К ее удивлению, девчушка обрадовалась такому ответу, весело захлопала в ладоши.

— Вот и хорошо, что у тебя нет своей доченьки. А то бы ты меня не любила. Ты же меня любишь, Лиззи?

— О да! Я люблю тебя, малышка. Сильно-сильно.

Девушка быстро встала с кровати и подошла к окну, ей срочно потребовалось поправить занавески. На глаза навернулись слезы, а видеть их девочке необязательно. Бедный ребенок! Столько горя испытать в таком невинном возрасте. Остаться одной на белом свете, с этой ужасной злой старухой…

Лиззи подумала, как было бы хорошо забрать девочку к себе, любить ее, беречь. Перед глазами явственно появилась картинка: она, Мария и Фил гуляют по зоопарку. Девочка бегает от одного вольера к другому, а они с Филом, взявшись за руки, наблюдают за счастливым ребенком.

Особенно в ее мечтах Лиззи понравилось, что в них присутствует Фил.

Фил… Как замечательно, что он появился в ее жизни. Такой хороший, заботливый, внимательный. Лиззи была уверенна на сто процентов, что и он не отказался бы от такого чудного ребенка, как Мария.

Господи! — остановила она себя. Какие глупые мысли в голову лезут…

Дороти удивлялась сама себе — она полюбила утро, стала просыпаться рано. По своей природе Дороти была совой. Утренние часы всегда раньше напоминали ей некий кошмар, который приходится, сжав зубы, переживать. Для того чтобы более-менее привести голову в порядок, прояснить сознание, она выпивала кружку крепчайшего кофе. И все равно день после ранних подъемов проходил, как в тумане. Поэтому Дороти не вставала с постели раньше девяти часов. Никогда. Ее раздражало, что Лиззи, ранняя пташка, начинает с самого утра топать по квартире. Даже замечания ей делала.

А сейчас она стала просыпаться рано сама, без всякого усилия, даже без будильника. И причина этого небывалого явления — Лиззи. Дороти никому бы не призналась, что встает около семи лишь для того, чтобы побыть рядом с Лиззи несколько лишних часов, поговорить с ней, узнать о ее делах.

С появлением Фила в жизни девушки та почти перестала бывать дома, проводила все свободное время с этим мужчиной.

Дороти даже не подозревала, что будет так скучать без своей квартирантки, будет волноваться, когда Лиззи поздно возвращается домой.

В первые дни, чувствуя ответственность за судьбу девушки, Дороти требовала отчетов о ее поздних возвращениях. Но Лиззи почти не рассказывала о том, как проводит время. Только страх потерять подругу останавливал Дороти от решительных требований рассказать все.

Она верила, что наступит время, когда Лиззи поделится с ней своими тайнами.

— Я хочу с тобой поговорить… — Лиззи налила в кружку кофе и уселась за стол. Дороти насторожилась. Неужели она дождалась? Все-таки правильно она вела себя, не приставая к девушке с вопросами. Пришло время, та сама не выдержала.

— Говори, — небрежно проговорила она, стараясь скрыть свое нетерпение.

Лиззи отхлебнула кофе. Дороти всегда удивлялась, как девушка глотает горячий, прямо с огня кофе и даже не морщится. Сколько раз она говорила ей, что пить слишком горячее вредно для здоровья, но Лиззи лишь смеялась над ее словами. У нее и отговорка имелась: я — медик, я лучше знаю, что вредно.

— У моей матери в следующие выходные юбилей, — поделилась Лиззи.

— Ну и? — Дороти удивленно посмотрела на девушку.

Неужели это событие для Лиззи настолько важно, что заставляет волноваться? А Лиззи волновалась, это Дороти видела.

— Я хочу съездить в Стронгсвилл, — сказала Лиззи и поставила чашку с кофе на стол, руки ее дрожали. — Я так давно не видела родителей.

— Так в чем дело? Разве твой Стронгсвилл находится на краю света? Два дня вполне достаточный срок, чтобы побывать дома.

— Нет, ты не понимаешь… — остановила ее Лиззи. — Я хочу съездить домой с Филом.

Дороти протянула руку за печеньем, но так и не дотянулась до него.

— И поэтому ты так волнуешься?

— Да, Дороти. Я хочу познакомить Фила со своими родителями.

— У вас с ним действительно все серьезно? Ты думаешь, что уже пора представить его родителям?

