— Нет, — ответил Птицелов. — Псой вам кишки размотает.

— А мы все равно попробуем. Имеется у нас сахарная косточка для его собачат…

«Добрый боженька! Тебе молилась моя мама! Ты пощадил меня и провел невредимым через все опасности Мира! Не отвернись сейчас, не оставь раба твоего, рожденного мутантом!»

Она была реальна.

Птицелов несколько раз протягивал руку и сжимал Малве плечо. Марте…

Марта, что ты сделала с нашим «мутантиком», негодница?

Она не отвечала, она отбрасывала его руку. Разговаривала только с другими грязевиками. Его в упор не замечала.

Марта… Холодное имя. Неприветливое. Чужое.

Перед глазами все плывет. Я схожу с ума. Добрый боженька!..

Имперские барельефы на стенах вестибюля метро. Дородные женщины в платочках собирают урожай. Строители возводят дворцы до небес. Солдаты маршируют. Их лица мужественны и честны — они еще не превратились в радиоактивный пепел. Сотни бомб не успели упасть на цветущие земли.

Мертвецы! Кругом мертвецы! Мертвецы взирают со стен…

А под ногами хрустят кости. Черепа детей, черепа взрослых — скольких же мутантов оприходовали упыри?! Клочья серой шерсти носит сквозняком над курганами из битой штукатурки. Колоны снизу пожелтели от частых меток.

Здесь суверенные владения упырей. И люди попадали в это метро только для того, чтобы стать пищей.

Жуткое место! Запах псины и тлена. Добрый боженька!.. Лица на барельефах замараны кровью. Милосердный боженька! Чересчур много свалилось на несчастного мутанта! Бежать надо… К Мировому Свету, пока недалеко ушли от поверхности. Бежать, массаракш, ведь иномиряне, массаракш, кругом — иномиряне!

— Хватай его, Диего!

— Стой!

— Спрячь скорчер, Лева! Не смей палить, щенок!

— Бей, Марта! Бей сильнее! Так! Ничего, он крепкий. Не сломается!

…Птицелов лежал, уткнувшись лицом в груду обглоданных костей. Малва держала его за плечи, Васку что-то быстро говорил на языке грязевиков. