— Голова болит! Столько информации. Я еще плоховато соображаю.

— Еще бы не болела! Тебе же просверлили башку! Но, ничего. Скоро пройдет.

— Когда я смогу отсюда выйти?

— Выйти! Понятия не имею. Ты сначала на ноги встань! Теперь только от тебя все зависит, поэтому как поправишься, так и выйдешь. Но никак не раньше чем через месяц.

— Что-то не сходится. Концы с концами, — пробормотал я.

— Ты что, так ничего не помнишь?

— Я, по-моему, почти все уже вспомнил. До того момента, когда я узнал о твоей, как теперь выяснилось мнимой, смерти. Что было потом — не знаю… Или не помню?

— Аргедов погиб, — кратко сказала Валентина.

— А какое сегодня число?

— Семнадцатое июня.

— Понятно. Как это случилось?

— Говорят — самоубийство. Подробности мне пока не известны.

— А ты, правда, не проиграла ни одного судебного процесса?

— Правда.

— Как Адвокат Дьявола?

— Откуда ты… Я — неплохой юрист, и у меня было еще не так много дел.

— Но ты же в бегах?

— В каких еще бегах? Я живу дома, и как раз сейчас у меня куча работы. Мне такую рекламу сделали, что нет отбоя от деловых предложений. Теперь я могу выбирать только наиболее выгодные. Потерпи, я щас тебе помогу…

Тут она вдруг подошла вплотную к моей койке, и, не снимая повязки, принялась массировать мне череп. Боль неожиданно ушла, а меня потянуло в сон.

Но тут открылась дверь, и в палату, с запечатанным шприцем и какими-то пузырьками в руке вошла незнакомая медсестра.

— Женщина! А вы что тут делаете? Как сюда попали? А ну, быстро уходите! Больному необходим строжайший покой!

— Ну, я побежала. Лечись! Пока!

Двадцать восьмое июня. Мне уже разрешили ходить. Я потихоньку путешествую по отделению, а когда тепло, как сегодня, то выползаю погулять во двор. Врач дает осторожные прогнозы, но настроен оптимистично. Боится, что могут возникнуть последствия травмы. Что за последствия — говорит неопределенно.

Несколько раз приходила бывшая жена с сыном, принесли фрукты, соки, витамины, необходимые лекарства, мобильный телефон. У нее какие-то трудности и проблемы с ее теперешним мужем…

В мире кое-что изменилось за время моей изоляции. «Черно-белые сны» героя известного рекламного ролика пива «Тинькофф» теперь под запретом. Несмотря на то, что персонажи в кадре лежат неподвижно и не совершают никаких-либо предосудительных телодвижений, кто-то из начальства усмотрел в рекламном ролике откровенный призыв к групповому сексу. Я не знаю, есть ли закон, против такого секса, но разгневанные и оскорбленные в своих лучших чувствах телезрители завалили телевидение письмами, в которых требовали немедленно снять с эфира «развратный» рекламный клип. Напомню: сюжет ролика предусматривает появление в кадре мужчины в одних только длинных трусах, лежащего на палубе яхты в объятиях темнокожей и белой женщин, без трусов, и вообще, без чего бы то ни было. В итоге телеканалам было разослано предписание, в котором настоятельно рекомендовалось убрать из эфира любые ролики, смущающие сексуально недозрелые умы россиян.

Иногда ко мне заходят некоторые немногочисленные знакомые. Недавно на своем «Ниссане» приезжал Лёха Зайцев. Невнятно извиняясь, и отводя глаза, он мне поведал, что ту работу по созданию интернет-сайта для его фирмы отдали другому программисту. Сообщил, что Антон скоро выписывается из своей больницы — у него ремиссия, и внешне он вроде бы выглядит здоровым.

Другие знакомые приходят просто проведать меня и поболтать. Но все от меня чего-то ждут, и вообще, у меня возникло определенное впечатление, что я им всем чего-то должен, а чего — неизвестно. Все они рассказывают о своих проблемах и трудностях, причем их проблемы кажутся мне какими-то совсем мелкими и пустяковыми. И все как один молчат о причине моего появления здесь. Эта тема — табу. Может быть, они все считают, что после травмы головы я впал в слабоумие и идиотизм? Или все еще страдаю амнезией? Может быть, они сговорились, и щадят мою психику?

