Эти дипломатические акции не помешали, однако, распространению голландских факторий по всему региону. Голландцы сначала вытеснили португальцев с Молукки, а затем начали наступление на саму Малакку. В 1605 г. перед Малаккой впервые появляется голландская эскадра под командой адмирала Корнелиса Мателифа и обстреливает ее. В 1606 г. этот же адмирал начинает планомерную осаду Малакки. Только флоту, посланному из Гоа, удалось снять осаду. В 1608 г. голландцы вновь осадили Малакку [192, с. 72–73]. Португальцы удерживали этот город до 1641 г., но в последние десятилетия он уже не играл прежней экономической роли, да и при голландцах оказался на втором месте после Батавии.

В 1447 г., после смерти королевы Сухиты на трон Маджапа-хита взошел ее единокровный брат Кертавиджайя (1447–1451) сын Викрамавардханы и наложницы. При нем, согласно надписи 1447 г., число удельных княжеств увеличилось до 14 [249, с. 193–194]. Королевский клан к этому времени настолько разросся, что удельными князьями становились только старшие в соответствующих родах внутри клана, а остальные принцы выстраивались в своего рода феодальную иерархию, получая часть доходов старшего в роду в каждом удельном княжестве. Численность феодального класса в силу практики многоженства вообще росла быстрее, чем численность крестьян и ремесленников, и на долю каждого феодала к середине XV в. приходилось гораздо меньше прибавочного продукта, чем 100 лет назад. Это приводило, с одной стороны, к усилению эксплуатации трудящихся масс, что не могло не вызвать общей напряженности в стране, а с другой стороны, развязывало внутриклассовую борьбу между феодалами, которая еще более усиливала эту общую напряженность.

Король Кертавиджайя явно не мог справиться с управлением страной в такой сложной обстановке, и поэтому его царствование оказалось весьма недолговечным. В 1451 г. его сверг удельный князь Памотана, Санг Синагара Раджасавардхана, который принял тронное имя Гириндравардхана Дьях Виджайякарана, основав, таким образом, новую династию Гириндравардхана[95]. Но и новый король продержался на троне всего два года. В 1451 г. (очевидно, ошибка; должно быть «В 1453 г.». — Прим. ОСР) против него поднял восстание другой крупный феодал — Сингавикрамавардхана, удельный князь Тумапеля. Он низложил Гириндравардхану I, но сам не мог добиться признания других феодалов [249, с. 197].

В течение трех лет трон Маджапахита оставался вакантным (1453–1456). Зато потом появилось сразу два короля — Хьянг Пурвавишеса, удельный князь Венгкера (1456–1466), и Синга-викрамавардхана, который все же короновался и принял тронное имя Гирипатипрасута Дьях Сурапрабхава (1456–1466), Каждый из них пользовался поддержкой определенной части феодалов. Один из этих королей или они оба в 1460 и 1465 гг. посылали посольства в Китай, очевидно, желая подтвердить свой титул [15, с. 126–127; 56, с. 83; 249, с. 197].

В 1466 г. оба эти короля исчезают со сцены, и их сменяет новый король Бре Пандан Салас (1466–1468). Но через два года в стране вновь вспыхивает гражданская война, и Бре Пандан Салас бежит из дворца под натиском нового претендента, Сингавардхана, князя Келинга, который принимает тронное имя Бре Келинг Гириндравардхана II (1468–1474). Гириндравардхане I он приходился внуком. В 1474 г. Гириндравардхану II при неясных обстоятельствах сменяет его дядя Бре Кертабуми (1474–1478). Правление последнего завершилось захватом столицы, осуществленным пришедшими с севера мусульманскими войсками [249, с. 196–197].

Мусульманская государственность на Яве постепенно вызревала в портовых городах северного побережья внутри Маджапахитского государства в XV в. Внешняя торговля Индонезии достигла своего пика в начале XVI в. Центром, главным нервным узлом торговли региона в XV в. становится Малакка, «глаз солнца», как называли ее тогдашние мореходы. Подъем Малакки привел к некоторому упадку портов Восточной Суматры, таких, как Пасей и Педир, процветавших в XIV в. В то же время на порты Северной Явы подъем Малакки не только не оказал отрицательного воздействия, но, напротив, стимулировал их дальнейший рост.

