— Па, мы его поймали!

— Вижу. Но сперва объясните мне, как он вырвался.

— Ты же сам велел его оседлать, ну я и пошел, открыл ворота — а он как кинется прямо на меня! — Леви метнул сердитый взгляд на покорно стоящего рядом мула. — У, чертова тварь! Ненавижу!

— Леви, воспитанные люди не чертыхаются в присутствии дамы.

— Простите, миссис Мерфи.

— Па, так что нам теперь делать с Крутолобым? — спросил Коул.

— Что делать? — Джонатан нагнулся и извлек свою шляпу из-под тыквенных плетей. — Отведите его обратно в загон и привяжите к ограде. Думаю, к вечеру, когда мы вернемся, он уже успокоится.

Кинув смущенный взгляд на Кейт, Джонатан пошел собирать фляги, которые расшвырял в разные стороны, когда сломя голову бросился ей на помощь. Черт его знает, как извиняться теперь за этот поцелуй, подумал он.

— Джонатан!

Он неохотно обернулся.

— Кейт, я не…

— Ваш обед, — сказала она, протягивая ему сверток с провизией.

Их взгляды встретились, и стало понятно: у Кейт, как и у него, нет ни малейшего желания обсуждать случившееся.

— Спасибо. — Джонатан взял из ее рук холщовый мешок и немного помедлил, прежде чем отвернуться. — Мы придем к вечеру.

Кейт терпеть не могла варить мыло, но на сей раз эта нудная работа пришлась как нельзя более кстати. Нужно было многое обдумать. Во-первых, Джонатан. Что это его вдруг дернуло с ней целоваться? Неужто ее краса его сразила? — усмехнулась про себя Кейт, подливая жир в кипящий щелок. Самая обычная похоть, и только. Мужчины вообще легко поддаются низменным инстинктам.

Но сама-то она хороша! Ведь она все еще чувствует себя женой Брайана, как же она могла так легко растаять в объятиях другого? Кейт вздохнула. Кого она хочет обмануть? Из всех ее знакомых мужчин Джонатан, бесспорно, самый красивый, и она уже давно представляла себе, как приятно, должно быть, с ним целоваться. Но представлять — это одно, а делать — совсем другое. Это уже похоже на предательство.

Кейт закрыла глаза. Как сказать ему, что она беременна? Не выгонит же он ее, в конце концов… Возможно, первое время после родов она не сможет выполнять всю работу по дому, но ведь должен же он понять?.. Конечно, есть какая-то тайна в том, как и почему он оказался в здешних краях, но чего ради она должна испытывать к нему недоверие? Даже Клей доверяет ему, хотя когда-то они, по-видимому, сражались по разные стороны фронта.

Клей. Как вести себя с ним? После того неудавшегося пикника он заезжал уже четыре раза и с каждым разом был к ней все более внимателен. Он ей нравится, и она всегда искренне рада его обществу, но только ей вообще не нужны ничьи ухаживания.

Далее, что делать с Патриком? Кейт не видела брата с того дня, как они с ним встретились у ручья, то есть уже почти три недели, но была уверена, что он еще здесь. Ведь уходя, он обещал в случае чего дать ей знать… Открыв глаза, она сосредоточенно смотрела в котелок с густеющим мылом.

Слева ей почудилось какое-то движение. Кейт подняла голову и вздрогнула: за ней молча наблюдали четыре индейца с длинными черными волосами. Все четверо были одеты лишь в набедренные повязки да мокасины и выглядели довольно устрашающе. Обмирая от страха, Кейт смотрела на непрошеных гостей. В памяти замелькали десятки страшных историй о том, что индейцы проделывают с белыми женщинами, — и внутри у нее все оборвалось.

Время шло, однако лица всех четверых оставались такими же непроницаемыми. Кроме Луноцветки, Кейт до сих пор не видела так близко ни одного индейца. Луноцветка… А что, если это ее сородичи? Последние две недели Кейт навещала индеанку почти каждый день, но та упрямо не отвечала на вопросы о прошлом. Взглянув еще раз на устрашающую четверку, Кейт окончательно уверилась, что индейцы пришли сюда в поисках Луноцвегки. Возможно, они даже приходятся ей родными братьями. От этой мысли страх ее немного рассеялся.

Наконец один из них ткнул пальцем в котелок и произнес несколько слов на своем гортанном наречии.

— Я… Я не понимаю.

