Заметив приближающегося к ним Лоренса, Кирстен высвободилась из рук Элен.

— Не сделать ли еще дубль для страховки? — спросил Лоренс.

Сейчас Кирстен хотелось одного — немедленно продолжить работу и отснять весь эпизод в драматическом развитии, но она не стала возражать ему.

— Да, пожалуй, стоит это сделать, хотя, на мой взгляд, все получилось превосходно.

Лоренс кивнул, и тут оба они обернулись, услышав, как кто-то бежит к ним сзади.

— Лоренс, Кирстен, — запыхавшись, сказала Келли, одна из ассистенток дизайнера. — Думаю, кому-нибудь из вас надо пойти со мной. У Анны Сейдж истерика. Руби совсем обезумела, а Жан-Поль грозится отлупить их обеих, если они не заткнутся.

Дизайнер, Кирстен и Лоренс обогнули съемочную площадку, где техники готовились к следующему дублю, прошли мимо дрессировщиков и направились к группе деревьев, где находилась Анна, подававшая реплики Элен.

Завидя Лоренса, Анна бросилась к нему, протягивая руки и всем телом сотрясаясь от рыданий.

— Убери от меня эту женщину! — срывающимся голосом бормотала она. — Она сумасшедшая! Больная! Убери ее от меня!

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил Лоренс, обнимая Анну. Он вздрогнул, когда Руби разразилась смехом.

— Ради Бога, возьми себя в руки, Руби! — заорал он.

Но Руби, ухватившись за бока, хохотала.

Кирстен подошла к ней, обняла за плечи и встряхнула. Руби закашлялась.

— Вот, она снова начинает, — всхлипнула Анна, уткнувшись лицом в плечо Лоренса. — Она пугает меня всей этой чепухой о колдовстве. Она совсем свихнулась. Я это знаю, но…

— Это не я пугаю тебя, а она, — прохрипела Руби, указав на Элен. — Это ее рук дело. Этот взгляд… Вы видели, как она на нее в конце посмотрела? А эта безмозглая сучка вообразила, что все происходит на самом деле. Решила, что на нее налагают заклятие…

— Прекрати! — заорала Кирстен. Ей захотелось дать Руби пощечину не только из-за ее возмутительного поведения с Анной, но и из-за того, что Руби появилась на съемочной площадке пьяная. Кирстен перевела гневный взгляд на Лоренса. — Уведите Анну в ее фургончик! — резко сказала она. — Дэвид! Дэвид! Где вы?

— У вас за спиной, — отозвался он.

— Пусть кто-нибудь позаботится о Руби, — раздраженно сказала Кирстен. — Если нужно, заприте ее в моем фургончике и не выпускайте, пока не протрезвеет.

— Извините, — хныкала Анна. — Извините меня, я не хотела вызвать такую суматоху.

— Лоренс, — перебила ее Кирстен. — Можно тебя на пару слов?

Когда они отошли, Кирстен сказала:

— Прошу тебя, успокой ее, а потом отправь в гримерную. Сейчас будем снимать ее эпизод.

— Что? Неужели ты собираешься демонтировать камеры, не сделав…

— Именно так я и собираюсь поступить. Мне не нужен второй дубль с Элен, мы достаточно подстраховались панорамными кадрами. Я хочу сделать сейчас же эпизод с Анной, чтобы больше ее не видеть, иначе я могу выкинуть что-нибудь такое, о чем очень пожалею.

Час спустя все перебрались на съемочную площадку, расположенную на берегу заболоченного рукава реки. Раздражение постепенно улеглось, и, как заметила Кирстен, возбуждение, вызванное игрой Элен, тоже спадало. Она понимала, что следовало бы перенести съемку этого эпизода на следующий день. Тогда его можно было бы сделать так, как хотелось ей, и если бы Анна не смешала внезапно карты, Кирстен так и поступила бы. Но теперь чувства одержали верх над здравым смыслом. Такое с ней случилось впервые, и это не должно повториться в какой-нибудь более серьезной ситуации. Пока рабочие возились с реквизитом, сухим льдом и кабелями, Кирстен наблюдала, как монтажники затаскивают в хижину операторскую тележку «долли». В сыром воздухе пахло плесенью, раствором сухого льда и испарениями, поднимавшимися от стоячих вод заболоченного рукава реки. С деревьев капало. Из-под ног с шуршанием и писком бросались врассыпную какие-то живые существа, но их почти не было слышно за шумом, сопровождающим работу съемочной группы. Кирстен вгляделась в непроницаемую черноту неба. Она мысленно поделилась своими огорчениями с Богом, но Он, наверное, не слышал ее.

