Но китайцам не удалось долго удерживать власть над Бирмой. Вскоре против них поднялись новые силы сопротивления. Тайскоязычные племена — шаны (большие таи), тайцы (малые таи), лао — во второй половине XIII в. завершили свое движение на юг из южной части нынешней территории Китая и образовали ряд молодых варварских княжеств и королевств на севере и в центре Индокитайского полуострова, а также на северо-востоке Индии — в Ассаме. На территории нынешнего Лаоса и Таиланда они вытеснили или ассимилировали живших там ранее кхмеров и монов. Несколько иная обстановка сложилась на территории Бирмы. Шанские племена прочно заняли северовосточные гористые районы страны (где шаны проживают и в настоящее время), а также значительную часть северо-запада, охватив полукольцом равнинную часть Бирмы. В этих периферийных районах образовалось множество небольших независимых шанских княжеств.

Шанам, однако, не удалось поглотить и ассимилировать бирманское население основного ядра Паганского государства, несмотря на то, что массовое проникновение шанов в центральные районы Бирмы в последние годы Паганской империи (сначала, по-видимому, в качестве военных наемников) привело в конечном счете к существенным этническим изменениям в высших слоях правящего класса этой страны. Уже в конце правления Кансу III большая часть власти в Пагане была сосредоточена в руках трех могущественных феодалов — так называемых трех шанских братьев, занимавших посты царских министров [19, с. 75–76]. Во время хаоса, наступившего после падения Паганской империи, братья — Асанкхья, Раджасанкрам и Сихасура — сумели закрепиться в ключевых районах Бирмы, выкроив здесь себе удельные княжества. К 1289 г. старший брат стал владетелем Мьинсайна, средний — каруина Меккаи, младший — каруина Пинле. Как отмечает советский историк И. В. Можейко, «История повторялась: тот, кто контролировал каруины (основные хлебородные районы Бирмы. — Э. Б.), стал править Бирмой» [37, с. 67].

Новоявленные шанские феодалы опирались на реальную военную силу в виде боеспособных дружин из своих единоплеменников, которые постоянно пополнялись за счет новых шанских переселенцев. В то же время их отношения с коренным бирманским населением не были, как правило, враждебными. Перед лицом общей угрозы со стороны Китайской империи танская верхушка объединилась с низовыми и средними бирманскими чиновниками, которые также стремились сделать свои условные владения наследственными. Под их совместными ударами развалилась только политическая надстройка ранне-феодальной Бирмы — жестко централизованное Паганское государство. Культурное наследие Пагана было в значительной степени сохранено и усвоено шанской правящей верхушкой.

Реальная власть некогда всесильного паганского царя ограничилась теперь только крошечным районом вокруг столицы Пагана, где бессильные потомки паганской династии сохраняли свою резиденцию вплоть до 1369 г. В конце XIII — в XIV в. ведущей формой феодализма в Бирме стал развитой феодализм, что следует считать шагом вперед по пути исторического прогресса, несмотря на раздробление страны и частые меж-фебдальные войны.

Исчез громоздкий чиновничий аппарат, пожиравший огромную часть прибавочного продукта, прекратилось истощавшее население строительство бесчисленных храмов (в одном только Пагане их было до 5 тыс.), новые мелкие и средние феодалы кё обладали в той конкретной обстановке достаточными силами, чтобы выжимать из крестьянина весь прибавочный продукт. Натурализация хозяйства к тому же существенно снизила потребности этих феодалов. Поэтому, несмотря на войну и разруху, положение крестьянства в Бирме явно облегчилось, и это было одной из важных причин успешного отражения монголо-китайской агрессии.