Из их рассказов, у меня сложилось стойкое убеждение, что большинство знакомых вместо того, чтобы достойно проводить выходные, заняты исключительно борьбой со всякими глупостями. Например — с тополиным пухом. Кто-то яростно пылесосил квартиру, кто-то выковыривал пух из радиаторной решетки автомобиля, кто-то устанавливал на окна противомоскитные сетки, пытаясь защититься, таким образом, не от кровососущих насекомых, а от «летнего снега». А в одном доме ждали мастера по ремонту кондиционеров — злосчастный пух забился между ребрами конденсаторного блока, что-то там засорил, и в результате кондиционер сначала потек, а потом и вовсе отказался нормально функционировать.

Но самую большую неприятность тополиный пух доставил тем, кто страдает аллергией: люди со шмыгающими носами и слезящимися глазами стали неотъемлемой частью больничного пейзажа, и громовые «апчхи» слышны сейчас практически по всей больнице. Вообще-то, сам по себе пух аллергию не вызывает — чистая целлюлоза. Но когда неуправляемая пушинка влетает прямо в глаз или в нос, происходит обычная реакция на постороннее тело, вторгнувшееся в наш организм. Да и пух может переносить на себе пыльцу растений, которые заставляют аллергиков чихать и кашлять. Меня, правда, пух беспокоит мало. Ну, полетает некоторое время, и что?

Второе июля. Холодно и сыро. И это — почти середина лета! Все. В этом году, похоже, тепла уже не будет. Дожди и холод. По радио синоптики дали прогноз на остаток лета: первая половина июля — холодно и дождливо, во второй половине может станет чуть потеплее, а в августе опять дожди.

Я уже вспомнил все. Почти как тот киногерой. Я вспомнил все до того самого момента, когда меня отвязали от медицинского кресла. Но осталось совершенно неясным, где я находился весь май. Подозреваю, что меня держали в подвале того коттеджа, но это только догадки.

Сегодня заглянула Валентина. Я, несмотря на холод и промозглую погоду, сидел в парке, на лавочке, где она меня и нашла. Она, как всегда, элегантна и собранна. И очень сексапильна. Одета в изящный черный твидовый костюм хорошего покроя, а ее короткие и снова темные волосы эффектно уложены. Недалеко припаркован знакомый белый «Вольво». Если не знать, что она адвокат, то ее легко принять за жену богатого бандита-рекитира. После обычных приветствий я спросил:

— Аргедов погиб, ты говорила. А все эти его бандиты?

— Не знаю. Про них вообще мало что известно и ничего толком не ясно. Некоторых взяли по горячим следам, кто-то ушел.

— По каким таким следам?

— Ты пока не все знаешь. Я, ведь, тоже не сидела сложа руки. Я уже получила гонорар от мужа Антоновой. Он считает работу выполненной. Виновные, можно считать, наказаны. Твою долю на днях переведу тебе на счет.

— А муж?

— Антоновой?

— Нет, той твоей приятельницы, которая не вынесла наркоза…

— Он был в командировке в Европе.

— Но ведь кто-то должен же был после «твоей смерти» прийти в больницу, оформить все документы, организовать похороны…

— Никого кроме Евгения, и коллег по работе у меня в Москве нет. А меня «опознал» Женька — он пришел в морг, пьяный — в дупель. Он с детства покойников боялся, и эта боязнь не прошла с возрастом. Вот и выпил «для храбрости». Умерший человек вообще не очень похож на живого, а тут я же прическу изменила, перекрасила волосы…

— Как у твоей знакомой?

— В общем, да…

— А Евгений разве встречал тебя в таком виде?

— Да, встречал. Однажды мне понадобилась одна книга, которую он по ошибке забрал себе…

— Значит, ты готовилась заранее и показалась ему в таком прикиде.

— Я уже говорила тебе, к чему я готовилась. Просто мы хотели стать немного похожими друг на друга, чтобы проще было поменяться документами. Ты же знаешь, какие там фотографии. А когда бабы еще и одинаково подстрижены, да и обе очкастые блондинки…

— А как же вся эта история с твоей мнимой смертью?