Казалось, подготовка заняла бесконечно много времени, но, наконец, они были готовы приступить к съемке. Во время репетиций выявилось множество проблем, хотя Анна на удивление быстро пришла в себя, что, как ни парадоксально, вызвало у Кирстен еще большее раздражение. Однако технические проблемы удалось решить, и Кирстен оставалось лишь сесть за монитор и ждать, пока гримеры закончат свою работу. Но она оставалась возле Анны, которая, сидя на самодельной кровати, оголила шею, предоставив себя в распоряжение художника-гримера. Она еще раз просматривала пометки в своей роли. Комната с низким потолком и замшелыми каменными стенами, освещенная пурпурно-красным светом лампы, была настолько тесной, что там едва помещались кровать и камера, смонтированная на операторской тележке. Пол покрывал слой соломы, а единственное оконце было заколочено досками. От небольшой канистры с сухим льдом, стоявшей в углу, поднимались едва заметные облачка тумана.

Продумав еще раз во всех подробностях действие, которое должно было происходить в этой обстановке, Кирстен отправилась искать Лоренса.

В углу, в плетеном кресле, задвинутом за мониторы, раскачивалась Руби. Она была так пьяна, что не соображала, где находится. Как она умудрилась забраться туда, оставалось загадкой, но Элен это не интересовало, и она уселась там в надежде, что Кирстен не заметит ее. Подозвав к себе одного из монтажников, Элен попросила чуть передвинуть заграждение. Съемка дубля должна была начаться с минуты на минуту, и Элен понимала, что сейчас ни Кирстен, ни Анне совсем не нужен скандал, который наверняка устроит Руби, если ее станут выводить со съемочной площадки.

Отсюда Элен видела, как Кирстен и Лоренс раздраженно перекинулись парой слов возле хижины, затем вошли внутрь. Через несколько секунд оттуда появилась гримерша, потом в хижину протиснулся оператор, проверявший контакты на кабелях, так как ему предстояло снимать эту сцену с помощью дистанционного управления.

Вся обстановка казалась Элен странной и сюрреалистической. Это напоминало немой фильм, где двигаются губы, но звука не слышно. Однако какой-то звук был и доносился он откуда-то издалека.

Элен вздрогнула и закуталась поплотнее в плащ, продолжая наблюдать за тем, что происходило на съемочной площадке. Через некоторое время Кирстен и Лоренс вышли из хижины и сразу же разбрелись в разные стороны к своим мониторам.

Кирстен оглянулась, отыскала актера, руки и спина которого должны были фигурировать в этой сцене, проводила его до хижины и кивнула бутафору.

— О'кей, — сказала она, потирая руки, и возвратилась к своему монитору, — начнем, пожалуй.

Пока каждый из участников занимал исходную позицию, Элен подошла к Кирстен и взяла ее под руку.

— Так не пойдет, — пробормотала Кирстен. Освещение никуда не годилось. Ей хотелось, чтобы в кадре дверь открылась и закрылась, ведь нужно видеть, как этот парень входит в хижину. — Черт возьми, — неожиданно прошептала она. — Будь на месте Анны кто-то другой, я продумала бы эту сцену получше. А теперь смотри, что получается. У нас сейчас две сотни статистов готовы для съемки ритуала, гримеры совсем вымотались… Я знаю, что веду себя, как ребенок, Элен, но мне хочется плакать. Я так ждала съемки ритуала. От этой сцены зависит успех всего фильма. А теперь эта избалованная корова мне все испортила. Разве ей мало заполучить Лоренса? Зачем ей еще и здесь мне напакостить?

— Она ничего не испортила, — успокаивала ее Элен. — Мы все сделаем. И увидишь, это будет великолепно.

— Нет! — вдруг закричала Кирстен, услышав, как ассистент режиссера дает неправильное указание бутафору. — Пока нам нужно снять только конец борьбы — руки, отрывающиеся от горла жертвы, удаляющуюся фигуру и на несколько секунд лицо Анны крупным планом. Спросите у Джейка, можно ли снять, как этот парень выходит из хижины, и открывающуюся дверь?