьком домике с мамой и папой. Мама и папа очень любили свою доченьку, и она отвечала им такой же любовью.

Какая дружная семья! — завидовали их счастью окружающие.

Но однажды из далеких земель пришла в тот город эпидемия. Многие люди заболели. А кто заболел, тот уже не мог поправиться. Не было в городе лекарства против чужеземной болезни.

Все врачи города работали над этой проблемой, изобретали разные средства. Но ни одно из них не помогало больным.

И вот болезнь добралась до дома маленькой девочки. Сначала заболел папа, а потом и мама. Девочка заботилась о родителях, ухаживала за ними, подносила теплое питье и вытирала полотенцем пот со лба. Но что она могла сделать, если самые лучшие врачи были бессильны?

Через несколько дней мама и папа умерли. Но не могли они оставить свою дочь одну. Каждую ночь спускались они ангелами с небес и были рядом с девочкой. И хотя она не могла их видеть, ведь редко кому удается увидеть ангела, девочка чувствовала присутствие любимых родителей. Чувствовала их нежные прикосновения, их заботу, чувствовала их любовь.

И девочка поняла, что папа и мама всегда будут рядом с нею, пока она помнит и любит их.

— И мои папа и мама придут ко мне? — От вопроса Марии Лиззи вздрогнула, так неожиданно он прозвучал.

Лиззи обняла девочку и стала целовать ее:

— Да, малышка, да. И твои мама и папа всегда будут рядом с тобой. Верь мне, маленькая.

Слезы текли из глаз Лиззи, но она не обращала на них никакого внимания. А все гладила маленькую Марию по головке и говорила-говорила такие важные для девочки слова.