— Потому что никто не желает меня слушать!

— Заставь их! — крикнул он. — Если ты сейчас проявляешь слабость, то как, черт возьми, ты справишься, когда…

— Справлюсь! Прекрасно справлюсь, вот только не знаю, как обходиться с этой напыщенной задницей — твоим первым помощником, ведь он постоянно внушает всем, что я бездарна.

— А может, у него есть для этого основания?

Кирстен метнула на него сердитый взгляд.

— Так ты считаешь, что у него есть основания?

— По правде говоря, да. Ты не умеешь руководить съемочной группой, а группа состоит не только из Джейка Батлера.

— Джейк работает вместе со мной. Остальные сопротивляются моим указаниям.

— Сделай так, чтобы они подчинялись тебе! Сумей постоять за себя. Я не могу с тобой нянчиться, Кирстен. У меня полным-полно своих проблем, и ты должна справиться со своими. А если не можешь, лучше скажи сейчас, пока дело не зашло слишком далеко.

— Тебе не нравится мой подход?

— Нравится.

— Ты понимаешь, чего я добиваюсь?

— Да.

— Так почему же этого не понимают другие? Значит, они не желают понимать.

— Черт возьми, так заставь их! Сколько раз я должен повторять это?

— Хорошо! Я прочитаю страницу за страницей весь сценарий с руководителем каждой группы еще раз и…

— А разве ты еще не сделала этого?

— Конечно, сделала, и уже есть результаты. Но беда в том, что весь этот процесс похож на удаление зубов. Все члены группы — профессионалы и прекрасно делают свою работу, но при этом стараются подорвать мою уверенность в себе. Бегают к тебе жаловаться, что я потребовала слишком много статистов для массовок, тогда как они не помещаются в кадре.

— А что с костюмами? Дженет уверяет меня, что костюм Мойны совершенно не подходит к декорации сцены в доме на плантации…

— Это так и задумано! — взвизгнула Кирстен. — И я ей говорила об этом тысячу раз. Освещение тоже не подходит, но разве Джейк жаловался тебе? Он принимает то, что я говорю, а если не соглашается со мной, мы садимся и обсуждаем это вместе.

— Значит, распространи свои чары и на всех остальных, иначе мы с тобой серьезно поссоримся.

— Спасибо за поддержку, Лоренс. Я полагаю, тебе не приходило в голову сказать никому из тех, кто бегает к тебе с жалобами, что ты согласен с тем, что я делаю? Или удивиться тому, что они не могут понять меня? Похоже, ты ни разу никому не сказал, что ты в меня веришь и не сомневаешься в моих способностях. Но нет, такое не придет тебе в голову, потому что ты и сам мне не веришь. Ты, конечно, раскаиваешься в том, что пригласил меня…

— Перестань говорить за меня! — рявкнул он.

— Это то, чего ты просто не решаешься произнести, потому что…

— Все это чушь, и ты знаешь это! Я очень верю в тебя и знаю, что ты можешь это сделать и у тебя получится потрясающий фильм.

— Тогда в чем же дело? Что тебя гложет, Лоренс? Почему я чувствую твое недовольство? Что бы я ни сказала, что бы ни сделала — все не по тебе! Ты ко мне относишься свысока, унижаешь даже в присутствии Маленького Джо.

— Ну, довольно! Если хочешь знать, что гложет меня, я скажу. Мне не нравится, что ты пытаешься подобраться ко мне через моего сына! Вот что меня беспокоит!

Кирстен открыла рот от изумления.

— Ну и ну! — сказала она наконец. — Ты всегда знаешь, куда побольнее ударить.

— Разве не этого ты добиваешься, завоевывая дружбу Тома? — спросил он, но она видела, что Лоренс уже жалеет о своей вспышке.

— Если ты беспокоишься о сыне…

— Пойми, не о Томе я беспокоюсь! О тебе! Думаешь, я забыл о том, что ты сделала… — он осекся, увидев, как побледнело лицо Кирстен.

— Говори, не стесняйся, — с вызовом сказала она. — Продолжай…

— Кирсти, прости меня. Я не это имел в виду. Получилось плохо и совсем не то, что я хотел сказать.

— Ты имел в виду именно это, испугался, что я причиню ему зло, не так ли?

— Конечно, не так. Господи, да если бы я так думал, я бы тебя и близко не подпустил к нему.

— Так почему же ты это сказал?

