— Это твое влияние?

— Тебе следует лучше знать меня. Я никогда не запрещал тебе видеться с ним, даже когда он не хотел этого, но большего я не допущу.

— Прости, Лоренс, но я его забираю. — Она попыталась пройти мимо него, но Лоренс схватил ее за руку. Она открыла рот от изумления. Лоренсу очень хотелось ударить ее, но вдруг он увидел стоящего в дверях Тома.

— Боже мой, — простонал он.

— Иди сюда, Том, иди к мамочке, дорогой, — сказала Пиппа, протянув к нему руки.

Том молча смотрел на нее.

— Ну иди же, — просила она. — Мы с тобой поедем в чудесное путешествие, полетим на самолете.

Том посмотрел на Лоренса, словно обвиняя его в предательстве, и у того сжалось сердце.

— Папочка, пожалуйста, не заставляй меня уезжать, — молил он.

— Но тебе понравится там, куда мы поедем, — настаивала Пиппа.

— Нет, нет! Я хочу моего папочку. — Том бросился к Лоренсу и обнял его ноги.

Лоренс подхватил его на руки.

— Все в порядке, солдатик, ты не поедешь туда, куда тебе не хочется.

— Лоренс! — крикнула Пиппа.

Он словно не слышал ее и пытался успокоить Тома.

— Послушай, Том, — сказала Пиппа, подойдя к нему. Том немедленно отвернулся. — Том, — нежно сказала она, — ты не хочешь обнять мамочку? Ну, пожалуйста. — Она попыталась оторвать его руку от шеи Лоренса.

— Пиппа, не подвергай его такому испытанию, — пробормотал Лоренс.

— Ну, поцелуй мамочку хоть разок, — просила она.

— Нет! — завопил Том. — Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу. Ненавижу!

Пиппа отпрянула, словно от удара. Лоренс почувствовал к ней жалость. Ему хотелось убедить Тома поцеловать мать, но он знал, Пиппа играет, чтобы завладеть сыном. А Лоренс совсем не хотел, чтобы Том стал причиной схватки между ним и Пиппой. Том и без того горько рыдал у него на плече.

— Думаю, тебе сейчас лучше уйти, — сказал Лоренс.

Едва сдерживая слезы, Пиппа взяла свою сумочку.

— Но предупреждаю тебя, Лоренс, я буду бороться с тобой за право опекунства. Я уже разговаривала со своими поверенными, и предупреждаю, твои шансы оставить его у себя весьма невелики.

Лоренс промолчал. Том и без того сегодня слишком много пережил.

Пять дней спустя после долгой беседы со своими адвокатами Лоренс пришел к Кирстен измученный и усталый до изнеможения.

— Как все прошло? — спросила она и пошла к бару, чтобы налить ему чего-нибудь.

— Ты спрашиваешь о Томе или о фильме? — спросил он, садясь на диван. — И в том и в другом случае — хуже некуда, — мрачно улыбнулся он.

— Она уже подала ходатайство об опекунстве?

Лоренс кивнул.

— Что говорит твой адвокат?

— Говорит, что дело обстоит не очень хорошо. Мы, конечно, будем бороться, но… учитывая все случившееся… — он тяжело вздохнул. — Дом завтра идет с молотка.

Кирстен уселась на колени к Лоренсу и крепко обняла его.

— О Кирсти, — пробормотал он, уткнувшись лицом ей в волосы, — ты не представляешь, какое счастье обнимать тебя. Я люблю тебя. Я очень люблю тебя, но если я его потеряю…

Кирстен посмотрела ему в глаза.

— Ты не потеряешь его, — твердо сказала она, — никто не отберет его у тебя.

— Мне бы твою уверенность.

— Сделай, как я говорю.

— Нет, Кирсти. — Он высвободился из ее объятий. — Мы уже говорили об этом, я не могу позволить тебе так поступить. Пол оставил этот дом тебе…

— Но, Лоренс, мне не нужен такой огромный дом. Продав его, я дам тебе денег и ты уплатишь самые неотложные…

— Нет!

— Тому нужен дом. Подумай, насколько увеличатся твои шансы оставить Тома у себя, если тебе не нужно будет беспокоиться о продаже…

— Нет, Кирстен!

— Хорошо, посмотрим на это с другой стороны. На что, черт возьми, ты собираешься купить другое жилье? Ведь у тебя ничего не останется.

— Мы будем жить у моих родителей, — ответил Лоренс. — Я вчера говорил об этом с отцом, они будут рады… Он рассмеялся. — Я сказал тебе, что Руби предлагает нам поселиться у нее? Можешь себе представить?

