— Лоренс, ты еще здесь? — спросил Кемпбел.

— Да. Послушай, Дэрмот, сделай мне одолжение, — сказал он, доставая из кармана записную книжку. — Я дам тебе номер телефона управляющего выездными съемками. Свяжись с ним и спроси, кто отвечал за бутафорию в день гибели Джейка. У него должно быть расписание работ. И узнай, сколько приборов для сухого льда приготовили для использования в тот день.

— Понял, — ответил Кемпбел. — У тебя есть гипотезы?

— Думаю, с Джейком произошел несчастный случай. Кто-то взял со склада приборы, ничего не подозревая, и оставил их на съемочной площадке перед репетицией. Но убийца, вероятно, не ожидал, что их принесут со склада раньше времени.

— Черт побери, — пробормотал Кемпбел. — Ты хочешь сказать, что их приготовили для кого-то другого?

— Именно так. Поэтому мне нужно узнать, сколько приборов предполагалось использовать в тот день. Если окажется, что не один, а несколько, то даю голову на отсечение: у кого-то были совсем другие планы использования этой самой канистры. Вполне возможно, что она вообще не должна была оказаться на съемочной площадке.

— Значит, в тот день не Джейка Батлера, а кого-то другого собирались отправить к праотцам?

— Возможно, — ответил Лоренс. — Но пока я не хочу больше об этом говорить. Я позвоню тебе через час.

Лоренс добрался до дому, но не выходил из машины. В его голове проносились беспорядочные мысли. Потоки дождя хлестали в ветровое стекло. Лоренс чувствовал невыносимое напряжение. Страх сковал его так, что разумные доводы не успокаивали его. Он знал, что ему необходимо взять себя в руки, но никак не мог справиться с собой. Что-то в его схеме не выстраивалось, он видел это. Чего-то они с Кирстен не заметили, но как ни пытался Лоренс, он не мог понять, чего именно. Все указывало на Диллис, но может ли женщина, занимающая такое положение, зайти так далеко и замыслить два убийства лишь для того, чтобы отомстить Кирстен? Конечно, нужен незаурядный ум, чтобы осуществить это, обманув даже коронера, но у Диллис он, несомненно, есть. Теперь она, наконец, накинула петлю на шею Кирстен, чего так давно добивалась. Но Лоренсу не верилось, что Диллис готова рисковать и собственной шеей. Это слишком опасно, и если ее выведут на чистую воду, она потеряет все. Должна же она понимать, что у нее слишком мало шансов выйти сухой из воды. И снова Лоренс заподозрил, что что-то упустил, не заметил чего-то важного, что изменило бы всю картину.

Выйдя из машины, он пошел к дому. У него стучало в висках, и он не сразу попал ключом в замочную скважину: слишком дрожали руки.

Закрыв дверь, он увидел на столе корреспонденцию и потрепанный экземпляр сценария «Мойны О'Молли». И тут его осенило. Мысль была такая ошеломляющая и омерзительная, что он вздрогнул, как от удара. Руби!

Руби с ее стремлением защитить его… с ее противоестественной ненавистью к любой женщине, с которой он сближался… с ее упорным желанием превратить его в свою собственность… А изменения, внесенные в сценарий как раз перед этими двумя роковыми эпизодами… А многократные упоминания об аппаратуре для сухого льда в указаниях постановщику…

— Боже милостивый! — пробормотал он, прислоняясь спиной к двери.

— Вам нехорошо?

Он поднял глаза и увидел Джейн.

— Я услышала, как вы открывали дверь, — взволнованно сказала она. — Что случилось?

Что случилось? Да просто наступает конец света — ни больше, ни меньше. Подумать только, его собственная мать могла творить такое с женщиной, которую он любит… лишить его возможности удержать возле себя сына. И все это только для того, чтобы владеть им, Лоренсом, безраздельно! Боже! Да ведь Руби, в сущности, призналась в обоих убийствах, но никто не принял всерьез ее слова!

— Я потом объясню, — сказал он. — Где Том?

— Спит.

— Разбуди Тома, мы отвезем его к моим родителям. — Боже, как ему с этим справиться? Как ему вести себя с Теей, если он едва выносит ее за враждебное отношение к Кирстен?

Когда Джейн поднялась наверх, зазвонил телефон.

— Лоренс, здравствуйте. Это Фрэнк. Фрэнк Коттл.