— Я не то хотел сказать. Я хотел сказать… О, пропади все пропадом! — простонал он, отворачиваясь от нее. — Все выходит не так, как надо! Просто меня тревожит, что ты вообразишь, будто Том — тот ребенок, которого мы потеряли.

— Ты и впрямь думаешь, что такое может случиться? — тихо спросила Кирстен.

Лоренс в волнении запустил пальцы в волосы. Кирстен стояла близко к нему, слишком близко. Больше всего на свете ему хотелось притянуть ее к себе и обнять.

— Не знаю, — сказал он. — Я последнее время сам себя не понимаю.

— Может, пора разобраться в себе? — спросила Кирстен.

Он повернулся к ней, но в этот момент распахнулась дверь и Том, увидев Кирстен, бросился к ней в объятия.

Не сводя глаз с Лоренса, Кирстен поцеловала Тома в макушку, поставила его на пол и молча вышла из комнаты.

Она не виделась с Лоренсом до полудня следующего дня, когда пришел Маленький Джо, чтобы сопровождать их на Хони-Айленд — один из самых больших островов в луизианских топях. Уже несколько раз за это время Лоренс пытался поговорить с Кирстен, извиниться перед ней. Кирстен, сказав ему, что это не имеет значения, отказывалась встречаться с ним под тем предлогом, что слишком занята. Вообще-то так оно и было, но Лоренс знал, что дело не в этом. Кирстен боялась углубляться в обсуждение этой темы.

В поездке их должны были сопровождать только Джейк, Элисон, Дэвид, первый помощник, и Боб, звукооператор. Вряд ли им подойдет это место, но Кирстен хотела побывать там, прежде чем принять окончательное решение. Один из режиссеров по натурным съемкам расхваливал этот остров как лучшее место для съемки языческих ритуалов, но Маленький Джо возражал ему. По его мнению, было бы безумием выбрать это место, это отняло бы у всех уйму времени, к тому же эта мрачная болотистая местность была небезопасна. Режиссер по натурным съемкам, соглашаясь с этим, уверял, что это не так уж страшно. Кирстен же понимала, что поездку из Нового Орлеана в Сан-Таммани нельзя точно рассчитать по времени. Это сорвало бы весь график работ, а этого они не могли себе позволить. К тому же Скаут-Айленд в Городском парке вполне подходил для съемки культовых обрядов. Однако она не хотела принимать окончательного решения, пока не увидит своими глазами луизианские болота.

Только в половине второго они добрались до индейской деревни, где их ждал с лодкой эколог Вагнер. Предгрозовое небо потемнело и казалось, что наступили сумерки.

Они погрузились в лодку, устроившись на одной из двух скамей посреди лодки, расположенных спинками одна к другой. Кирстен смотрела на прибрежные кипарисы. Ни один луч солнца не пробивался сквозь безнадежно серые тучи, однако ветра не было. Все вокруг словно застыло, казалось, не двигались и воды реки.

Вагнер раздал им одеяла, чтобы прикрыть ноги, и Кирстен, сидя между Лоренсом и Джейком, сложила на коленях руки. Она твердо решила не думать больше о Лоренсе и о том, что между ними происходит. Ясно, что отношения зашли в тупик и оба понимали это. Взрыв был неизбежен, и Кирстен опасалась, что у них не хватит сил соблюсти самый важный принцип: не путать профессиональные отношения с личными. Она горько усмехнулась. Лоренс выдержит, он никогда не проявляет своих чувств на людях. Но она опасалась за себя.

Они спускались вниз по реке на довольно большой скорости, держа курс на заболоченную дельту, где находился остров, облюбованный режиссером по натурным съемкам. В поездке их сопровождали шесть охотников, работавших с Вагнером. Когда лодка замедлила ход, они опытным глазом выискивали диких животных, которые могли притаиться в густых зарослях ниссы, кленов и кипарисов, мрачной стеной стоявших у самой воды. Они показывали серо-голубых цапель, нутрий, плотину, построенную бобрами, водяных курочек. Кирстен, не отрываясь, смотрела на поверхность реки, затянутую изумрудно-зеленой ряской, и, замирая от страха, ждала, как из илистых глубин поднимется аллигатор.

Неожиданно очень похолодало. Кирстен взглянула на небо: там не было ни единого просвета, затем перевела взгляд на серые клочья исландского мха, свисающие с деревьев, как неопрятные седые бороды стариков. Они уже свернули в заболоченную дельту, где увидели искривленные стволы деревьев, тянущиеся из воды, умирающие эвкалипты. В заболоченной дельте стояла мертвая тишина.