Возле упомянутых хижин было довольно много домашних кур, крупных, с красивым оперением; но это были единственные домашние животные, которых мы видели у туземцев. Там же лежали большие кучи раковин моллюсков, коих они собирают на рифах. В общем люди эти были вялые и равнодушные по характеру, почти лишенные всякого любопытства. Порой они даже не поднимались с места, когда мы проходили мимо их хижин, столь же редко разговаривали, а если говорили, то всегда серьезным тоном. Только женщины были немного повеселей, хотя они настолько зависели от мужчин, что, казалось, им не до веселья. Замужним приходилось, в частности, всюду таскать своих детей на спине в своего рода мешке, и уже одно это выглядело не особенно весело!
После обеда мы продолжили свои исследования, но оставались на равнине, так как в кустах близ моря обитало больше птиц, чем дальше от берега, где у них было меньше тени и меньше пищи. Во время этой прогулки мы подошли к другой, расположенной у самого берега группе хижин. Возле них индейцы готовили моллюсков в большом глиняном горшке, который держали у огня. В руке у одного из них был топор необычного вида и выделки. Он представлял собой кривую ветку или кусок дерева с тупым крюком и короткой, около 6 дюймов, рукояткой. Крюк на конце был расщеплен, и в щель вставлен черный камень, закрепленный повязкой из коры. Люди нам объяснили, что такие топоры используются для обработки земли. Это был первый такого рода инструмент, который мы видели; он привлек наше внимание, потому мы приобрели его, а также палицы, ремни для метания и метательные копья. Как здесь этими копьями пользуются, мне несколько раз продемонстрировали молодые люди, и мы имели возможность восхититься их искусством в сих упражнениях.
Вскоре мы вышли к ограде из жердей. Она окружала небольшой холм или кучу земли высотой около 4 футов. Внутри ограды стояли другие шесты, вбитые в землю, а на них надеты были большие раковины Buccina Tritonis. Из объяснений мы узнали, что это место погребения здешнего вождя, а на горах много других могил. Видимо, здесь повсеместно принято погребать мертвых в земле, что, конечно, разумнее, чем это делают таитяне, оставляя их на земле, покуда вся плоть не истлеет. Если бы на их счастливом острове вдруг началась сильная смертность, сей обычай обернулся бы весьма печальными последствиями и повлек за собой страшные эпидемии.
Яд изрядно испортил нам кровь; осталась, в частности, сильная слабость во всем теле. К вечеру она до того возросла, что нам то и дело приходилось садиться, чтобы отдохнуть. Да и голова постоянно кружилась, поэтому мы просто не в состоянии были заниматься какими-либо исследованиями, ибо эти приступы не только отнимали у нас память, но и лишали способности думать и даже чувствовать. Не могу, упоминая сей несчастный случай, не посетовать еще раз, что произошел он с нами в новооткрытой земле, где нам особенно нужны были полное здоровье и величайшая внимательность, дабы сполна использовать краткие мгновения, проведенные среди этого народа, который так отличался от всех других, виденных нами до сих пор!
Мы вернулись на корабль засветло, а вскоре и находившиеся на борту индейцы возвратились на берег. Лишь у немногих были каноэ, ибо весь день дул такой ветер, что большинство предпочло добраться до судна вплавь; таким же образом они и покинули нас. Сорок-пятьдесят человек разом прыгнули в море и, несмотря на высокие волны, поплыли небольшими группами к берегу. На следующее утро, однако, штормило так, что ни один индеец, ни в лодке, ни без нее, не рискнул отправиться на корабль.
Нам же ветер не помешал снова отправиться на берег, хоть мы изрядно и промокли из-за волн. Мы совершили прогулку на запад и были вознаграждены за свои труды разными новыми видами птиц, кои приятно дополнили наше собрание. Несомненно, сей остров оказался столь богат животными и растениями во многом благодаря соседству Новой Голландии. Капитан Кук и все другие, посетившие ее во время прошлого плавания на «Индевре», единодушно свидетельствовали, что эта земля внешне и во многом другом весьма напоминает Новую Каледонию. Отличие только в том, что там много мест с плодородной почвой, верхний слой которой состоит из жирного чернозема. Но высота деревьев, сухой и как бы выгоревший вид земли в обеих странах совершенно одинаковы; и тут и там нет подлеска или низкого кустарника.
