— Б…! …, … твою мать! — инцестионально выругался я.

— О, ты кажется, проснулся?

— Сергей Николаевич?! — невольно выпалил я. За столом сидел Аргедов.

— Что, не ожидал? — ухмыльнулся он.

— Ну, не то чтобы совсем не ожидал. Я просто не думал, что до такой грязной работы, как допрос похищенного человека, снизойдете лично вы.

— Допрос? Нет! Я ничего не собираюсь у тебя выяснять. Мне и так все понятно. Надо только уточнить несколько деталей и пару мелочей. И сделать это необходимо быстро — я тороплюсь.

— Вы всегда торопитесь. Скорее всего, вам не известен весь тот информационный объем, которым я располагаю.

— А зачем мне твой информационный объем? Ты это помещение никогда уже не покинешь. Вернее покинешь, но без всякой информации. Но мне из чистого любопытства, интересно выслушать твою исповедь.

Я сразу же приступил к «исповеди». Я очень боялся, что Аргедов не дослушает меня и велит прикончить. Но я знал, что он не отдаст такого распоряжения, пока не дослушает меня до конца.

— …вы все продумали, — говорил я. — Только одну ошибку все же допустили: слишком уж много людей было в курсе ваших дел. Схема у вас была достаточно проста. С различными медицинскими учреждениями, где были отделения гинекологии, договаривались о поставке материала. Это делалось вполне официально и законно. Ну, почти законно. Разумеется, небескорыстно. Полученный «материал» немедленно замораживался и затем в жидком азоте переправлялся в ту или иную лабораторию. Это делалось без ведома пациенток и без их согласия. Мало того, когда ощущался дефицит в «рабочем материале», гинекологи «бывшие в деле», зачастую направляли своих пациенток на аборт, мотивируя это медицинскими показаниями, коих на самом деле не было. Вся эта бодяга тянулась уже много лет. Технологии были постепенно отработаны и усовершенствованы. Но людям трудно заткнуть рты, тем более, когда их так много. Пошли слухи. Кто-то что-то сказал, где-то о чем-то написали, и вы решили спрятаться за ворохом ненаучных и малограмотных публикаций на подобную тему. Вы организовали вброс в прессу информации о сигмафетине, поскольку он уже давно не являлся приоритетным направлением деятельности вашей команды. Пока шли разработки и совершенствования методик получения препарата, над темой трудилось тьма народа. Целый ряд лабораторий в различных институтах Москвы. И не только Москвы. Каждая из этих лабораторий или научных групп работала над своей темой, над своим элементом единого проекта. Несанкционированные начальством публикации результатов в научной печати были строжайше запрещены. Каждая статья внимательно проверялась, нет ли там чего-нибудь лишнего… Многие статьи не публиковались вообще. Руководство ссылалось на незавершенность, недостаточную достоверность результата, на необходимость дополнительных проверок, на коммерческую тайну, наконец. То немногое, что все же допускалось в научные журналы, проходило тщательную предварительную проверку кем-либо из руководителей проекта.

— Я всегда читаю статьи своих сотрудников перед публикацией.

— Да, но не по полгода! Координировал весь проект в целом, член-корреспондент Российской Академии Наук по Отделению физиологии — Сергей Николаевич Аргедов. То есть вы лично. Только вы и еще несколько человек знали всю схему, с начала и до конца, держали в руках все нити. После завершения основных работ, начались различные испытания. Сначала лабораторные, потом — клинические. Ну, а когда и они уже были закончены, то такое количество экспериментаторов стало уже никому не нужно. И опасно. Тем более что некоторые сотрудники уже догадывались, что именно они делают, и каким образом нарушается закон, при получении исходного материала. А многие знали все это с самого начала, но не обращали внимания на моральные и юридические аспекты. Было самое начало прошлого года. Вот тогда-то и началась цепочка странных, криминальных и «некриминальных», «случайных» и «естественных» смертей. Выбивали ненужных теперь свидетелей, невольных сообщников, и ставших отныне неудобными рядовых исполнителей — участников проекта. Кое-где вы все-таки наследили, оставили ниточки, за которые можно было ухватиться и все размотать.

