— Джонатан, нет. — Она пыталась оттолкнуть от себя его голову. — Нет… Я не могу этого сделать…

— Тебе ничего не надо делать, — пробормотал он, разводя в стороны полы ее халата. — Я сам все сделаю. — Он уже добрался до середины ее живота и выпил вино из пупка, когда тихий всхлип заставил его удивленно поднять голову.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что он зашел слишком далеко. Он попросту забыл о ее добродетельности. Когда она согласилась на компромисс, он думал, что она и впрямь отбросила от себя все условности. Нет, не все, убедился он, глядя сейчас в напряженное лицо.

Джонатан поставил кружку на пол, плотно запахнул ее халат и лег рядом.

— Прости меня, — шепнул он, прижимая ее лицо к своему плечу. — Я не хотел тебя обидеть.

— Из меня не получилась бы хорошая гречанка, да? — Голос ее дрожал — по-видимому, она изо всех сил старалась не разреветься.

— Да, пожалуй. За твою несносную манеру дерзить мужчинам тебя бы там, наверное, высекли.

— Прости меня, Джонатан, — шмыгнув носом, сказала Кейт.

— Что я слышу? — притворно изумился он. — Неужто и впрямь Кейт Мерфи просит у меня прощения за все те дерзости, что она успела обрушить на мою бедную голову?

Она небольно ударила его по плечу.

— Ну, не притворяйся! Ты прекрасно понял, что я хотела сказать.

— Вот видишь, какая уж там гречанка! У греков женщины были тихие, кроткие… Ну, амазонка — еще куда ни шло. Хотя нет, тоже не годится: амазонки ведь вырезали себе правую грудь, чтобы не мешала натягивать тетиву при стрельбе из лука.

— Выдумываешь!

— Ничего подобного! — Он провел пальцем по ее груди. — Представь: натянутая тетива — это же очень больно.

— Ах, Джонатан, — рассмеялась она. — Ну что за глупости?

Джонатан шагнул к постели и протянул ей руку.

— Иди сюда.

Кейт, не зная, чего ждать, подала руку, и он помог ей встать.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом провел тыльной стороной кисти по ее щеке.

— Ты понимаешь, какое ты восхитительное существо?

До сих пор Кейт считала себя существом более или менее сносным, но в этот момент она и впрямь почувствовала себя неподражаемой. Робко улыбаясь, она привстала на цыпочки и поцеловала его в губы.

Следующие несколько секунд она наслаждалась ответным поцелуем, после чего Джонатан легонько похлопал ее пониже спины.

— Ну, довольно, — с напускной строгостью сказал он. — Думаешь, я не вижу, что ты просто хочешь меня отвлечь? — С этими словами он сел на кровать, усадил ее спиной к себе между коленями и начал расчесывать ей волосы.

Пока Джонатан терпеливо распутывал свалявшиеся пряди, сердце Кейт чуть не разрывалось от любви к этому удивительному и непостижимому человеку. От монотонных движений щетки все ее мышцы расслабились, и постепенно ею овладела блаженная истома.

Она уже почти засыпала, когда он наклонился и поцеловал ее в плечо.

— Я кое-что для тебя приготовил, — шепнул он.

— Я знаю. — Она сонно улыбнулась. — Оно у тебя уже пару часов как готово.

Джонатан рассмеялся.

— Верно, но это подождет. — Он встал с кровати и подошел к своему седлу. — Я ведь вчера вечером ехал сюда по делу, — заметил он, расстегивая седельную сумку и вытаскивая оттуда какой-то старый носок.

— Вчера ты сказал, что тебя прислали Рози с Франчиной.

— Гм-м! — Он немного подумал. — Возможно, они просто подали мне мысль… Честно говоря, после того, как твой брат вплотную занялся какой-то из них, я мало что помню.

— Вероятно, он после вашего состязания свалился под стол?

— А, это помню, как же! По части спиртного он такой же слабак, как и ты.

Кейт вскинула голову.

— Во всяком случае, я не хватаюсь при любой трудности за стакан!

— Я знаю. Поэтому я к тебе и пришел. Знаешь, мне нелегко это признавать, но ты была права насчет дня рождения Коула. — Он сосредоточенно смотрел на свои руки. — Мэри…

— Я знаю, — тихо сказала она. — Леви рассказал мне, как она умерла.

