Майра глубоко вздохнула, но ответ сумела выразить одним коротким словом:

— Да.

— Конечно хочешь, — кивнул Ранджит. — Но тебя не прельщает перспектива разрушить его до основания и все начать с нуля? Нет? Что ж, хорошо. Значит, прежде всего надо попросить Сураша, чтобы он подыскал архитектора, который умеет делать поэтажные планы. Сураш знает всех тамилов в Тринко. Потом мы пригласим этого архитектора с готовыми чертежами сюда, и ты вместе с ним возьмешься за проект реконструкции. А я, — добавил он, — могу в любой момент внести свои творческие предложения, если меня попросят. Мы с тобой, Майра, переберемся на время в гостиницу. Ну, как вам такой вариант?

Мефрау Форхюльст нахмурилась еще сильнее. Такой расстроенной Ранджит ее ни разу не видел.

— Для этого нет никаких причин, — объявила она. — Вы нам совершенно не мешаете. Можете жить здесь сколько угодно, пока не будет готов дом в Тринкомали.

Ранджит посмотрел на жену и развел руками.

— Ладно, но у меня есть другое предложение. Майра, любимая… ты, кажется, как-то раз обмолвилась насчет медового месяца?

Майра удивилась.

— Нет. Тебе послышалось. Медовый месяц — это было бы чудесно, но я о нем ни словечка не сказала.

— С тех пор как мы поженились, не сказала, — согласился Ранджит, — но я точно помню услышанное в этой самой комнате несколько лет назад. Ты говорила обо всех чудесных местах на Шри-Ланке, где я ни разу не бывал. Так давай посетим их, Майра, пока другие будут готовить место для нашей будущей жизни.

Выбрать лучшую отправную точку, на взгляд Майры, было очень легко. Она предложила начать путешествие с черепаховой фермы в Косгоде, потому что ее туда возили в детстве и ей там ужасно понравилось. К тому же от Коломбо до Косгоды недалеко. Она предложила потом съездить в Канди, величественный древний город. Но спустя неделю, когда Майра и Ранджит вернулись из вояжа к Форхюльстам, слуги спросили, удалась ли поездка, и молодожены отозвались о ней без особого восторга. В Косгоде их узнали, и весь день за ними шастали небольшие толпы. Еще хуже оказалось в Канди. Местным властям пришлось возить их по городу в полицейском автомобиле. Они осмотрели все достопримечательности, но им не позволили даже несколько метров прогуляться в одиночестве.

За обедом хозяйка поместья сочувственно выслушала их рассказ. Когда Ранджит посетовал, что было приятно поездить по городу за счет муниципалитета, но они с Майрой предпочли бы не выделяться в толпе, Беатрикс вздохнула.

— Не знаю, возможно ли это, — сказала она. — Вы сами теперь достопримечательность. Знаете же, в Шри-Ланке нет мировых знаменитостей, кроме вас.

Майра не согласилась.

— Это не совсем так. Есть один писатель…[16]

— О да, но он почти не покидает своего дома. И вообще, это не одно и то же. Если бы вы жили там, где полно кинозвезд и прочих знаменитостей, — в Лос-Анджелесе, к примеру, или в Лондоне, — вам для маскировки вполне хватило бы темных очков. — Вдруг выражение ее лица изменилось. — Кстати говоря, а почему бы и нет?

Все озадаченно посмотрели на мефрау, и она объяснила:

— Ранджит, ты получил кучу предложений со всего света. Почему бы не принять хотя бы некоторые из них?

Ранджит растерянно поморгал и перевел взгляд на Майру.

— Что скажешь? Не устроить ли нам настоящий медовый месяц? Европа, Америка — куда бы тебе хотелось?

Майра посмотрела на него, потом задумчиво обвела взглядом остальных и наконец сказала:

— Думаю, это было бы замечательно. И если уж мы решились, давай поскорее тронемся в путь.

Ранджит пытливо посмотрел на жену, а затем обратился к Беатрикс с просьбой уточнить, какие приглашения имеются на сегодняшний день. Только когда они с Майрой ложились спать, он спросил:

— Ты действительно хочешь этого? Потому что если не хочешь…

Майра прижала палец к его губам и вдруг поцеловала.