— Ты так ничего и не понял. Сигмафетин — это почти случайный, побочный продукт наших исследований. Основное направление — это стволовые и стромальные клетки. Их возможности воистину безграничны. Дело в том, что с помощью подсадки в организм стромальных клеток можно как никогда эффективно лечить многие до сих пор неизлечимые заболевания, в том числе серьезные поражения сердца, головного мозга и других органов и тканей. Мало того, мы можем радикально продлить жизнь именно с применением данной технологии. Мы можем вырастить новый орган взамен утраченного или больного, можем восстановить гибнущий орган или ткань. Я скажу более — мы можем восстановить весь организм целиком! Вернее обновить, если хочешь — омолодить его! Это дорого, необычайно дорого. Но технически — уже осуществимо. Это пока секретная информация, но тебе я уже могу все рассказать. Из этой комнаты ты уже не выйдешь. Мы сейчас достигли таких результатов, что несколько лет назад это показалось бы фантастикой. Нам просто тогда никто бы не поверил. Но теперь у нас масса пациентов, и заметь, пациентов весьма влиятельных и обеспеченных. Ты уже ничего не сможешь сделать, и просто смешно думать, что ты чем-то можешь нам помешать. Такие попытки уже делались неоднократно. Думаешь ты первый?

— Я знаю, что не первый. И знаю, что вы сделали с теми, кто вам мешал.

— Они не мешали, нам уже нельзя помешать. Но могли создать некоторые неудобства, возникли бы определенные проблемы, которые немного затруднили бы нашу работу. Но не более того!

— Вы и Ваши бандиты убили множество людей — травили, вводили в вену раковые клетки, душили, ломали черепа…

— Фу, как грубо и пошло!

— Вы тоже так ничего не поняли. Перед вами ксерокопии только части тех документов, которые мне удалось достать. Но и этой части более чем достаточно, чтобы Вас, как минимум, упрятали за решетку. Но я не думаю, что вы доживете до решетки. Братки очень не любят, когда их «кидают», а уж когда их подставляют, то этого они вообще не переносят. Часть денег, вы, используя довольно хитрую финансовую схему, переводили на свой счет. Это помимо той доли, что вам полагалась, как фактическому руководителю проекта. Вы просто-напросто обкрадывали своих сообщников. Кроме этого, вы использовали «братков» таким образом, что улики против них практически неопровержимы. Но в тех случаях они были не виноваты! Вот только один эпизод. Когда вы решили убрать нашего главного инженера, вы специально пригласили одного из бандюг в институт. Там его все запомнили, он оставил свои отпечатки на ключах, а потом вы добавили инженеру в чай обычную дозу снотворного, и когда он уснул, подложили рядом с его головой кусок твердой углекислоты — «сухого льда» и накрыли сверху полиэтиленовой пленкой. Потом, когда «сухой лед» испарился, а мужик задохнулся, вы аккуратно убрали полиэтилен. Именно на полиэтилене сохранились отпечатки пальцев того бандита. Такой сложный способ убийства Вы, наверное, и выбрали-то только потому, чтобы у вас была пленка с «пальчиками». Вы что, просили его прикрывать огурцы у себя на даче? И чем вам помешал наш главный инженер?

— Откуда такие подробности?

— Я читал ваш дневник.

— Он случайно увидел… Неважно. Все это брехня! Никто ничего не докажет, и никто не в курсе, что ты здесь.

— А завмастерской, он-то вам, почему не понравился? Ведь он последние годы вообще ничего не делал, только зарплату получал и пил по-черному.

— Вот тут ты промахнулся! Он скончался сам.

— Ага! Значит, признаете, что другим помогли умереть? У меня под свитером, в кармане лежат диски. Попросите их вынуть и передать Вам. Мне сейчас трудновато сделать это самому. Там вся информация, которую нам удалось нарыть. Есть даже фотографии. Цветные. Полюбопытствуйте. Это не единственные копии дисков, как вы понимаете. Там очень подробно все изложено.