— Леви? — Джонатан вздрогнул и поднял голову. — Но ведь он тогда был совсем малыш…

— Он зашел в комнату вскоре после того, как родился Коул. — Кейт положила ладонь на его сцепленные руки. — Он очень ясно все помнит.

— О Боже! — Он закрыл глаза.

— Джонатан, я понимаю, как это трудно для тебя, но Коул должен знать, почему ты напиваешься каждый год в день его рождения. Ему кажется, что он в чем-то виноват…

— Да, я весь день вчера вспоминал твои слова: каждый ребенок имеет право на день рождения. До тебя я об этом как-то не задумывался. Получается, что, хоть я и никогда не винил Коула в смерти его матери, я каждый год наказываю его ни за что.

— Еще не поздно все изменить, — мягко сказала она.

— Где-то посередине второй бутылки я это тоже понял. Правда, на день рождения я тогда уже опоздал, но зато вспомнил о подарке, который купил для тебя еще в Чикаго. Решил, видно, что он поможет тебе меня простить. — Он вручил ей носок. — А перед сыном я извинюсь при первой же возможности.

Кейт удивленно разглядывала серую свалявшуюся шерсть.

— Ты купил мне… старый носок?

Джонатан ухмыльнулся, и Кейт с облегчением увидела, что в синих глазах уже не стоит страдание.

— А что такое? Носок, стало быть, для тебя уже не хорош? — Он покачал головой, и на щеках появились знакомые ямочки. — Значит, придется тебе довольствоваться тем, что внутри. Это я купил на другое утро после бала, а уже дома спрятал в носок. Видишь, как я провел свою любопытную экономку!

— Да уж. — Кейт сунула руку в носок и извлекла на свет маленький футляр. Вопросительно взглянув на Джонатана, она открыла крышку и изумленно ахнула. На подушечке бордового бархата лежала нежная камея превосходной работы. — О, Джонатан! Она прекрасна!..

Он наклонился и поцеловал ее лоб.

— Как женщина, которая будет ее носить.

— Я… Я просто не знаю, что сказать.

— Боже правый, — Джонатан расплылся в улыбке. — Впервые на моей памяти Кейт Мерфи лишилась дара речи! — Закинув руки за голову, он улегся на кровать. — Ничего, думаю, мы найдем для тебя способ выразить свою признательность!

Кейт еще раз погладила пальцем нежную камею, потом поставила футляр на столик и снова забралась в постель, уже изрядно помятую. Счастливо вздохнув, она по-кошачьи свернулась возле Джонатана и уткнулась головой ему в плечо.

— Спасибо, Джонатан. Я никогда даже не мечтала о такой красивой вещи.

Обняв ее одной рукой, Джонатан улыбнулся и закрыл глаза.

Кейт поцеловала ямочку у него над ключицей и медленно провела рукой по его груди. Чуть ниже левой подмышки ее пальцы натолкнулись на неровный рубец шириной в дюйм.

Во время болезни, а потом за последние несколько часов Кейт успела хорошо изучить его тело — и все его изъяны, от этого шрама с лиловыми сморщенными краями до забавно скрюченных мизинцев на ногах, были знакомы и дороги ей. Привстав, она тихонько поцеловала уродливый рубец.

— Всякий раз, меняя твою рубаху, я пыталась угадать, откуда это у тебя.

— Штыковое ранение.

Глаза Кейт тревожно расширились. Пройди штык двумя дюймами левее, он попал бы в самое сердце.

— Как же ты спасся? Повезло?

— Мой противник оказался чуть быстрее меня.

— Ты хочешь сказать — медленнее?

— Нет. — Мускул задергался на щеке у Джонатана, и Кейт почудилось на миг, что больше он уже ничего не скажет. Когда он снова заговорил, голос его звучал сдавленно. — Он узнал меня и вовремя отклонил штык в сторону. — Джонатан еще ближе притянул Кейт к себе и сглотнул. — А я нажал курок, даже не зная, в кого стреляю. Он спас меня, а я его убил.

— Бенджамин… — Вспоминая тот мучительный бред Джонатана, Кейт закрыла глаза. Может, как раз сегодня настал момент избавиться от теней прошлого? Если он заговорит вслух обо всем, что с ним было, возможно, раны начнут затягиваться?.. — Джонатан, расскажи мне о войне, — тихо сказала она. — Мне кажется, это должно тебе помочь.

Джонатан с глухим стоном дернулся со своего места и навалился на Кейт.