— Просто я вот о чем думаю: поездка нам предстоит долгая и далекая, поэтому лучше ее не откладывать. Потом ситуация может усложниться. Не хотела говорить тебе, пока врач не подтвердит, а к ней я пойду только в пятницу. Но я почти уверена, что беременна.

Пока Майра и Ранджит добирались до Лондона (их путешествие оказалось таким же долгим и утомительным, как описанное несколько лет назад Гамини в его письме), мир шел своим путем. И это, естественно, был путь гибели и разрушения.

Билеты заказали заранее. Первую посадку самолет совершил в Мумбай, и Ранджит надеялся быстро осмотреть город. Но приземлились они с опозданием на сорок минут — самолету пришлось долго кружить, прежде чем было получено разрешение на посадку.

В Кашмирской долине возобновились перестрелки. Никто не знал, что подпольные агенты Пакистана планируют совершить в этом штате Индии, поэтому молодожены провели почти все время в старом городе. Сидели в гостиничном номере и смотрели телевизор. Хороших новостей почти не было. Северокорейская армия, главнокомандующим которой являлся Любимый Вождь, перестала ограничиваться мелкими пакостями на границе с Южной Кореей. Северяне набрались храбрости и затеяли ряд конфликтов со страной, которая их кормила, которая была для них чуть ли не единственным настоящим другом, — с Китайской Народной Республикой. Чего добивались корейцы, никто толком не понимал, но тем не менее на территорию КНР вторглись четыре группы северокорейского спецназа численностью до десяти человек. На этой земле не было ничего, кроме холмов и скал, однако корейские отряды проникли туда и заняли оборону. Три часа спустя Майра и Ранджит взошли на борт самолета, который должен был доставить их в Лондон. К тому времени, когда он уже пролетел над береговой линией Пакистана и взял курс на лондонский аэропорт Хитроу, перестрелка в Кашмире утихла, отряды северокорейской армии возвратились в свои казармы, и никто так и не понял, зачем понадобился этот странный демарш.

И вот наконец молодожены в Лондоне.

Город очаровал Ранджита, как очаровывал миллионы людей на протяжении веков. Его исторические памятники были прекрасны — огромный собор Святого Павла, лондонский Тауэр, здания парламента, Вестминстерское аббатство — все те достопримечательности, которые обязан увидеть каждый турист. Но были и другие места — может быть, не такие знаменитые, но представлявшие определенный интерес для Ранджита — вроде Лондонской школы экономики и скромного особнячка в нескольких кварталах от улицы Арундел. Там жил и учился Гамини Бандара, а Ранджит не смел даже надеяться там побывать.

Майра уговорила Ранджита сходить на экскурсию в Кью-Гарденз, и ему очень понравились огромные оранжереи. Он был в восторге почти от всех величественных и знаменитых зданий Лондона. Но куда меньше понравились открытые пространства между постройками. Такого холода, как в ноябрьском Лондоне, Ранджит не испытывал ни разу в жизни. Совсем не то, что на краю Свами-Рок, когда дул сильный ветер или когда юноша ранним утром выходил после заплыва на берег. Неделю назад здесь выпал первый снег, и по краям автомобильных стоянок и лужаек остались почерневшие сугробы — потому что снег не таял!

Но в магазинах продавалось много разной одежды, позволявшей гостю столицы Англии не замерзнуть насмерть. Термобелье, перчатки с подбоем, куртка с меховым воротником — в такой одежде Ранджит мог спокойно разгуливать по лондонским улицам, а Майру выручила первая в ее жизни норковая шуба.

А потом они познакомились с сэром Тариком. Это он от имени Королевского математического общества пригласил в Лондон Ранджита, чтобы тот стал членом уважаемой организации и поведал о своем великом подвиге. Тарик создал фонд, оплативший все расходы Ранджита и Майры.

Сэр Тарик аль Дивани оказался полноватым, необычайно добродушным пожилым мужчиной, с волосами длинными и всклокоченными, как у Альберта Эйнштейна. По-английски он говорил без малейшего акцента.