Индеец снова указал на котелок и поднес пальцы ко рту, как будто хотел есть.

— Вы голодны? — догадалась Кейт.

Он повторил тот же жест.

— Нет-нет. — Кейт замотала головой. — Это не едят.

Индеец, по всей вероятности, из ее слов ничего не понял и снова повторил свое требование, а Кейт снова отрицательно покачала головой.

Устав, по-видимому, препираться с бледнолицей эгоисткой, один из воинов шагнул вперед и выхватил у нее ложку. Зачерпнув из котелка, он отправил густеющее варево прямиком себе в рот и с непроницаемым лицом передал ложку следующему.

— Да нет, вы не поняли, это не съедобно! — умоляюще говорила Кейт, глядя на то, как второй индеец глотает полную ложку мыла.

Внезапно ее осенило. Она бросилась на кухню и схватила булку хлеба. Возвращаясь, она успела увидеть, как последний из индейцев отведал ее варева. Когда он возвращал ей ложку, лицо его, как и у остальных, было совершенно бесстрастно.

— Вот, — сказала она, протягивая им хлеб с хрустящей румяной корочкой.

Все четверо взглянули на хлеб, потом друг на друга и, одновременно развернувшись, зашагали прочь.

— Постойте! — Кейт попыталась догнать их. — Я знаю, где Луноцветка!

Однако индейцы, не удостоив ее взглядом, вскочили на лошадей и ускакали.

Кейт беспомощно смотрела им вслед в полной уверенности, что Луноцветка лишилась единственной возможности воссоединиться со своим народом. Внезапно у нее возникла идея. Если сейчас же, верхом на Крутолобом, поехать к Чарли, то Луноцветка, вполне возможно, успеет нагнать своих сородичей.

Кейт метнулась в огород и, надергав пучок моркови, поспешила к загону. А что, если индейцы перехватят ее по дороге и она не сумеет им ничего втолковать? При мысли о том, что они тогда могут с ней сделать, внутри у нее все похолодело… Нет, нельзя быть такой трусихой. Она во что бы то ни стало должна сообщить Луноцветке, что они здесь. Стараясь перебороть страх, Кейт подошла к загону.

Моля Бога, чтобы мул послушался ее, она отвязала его от ограды и вывела из загона. Сразу же за воротами Кейт взобралась на перекладину ограды и перекинула ногу через спину мула, после чего, нагнувшись как можно дальше вперед, сунула ему морковку. Мул извернулся, ухватил зубами угощение и двинулся по тропинке к хижине Чарли.

Кейт изо всех сил старалась не думать о том, что будет, если Крутолобый вдруг понесет, ни даже о том, что плакало теперь ее мыло.

Несмотря на все ее страхи, до хижины Чарли она доехала благополучно. Всякий раз, когда Крутолобый замедлял шаг, Кейт подсовывала ему морковку, и он снова прибавлял ходу. В итоге, хоть у нее и было ощущение, что прошло уже несколько часов, дорога заняла не более тридцати минут. Добравшись до места, Кейт сползла с мула и привязала его к дереву.

— Луноцветка! — позвала она, вбегая в распахнутую настежь дверь. Внутри никого не оказалось, и Кейт решила обойти вокруг дома. — Луноцветка, где ты? — За углом хижины сушилась растянутая на земле оленья шкура — охотничий трофей Джонатана. Безусловно, работа Луноцветки, но где же она сама?

Убедившись, что Кейт приехала одна, индеанка неслышно выступила из-за дерева.

— Случилось что?

— Они приехали за тобой! — задыхаясь, выпалила Кейт.

— Кто? — еле слышно выдохнула Луноцветка.

— Твои братья. То есть, может быть, они и не братья, — поправилась она, — но наверняка из твоего бывшего племени. — И Кейт рассказала Луноцветке о своих гостях.

Выслушав все, индеанка покачала головой.

— Это не мой народ. Наша земля не здесь. Кейт застыла с открытым ртом.

— Для моего народа я умерла, — сказала Луноцветка и отвернулась.

— То есть — твоя семья думает, что ты умерла?

— Семья не хочет меня больше знать. Я убежала от мужа.

— Но он же тебя избивал! — ужаснулась Кейт. — Это что, не важно?

— Он муж. — Луноцветка пожала плечами. Кейт начала было возмущаться чудовищной несправедливостью, однако, взглянув на неподвижное лицо Луноцветки, осеклась.