В 1289 г. монголо-китайцы объявили царем родственника Кансу III — Руйнасьяна и сделали его губернатором пров. Мян-чжун [37, с. 66]. «Шанские братья» на первых порах поддерживали этого губернатора с царским титулом, так как после его назначения китайские войска были выведены из страны. Это дало возможность передышки и организации сил сопротивления, в частности, позволило подавить тех бирманских феодалов (например, принца Сирираджи), которые считали первоочередной задачей уничтожение господства шанской верхушки [37, с. 65]. Но когда Руйнасьян сам попытался сбросить власть «шанских братьев» и с этой целью в мае 1297 г. отправился за Помощью в Пекин, они свергли его с престола 17 декабря 1297 г. — как только он вернулся из Пекина. Руйнасьян был арестован, отправлен в главную цитадель шанов Мьинсайн и там 10 мая 1299 г. казнен. Однако Асанкхья и его братья после этого не узурпировали престол. Они объявили королем сына казненного Руйнасьяна — Сохни [37, с. 65]. Это был мудрый политический шаг, так как он сглаживал трения между шанами и бирманцами. Царем Бирмы формально оставался коренной бирманец, более того — потомок древней паганской династии. Это безусловно способствовало консолидации сил сопротивления бирманцев и шанов против внешней угрозы, так как Пекин немедленно реагировал на казнь своего ставленника.

В 1300 г. монголо-китайские войска вновь вторглись в Бирму, везя в обозе новую марионетку — принца Кумаракассапу, брата Сохни. Они легко выбили Сохни из Пагана, но он бежал под защиту «шанских братьев» в Мьинсайн, который в эти годы стал фактической столицей Бирмы. Монголо-китайцы двинулись на Мьинсайн, но осада этого города не принесла им успеха. Китайские летописцы впоследствии ссылались на тяжелые климатические условия Бирмы, якобы мешавшие имперским войскам, но это обычная отговорка неудачливых завоевателей. В сущности, монголо-китайцы не могли удержать даже Паган. Привезенный ими «царь» Кумаракассапа не мог выйти за пределы военного лагеря под Мьинсайном, так как вся остальная страна была в руках повстанцев.

После безуспешной трехмесячной осады Мьинсайна китайский командующий согласился уйти из Бирмы за умеренный выкуп в 800 таэлей[2] золота и 2200 таэлей серебра [145, с. 77], захватив с собой неудачливого претендента, Раздраженный император казнил генералов, командовавших, этой армией, но больше войск в Бирму не посылал. В 1302 г. официально была упразднена пров. Мянчжун, а в 1303 г. — пров. Чинмян. «Шанские братья» от имени Сохни послали в Китай посольство с данью, и Пекин ограничился чисто формальным признанием вассалитета со стороны Бирмы [38, с. 67]. Угроза китайского завоевания перестала быть серьезным фактором в политической жизни Бирмы вплоть до XVII столетия, хотя на протяжении XIV–XVI вв. Китай продолжал активно вмешиваться в отношения между Бирмой и независимыми шанскими княжествами периферии, иногда натравливая их друг на друга, иногда выступая в качестве «миротворца», но всегда с выгодой для себя.

XIII век был критическим периодом в истории Индокитая. К концу его не только рухнула Кхмерская империя, но и прекратили существование древнее бирманское царство Паган и последнее независимое монское государство Харипунджайя. Западные историки в качестве основной причины этой катастрофы называют завершение завоевания Китая монголами и последовавшую за этим (в особенности после падения в 1253 г. государства Наньчжао) мощную волну миграции тайских племен на Индокитайский полуостров.

Такое решение вопроса верно лишь отчасти. Действительно, монгольская империя во второй половине XIII в. оказывала немалое влияние на ход событий в Юго-Восточной Азии как дипломатическим, так и военным путем. Но продвижение тайских племен в Индокитай и образование там ими первых самостоятельных государств произошло задолго до начала монгольских завоеваний к югу от р. Янцзы.

Главная же причина падения старых государств Индокитая в XIII в. заключалась не в монгольском и не в тайском нашествии, а во внутренней дряхлости этих раннеклассовых государств, в исчерпанности их внутренних политических ресурсов для подавления народных масс. Как и римская империя в свое время, древние государства Индокитая были окружены в течение столетий воинственной «варварской» периферией, но варвары смогли захватить в них власть только тогда, когда эти государства стали разваливаться изнутри.