Мы останавливались возле индейских хижин, расположившихся в тени деревьев. Обитатели их сидели прямо на земле и ничем не были заняты; тем не менее при виде нас никто не поднялся, кроме молодых людей, которые всюду бывают самыми любопытными и живыми. Среди них мы увидели в этот день мужчину с совершенно светлыми волосами и удивительно белой кожей, все лицо его было в пятнах и волдырях. Известно, что такие единичные люди, отличающиеся от других цветом кожи и волос, встречаются также среди африканских негров, среди американцев, обитателей Молуккских островов и индейцев островов Южного моря. Поскольку они бывают по большей части слабого сложения, а взгляд их выражает особую тупость, многие путешественники склонялись к мнению, что это отклонение в цвете кожи и волос наследственное, то есть связанное с болезнью родителей. Однако у мужчины, которого мы встретили здесь, не было ни малейших признаков телесной слабости и никаких следов вырождения в чертах лица. Должно быть, его кожа и волосы обесцветились по какой-либо другой, более безобидной причине[512]. Ввиду редкости сего явления мы отрезали по пряди волос у него и у другого, обычного индейца. Эта операция им, видимо, не понравилась, но так как мы проделали это быстрее, нежели они успели опомниться, а тем более помешать нам, то с помощью подарков их удалось потом успокоить. Их леность и добродушие вообще не позволяют им долго сердиться, а тем более из-за мелочей.
От этих хижин каждый из нас пошел своим путем. Доктор Спаррман и мой отец решили подняться на горы, я же остался на болотистой равнине и, как умел, поговорил с индейцами. Они сообщили мне названия различных областей страны. Некоторые из них были нам еще неизвестны, но воспользоваться этими сведениями мы никак не могли, поскольку не знали, где эти местности находятся.
Я заметил много людей, у которых рука или нога были необычайно толстыми. У одного одинаково распухли даже обе ноги. Я осмотрел эту опухоль, она оказалась очень твердой; однако кожа на пораненном месте у таких больных не всегда бывает одинаково ломкой и шелушащейся. Вообще эта безобразная толщина рук или ног как будто не мешает им, не доставляет неприятностей и, если я правильно понял, почти не причиняет боли. Лишь у немногих шелушится кожа, а также бывают пятна, что позволяет предположить большую едкость лимфы и большую злокачественность болезни. Проказа, разновидностью которой, по мнению врачей, является эта слоновость, или громадный отек, видимо, встречается преимущественно в жарких и сухих странах. Чаще всего ее наблюдают на Малабарском побережье, в Египте, Палестине и Африке, а именно в этих странах много сухих и жарких песчаных пустынь. Я не хочу этим сказать, что проказа — необходимое следствие условий жизни в сухих широтах, но думаю, что жара и сухость способствуют этой болезни и предрасполагают к ней.
Я все чаще замечал, а в этот день особенно, что мужчины здесь относятся к женщинам еще с меньшим уважением, чем на Танне. Обычно женщины держатся на некотором отдалении и всегда как будто боятся не понравиться мужчинам взглядом или выражением лица. Они одни должны таскать на своей спине топливо и все необходимое, тогда как бесчувственный супруг не соизволит даже оглянуться на них. Он не шевельнется даже когда его бедная жена захочет иной раз повеселиться вместе с другими, что так свойственно их полу. Так мужчины повсюду, во всех землях склонны к властолюбивой тирании, и даже самый бедный индеец, не ведающий никаких других потребностей, кроме естественных, уже знает, что должен сделать из своей более слабой спутницы рабыню только для того, чтобы избавить себя от необходимости удовлетворять сии потребности собственными стараниями! Если эта глубокая покорность женщин является все еще следствием проклятия, поразившего некогда Еву, то, слава богу, оно остается теперь в силе только среди самых диких народов! Поистине можно удивляться, что при таком унизительном угнетении слабого пола человеческий род все еще не прекратился! Но что получилось бы, если бы глубокая мудрость творца не вселила столько терпения и кротости в женское сердце, которое выносит все оскорбления, учит женщину все принимать и не бежать от насилия жестокого своего тирана!