— Нет уж, уволь, — сказала она. — Но ведь ты можешь в любое время…

— Что я могу в любое время? — спросил он.

— Ты можешь в любое время переехать ко мне.

Лоренс рассмеялся.

— Похоже, вы с Томом сговорились.

— Он хочет жить здесь, — улыбнулась Кирстен.

— Мне ли этого не знать?

— Я хочу, чтобы ты тоже жил здесь, — тихо сказала она. — Конечно, если тебе это по душе.

Лоренс внимательно посмотрел ей в глаза и понял, что как ни убеждал он ее последние несколько месяцев, Кирстен все еще боится поверить, что он так сильно любит ее.

— Я хочу переехать сюда, — ответил он и, заметив облегчение и радость в ее глазах, потянулся к ее губам.

Она так и не сказала ему об анонимных записках, да и некогда было подумать об этом из-за возникших проблем. Эти записки не имели никакого значения в сравнении с тем, что сейчас переживал Лоренс. Очевидно, это дело рук какого-то ненормального, и надо надеяться, что рано или поздно ему надоест заниматься этим. Она же должна посвятить себя Лоренсу и Тому.

— Ты, кажется, спятил! — фыркнула Руби.

— Отойди, ты мешаешь им, — сказал Лоренс, глядя, как грузчики с трудом тащат тяжелый ящик.

Руби, побледневшая после больницы и сбросившая несколько фунтов веса, прижалась к стене, потом спустилась вслед на Лоренсом в холл.

— Как, черт возьми, ты собираешься удержать сына, если будешь жить с подобной женщиной! — взвизгнула она. — Да тебя засмеют в суде! Они…

— Извините, сэр, — обратился к Лоренсу грузчик. — Эту коробку вы сдаете на хранение или берете с собой?

Лоренс, бросив на Руби сердитый взгляд, пошел взглянуть на содержимое коробки.

— Это я беру с собой.

— Эта женщина — твой злой рок! — заорала Руби, едва грузчик скрылся. — С тех пор, как она вновь появилась на сцене, тебя преследуют неприятности. От тебя ушла жена, с фильмом ничего не получилось, расстаешься со своим домом, а теперь из-за нее потеряешь и сына.

— Начнем с того, — крикнул Лоренс, — что Пиппа ушла от меня к другому. Надеюсь, ты не забыла об этом? Учти также, что Кирстен теряет больше всех из-за неудачи с фильмом.

— Как ты можешь говорить такое, если вынужден покинуть свой собственный дом?

— Ее капиталовложения больше, чем у любого из нас. Кроме того, она ведь собиралась начать новую жизнь. Она потеряла теперь надежду на это, но я намерен сделать все, чтобы помочь ей воспрянуть.

— А как насчет твоего сына? Или он для тебя уже не так важен?

— Не говори глупостей, Руби. А теперь — либо помогай, либо убирайся.

— Я не уйду, пока не заставлю тебя взяться за ум! — воскликнула она. — Зачем тебе переезжать к ней, если у меня есть дом?

— Я люблю ее, Руби. До тебя это доходит? Я люблю ее и хочу быть с ней. Том тоже. И точка.

— Что с тобой случилось, с каких это пор ты стал питать слабость к потаскухам? — фыркнула она.

Она охнула от страха, когда Лоренс повернулся к ней.

— Твое счастье, Руби, что ты не мужчина, иначе бы я душу из тебя вытряхнул за это, — процедил он. — А теперь убирайся. Сию же минуту — или я за себя не отвечаю!

Если бы он не выставил ее, Руби, возможно, торчала бы у Лоренса весь день, всячески его донимая, но даже после ее ухода настроение у него не улучшилось. Беда в том, что в словах Руби была доля правды. Переезжая к Кирстен, он рисковал тем, что ему не получить опеки над Томом. Но, видит Бог, Том сам хотел жить у Кирстен, и он тоже. Однако Лоренс знал, какую шумиху поднимут газеты вокруг дела об опеке, как будут обсуждать на все лады не его отцовские качества, а моральные принципы Кирстен. Впрочем, может, ему и удастся кое-что предпринять в этом направлении. Это будет выстрел с дальним прицелом — очень дальним, — но разве у него есть выбор?

— Черт возьми, Лоренс, — проворчал Кемпбел. — Ты хочешь, чтобы меня уволили?

— Дэрмот, ты и твоя газетенка почти разрушили ее жизнь, а теперь, если ты сделаешь это, то разрушишь и мою. Не дрейфь, я уже подкинул тебе сенсационную новость о том, что мы теперь живем вместе…