Дороти все-таки взяла печенье и начала есть, почти не чувствуя вкуса.

— Наверное… — В голосе девушки звучало волнение. — Во всяком случае, я так думаю.

— Тогда в чем дело? Ты ему уже сказала об этом? — спросила Дороти.

Лиззи помотала головой:

— Нет еще. Я хотела прежде поговорить с тобой.

Дороти откинулась на спинку стула и засмеялась:

— Ну ты, сестренка, обращаешься не по адресу. Я никогда не знакомила мужчин со своими родителями. Так что опыта в этом вопросе не имею.

— Прости, Дороти, — быстро проговорила девушка. — Я думала, что ты…

Дороти погладила руку Лиззи.

— Ну что ты? Все хорошо. Я рада, что ты решила поговорить со мной. Я думаю, что ты делаешь все правильно.

Девушка улыбнулась. Дороти же встала и подошла к окну, несколько секунд понаблюдала за возней воробьев во дворе дома, а потом повернулась к Лиззи:

— Но ты понимаешь, что, хочешь ты этого или нет, но ваши отношения с Филом после поездки перейдут на новую ступень? Ты хочешь этого?

— Да, Дороти, да! — И в голосе Лиззи было столько счастья, что Дороти ей позавидовала.

— Вот и прекрасно, — улыбнулась она, а потом добавила: — А после поездки, может быть, и меня с ним познакомишь?

— Обязательно.

Хотя Лиззи и волновалась по поводу предстоящего разговора с Филом, начать его оказалось еще труднее, чем она думала. Несколько дней она не решалась высказать свою просьбу. Собиралась сказать… и не могла решиться начать разговор. Но тянуть дальше стало невозможным. До юбилея матери осталось всего три дня. С некоторых пор Фил и Лиззи стали тяготиться каждым часом, проведенным врозь. Поэтому, по общему согласию, решили встречаться хотя бы на несколько минут и во время работы.

Местом встречи они выбрали больничное кафе, расположенное на первом этаже. Встретиться лишь для того, чтобы взглянуть друг на друга, перекинуться парой не значащих ничего для других, но таких важных для них слов, а заодно и выпить по чашечке кофе.

Вот в такую встречу, в четверг, Лиззи и решила рассказать Филу о своем плане.

Когда Лиззи вошла в кафе, Фил уже ждал ее. Перед ним на столе стояли две чашечки кофе.

— Привет, — радостно поприветствовала его Лиззи.

С каким бы удовольствием она бросилась ему на шею и расцеловала. Но в людном месте себе такого удовольствия не позволишь.

— Привет, — улыбнулся тот в ответ. — Ну как ты?

— Все в порядке. А у тебя как дела?

Эти дежурные фразы на самом деле много для них значили. Они были подобны коду, понятному только им двоим. В них сквозили забота, волнение и любовь.

— Чертовски устал. Только с операции, — ответил Фил, отхлебывая кофе и не спуская глаз с девушки.

— Надеюсь, она прошла хорошо.

— О да. Все хорошо. Пациент скорее жив, чем мертв.

Они посмеялись далеко не свежей шутке Фила. Но для них все имело свой особый смысл… Лиззи отпила глоток кофе и, вздохнув, наконец решилась:

— Фил, тут такое дело…

Фил встрепенулся и внимательно посмотрел на девушку. Он видел, что Лиззи взволнована.

— Что-то случилось? — спросил заботливо.

Лиззи выдавила улыбку, переставила кружку с места на место.

— Нет, ничего не случилось, — успокоила его, а потом, сглотнув, добавила: — Просто я хочу что-то тебе сказать и волнуюсь, как ты отнесешься к моему предложению.

— Надеюсь, ты не предложишь мне взорвать Нью-Йорк. Знаешь ли, милая, я в душе пацифист. Ко всему другому отнесусь вполне нормально.

Фил взял руку девушку и легонько пожал ее, подбадривая.

— У моей мамы в эти выходные юбилей. И я хотела бы, чтобы ты поехал со мной, — глядя ему в глаза, проговорила девушка.

Фил задумался на некоторое время, и сердце Лиззи сжалось. Неужели он откажется? Тогда все его слова о любви, о желании провести с ней остаток жизни лишь пустой звук. Если это так, то она просто не переживет. Пережить еще одно предательство будет выше ее сил.