Конусообразные холмы состояли из совсем другой породы лавы; она была красной и такой мягкой, что ее без труда можно было растереть в порошок. Один из холмов поднимался прямо посредине перед заливом; на вершине его стоял деревянный крест, по которому залив получил свое название. Холм этот со всех сторон очень крутой, но на него поднимается такая извилистая тропа, что достигает в длину без четверти милю.

Долго и внимательно рассматривая сию странную местность, мы пришли к выводу, что равнина, где мы стояли, скорее всего, когда-то представляла собой кратер. Здесь прежде находился вулкан, из пемзы и пепла, которые он выбрасывал, возникли конусообразные холмы, потоки же лавы, имевшие теперь вид отдельных нагромождений, возможно, постепенно покрылись пеплом, а дождевые потоки, стекавшие с гор из глубины острова, смывали все на своем пути в кратер, который со временем совершенно заполнился.

В черных скалах гнездились бесчисленные фрегаты и олуши. Они подпускали к себе совсем близко. Большинство фрегатов имели под клювом большой ярко-красный мешок, или зоб, который они умели раздувать так, что он становился величиной с кулак. Он очень похож на мешок пеликана и, возможно, предназначен для той же надобности. На всем этом большом участке скалистой земли нам встретилось не больше десятка отдельных полузасохших растений; все они были только двух сортов: разновидность молочая (Euphorbia origanoides) и вьюнок (Convolvulus pes Caprae).

В полдень мы возвратились на судно и увидели там всего шесть пойманных ночью черепах. Мы почти упустили сезон, когда они откладывают яйца. Офицер, посланный осмотреть восточную часть острова, обнаружил там остатки потерпевшего крушение корабля. Часть их обгорела; вероятно, команда вытащила обломки на берег для собственного спасения. Мысль о бедствиях, кои должны были претерпеть эти люди на столь пустынном острове, прежде нежели их смог подобрать другой корабль, вызвала сострадание даже у наших матросов. Для нас их несчастье, однако, обернулось выгодой; поскольку у нас был недостаток в топливе, капитан Кук послал шлюпки, дабы забрать оставшиеся части этого корабля.

В восемь часов вечера, когда уже совсем стемнело, в залив вошло маленькое суденышко и стало на якорь между нами и берегом. Капитан Кук несколько раз запросил прибывших, кто они, и наконец получил ответ, что шлюп из Нью-Йорка под названием «Лукреция» идет с африканского побережья от Сьерра-Леоне, дабы наловить черепах и продать их на Антильских островах. Один из наших лейтенантов был послан на это судно и услышал от шкипера, что тот принял наш корабль за судно Французской Ост-Индской компании. Он был весьма не прочь торговать с нашими ост-индскими кораблями, так что новое распоряжение Компании опрокинуло все его расчеты. На другой день он отобедал с нашими офицерами, а 31-го на рассвете поднял паруса.

Рано утром 30-го мы еще раз съехали на берег, пересекли равнину и достигли громаднейшего участка лавы. В ней были промыты каналы глубиной от 6 до 8 локтей; явные признаки свидетельствовали, что это работа мощных дождевых потоков, которые теперь, когда солнце находилось в Северном полушарии, совсем высохли. В сих углублениях мы нашли небольшое количество земли, состоявшей из черной вулканической породы, смешанной с частицами белого твердого песка. В этой сухой почве росло немного портулака и трава Panicum sanguineum.

С большим трудом перебравшись через сей мощный лавовый поток, мы достигли подножия Зеленой горы, которая, как мы уже видели из гавани с корабля, состояла из совсем других пород, нежели остальная земля. На частицах лавы здесь на редкость обильно разросся портулак, а также отдельные кусты папоротника Lonchitis ascensionis, кои давали пищу стадам диких коз. Внизу гора разделена большими расщелинами как бы на множество корней, вверху они, однако, соединяются. Вся гора довольно высокая и состоит из песчаного пористого или туфообразного известняка, который не был затронут вулканом и, вероятно, существовал еще до извержения. Склоны ее всюду обильно поросли травой, характерной именно для этой горы; кавалер фон Линней дал ей название Аristidа ascensionis. Мы увидели также несколько козьих стад; козы были, однако, дикие и пугливые, они с громадной скоростью убегали от нас по ужаснейшим обрывам, так что преследовать их было невозможно.

Шкипер нью-йоркского судна заверил нас, что на этой горе есть источник пресной воды, падающий с высокой крутой скалы и теряющийся в песках. Я, со своей стороны, твердо убежден, что остров Вознесения без труда можно было бы заселить. Если, например, высадить тут кусты колючего европейского дрока (Ulex europaeus) и другие подобные растения, которые хорошо развиваются на сухой почве, то почему бы им не произвести здесь такого же хорошего воздействия, как на острове Св. Елены, тем более что благодаря их свойствам козы и крысы, единственные здешние четвероногие обитатели, не могут их тронуть? Влага, стекающая с высоких гор в центре острова, не будет тогда больше испаряться под жаркими солнечными лучами, а соберется в мелкие ручьи и постепенно обводнит весь остров. Через некоторое время всюду появятся красивые луга, отчего слой плодородной земли с каждым годом будет становиться все толще, покуда здесь не смогут развиваться более полезные растения.

Медленно, под палящим полуденным солнцем мы возвратились через равнину к Крестовому, заливу, и, так как надо было пройти более 5 миль, мы достигли берега к трем часам, совершенно измученные, с обожженными лицами, затылками и ступнями. Мы искупались в маленькой бухте между скалами, а затем с корабля на наш сигнал пришла шлюпка, которая и доставила нас на борт.

Утром следующего дня мы еще раз вместе с капитаном Куком совершили прогулку к Зеленой горе, но ни у кого не хватило сил до нее добраться. На сей раз не удалось сделать никаких новых наблюдений. Берега этого острова всюду неописуемо пустынны и бесплодны. После полудня мы забрали все свои шлюпки и подняли паруса. На борту у нас было двадцать четыре черепахи, каждая из которых весила 3—4 центнера. Три недели они служили нам пищей. Каждый день мы забивали одну, иногда две, и команда получала столько вкусного, здорового мяса, сколько могла съесть.

Покинув остров Вознесения, мы ушли далеко на запад и 9 июня в час пополудни увидели остров Фернандо-да-Норонья [Фернанду-ди-Норонья] недалеко от побережья Бразилии. Поскольку астрономическое положение острова еще не совсем точно определено, капитан Кук направился сюда, дабы уточнить его координаты.

Этот остров открыл еще в 1502 году во время своего четвертого плавания Америго Веспуччи, чье имя носит сия часть света и одним из первооткрывателей которой он является; но неизвестно, как он получил свое теперешнее название[603]. В 1733 году здесь основала небольшую колонию Французская Ост-Индская компания; однако вскоре на остров заявили свои претензии португальцы, которые и завладели им в 1739 году.[604] По данным французских карт, внутренняя часть острова состоит преимущественно из замкнутых между прибрежными холмами равнин[605]. Мы подошли к нему с востока и обошли Крысиный остров, лежащий у его северо-восточной оконечности. Там мы увидели залив Байя-де-Ремедиоc, защищенный пятью батареями, часть которых расположена на самом Фернандо-да-Норонья, часть — на скале у северо-восточной оконечности. Весь остров порос лесом, и некоторые горы имели вид вулканов, хотя теперь были богато покрыты зеленью; никаких следов построек на них мы не увидели. На пяти укреплениях тотчас были подняты флаги, и с одного из них выстрелила пушка. Мы тоже подняли флаг, выстрелили и тотчас повернули корабль на север.