— А-а, здравствуйте. Она здесь. — Он позвал Джейн. — Это твой отец. Не беспокойся, я сам соберу Тома. Если твой отец слышал новости по радио и хочет, чтобы ты уехала отсюда, пожалуй, стоит подчиниться.

Лоренс с трудом поднялся по лестнице в комнату Тома. Хотя из-за паники его охватило возбуждение, заставлявшее его действовать, он, войдя в детскую, остановился и долго стоял, глядя на личико спящего сына. Ничто не могло сравниться по силе с тем чувством, которое вызывал в нем Том. Но сейчас нельзя об этом думать. Страх потерять его и так уже почти безраздельно завладел им.

Доставив Тома к родителям, Лоренс возвратился в дом Кирстен и открыл дверь полицейским. Они пришли произвести обыск. Лоренса удивляло, что полиция пока не вызывала его на допрос. За последние два часа он несколько раз пытался связаться с Хеллерманом, но пока это ему не удалось. Телефон Руби тоже не отвечал. Казалось, что все в этом проклятом городе куда-то разбежались. Даже Кемпбел не звонил.

Пока полицейский методично все просматривали, Лоренс сидел в кабинете и припоминал подробности того, что происходило накануне смерти Анны и Джейка. Как раз перед тем, как начали снимать эпизод с Анной, пьяная Руби свалилась с ног. А не притворялась ли она? Может, ее помешательство, пьянство, религиозная мания и все прочие безумства были всего лишь игрой и Руби хотела всех сбить с толку? Трудно сказать, где была Руби перед смертью Джейка. Он не знал, однако не сомневался, что на съемочной площадке. Но куда она направилась после этого? Ему сказала, что она с воплями побежала куда-то сразу же после того, как умер Джейк. Не потому ли, что она убила не того человека?

Склонившись к столу, Лоренс закрыл лицо руками. Он вдруг почувствовал дикую усталость и полный упадок сил. Ему не хотелось верить в виновность Руби, но похоже, ничего другого не остается, все указывает на нее. Кроме кассеты с пленкой… Зачем ей устраивать это? Но как Диллис Фишер удалось все это узнать? Лоренс мог поклясться, что Руби ей этого не говорила, кажется, они даже не знакомы.

Еще раз позвонив Руби и не застав ее, Лоренс поехал к родителям. По дороге ему позвонил Кемпбел. Ему пока не удалось связаться с управляющим выездными съемками, но он полагал, что того, как и прочих, могли вызвать на допрос в Скотленд-Ярд.

Лоренс не переставал удивляться, что не вызвали его, хотя, как продюсер, он должен был дать показания одним из первых. Надо подождать, думал он, настанет и его черед.

Полчаса спустя, когда Джейн увела Тома в сад, отец Лоренса подробнее рассказал обо всем, что произошло в то утро. Лоренс почти не слушал его. Он наблюдал за выражением лица Теи. Интересно, о чем она думает и почему до сих пор не проронила ни слова? В конце концов, не выдержав, Лоренс рявкнул:

— Мама, если тебе есть что сказать, так скажи, черт побери!

Тея в изумлении взглянула на него, но, не дав ей открыть рот, Лоренс продолжал:

— Ты, конечно, радуешься тому, что происходит. Надеешься, что я откажусь от Кирстен и позволю ей гнить в какой-нибудь мерзкой камере за то, чего она не сделала. Ну так позволь мне сказать…

— Довольно, Лоренс! — крикнул отец.

— Хочешь верь, хочешь нет, Лоренс, но я расстроена всем этим не меньше, чем ты, — сказала Тея. — И не только из-за того, что это может означать для тебя и Тома. Я готова признать, что совершила ошибку. Сейчас Кирстен нужна помощь. Наша семья поможет ей. Если потребуется, я внесу за нее залог. Я также беру на себя все судебные издержки. Если понадобится что-то еще — только попроси.

Гнев не позволял Лоренсу извиниться за свою вспышку и сказать, как он благодарен матери. Но когда Тея подошла к нему, села рядом и взяла его за руку, он прижался к ней. Тея, положив голову сына себе на плечо, обняла его.

Около пяти часов вечера зазвонил телефон, и Лоренс вскочил.

— Происходит что-то мерзкое, — сообщил Хеллерман. — Здесь уже побывали Диллис Фишер, половина исполнительного состава и члены съемочной группы.