Северная Ява стала важной, неотъемлемой частью Малакк-ской торговой системы, соединившей сложными экономическими связями все части региона и сам регион с Китаем, Индией и Ближним Востоком. После того как купцы, прибывающие из Индии и Китая, сосредоточились в Малакке и почти перестали посещать Яву, дело снабжения Малакки продуктами Центральной и Восточной Индонезии почти целиком перешло в руки яванского торгового флота. Малакка с ее огромным торговым населением практически не обладала собственными продовольственными ресурсами, в то время как Ява, по сообщению Т. Пиреша, имела «бесчисленное количество риса четырех-пяти сортов, очень белого и лучшего по качеству, чем где бы то ни было, буйволов, овец, коз, свиней… Очень много оленей, фруктов, рыбы, прекрасные вина, много масла разных сортов» [229, т. I, с. 180]. Все это продовольствие регулярно доставлялось в Малакку из яванских портов на яванских судах.

Кроме того, Западная Ява (Сунда) поставляла в Малакку значительное количество перца (1 тыс. бахаров, или 125 т в; год), а также рабов [205, с. 82]. Но самой главной функцией яванского купечества была поставка в Малакку тонких пряностей, росших исключительно на Молуккских островах (гвоздика), а также островах Банда (мускатный орех и шелуха мускатного ореха, которая ценилась в семь раз дороже самого ореха). Эта торговля приносила яванскому купечеству огромные прибыли. На Молуккских островах в начале XVI в. 1 бахар гвоздики стоил 1–2 дуката, в то время как в Малакке за него давали как минимум 10 дукатов [269, с. 90]. Кроме того, яванские купцы получали дополнительную прибыль за счет бартерного характера сделок. Прежде чем отправиться на Молукки, яванские торговые корабли посещали Малые Зондские острова, где меняли тонкие высококачественные ткани Западной Азии на грубые сорта тканей местного производства, которые они потом выменивали на пряности. На Молукки и Банда благодаря яванскому импорту поступало также некоторое количество тонких индийских тканей и китайского шелка, которые ценились там очень высоко и хранились как сокровища наряду с медными гонгами, слоновой костью и фарфором [205, с. 96].

Кроме того, яванцы ввозили на острова топоры, сабли, ножи и другие железные изделия (Ява в то время славилась этим товаром) [229, т. I, с. 216]. Но особенно важную статью экспорта на Молукки составляло продовольствие.

Молукки, так же, как и Малакка, почти не имели собственной продовольственной базы и целиком зависели в этом отношении от Явы. Общий экспорт Молукк к началу XVI в. составлял около 6 тыс. бахаров (750 т) гвоздики в год [229, т. I, с. 213], и подавляющая часть этого товара вывозилась на яванских кораблях. Даже корабли, курсировавшие непосредственно между Малаккой и Молукками, тоже, как правило, принадлежали яванским купцам, постоянно проживавшим в Малакке, где они занимали два предместья. Из Малакки на Яву шел мощный поток товаров из всех стран Азии — от Красного до Желтого морей.

В этническом плане мощное яванское купечество лишь в незначительной части состояло из коренных яванцев. Оно включало в себя представителей всех торговых наций Азии — от арабов до китайцев. Эти купцы исповедовали все основные религии Востока — мусульманство, индуизм, буддизм и конфуцианство. Но для того чтобы сплотиться в единую организацию (чего требовали общие интересы), им была нужна одна, единая религия, потому что в условиях средневековья только религия могла стать стимулом для сплочения многоэтнической общности. Таким стимулом для яванского купечества в первой половине XV в. стало мусульманство. Это обусловливалось не только тем, что ислам был наиболее гибкой и приспособленной к торговым нуждам религией, но и конкретными политическими обстоятельствами: победой ислама в центре торговой системы региона — Малакке в 1414 г. и тем, что в Западной Индонезии (на Северной и Центральной Суматре) ислам господствовал уже более столетия.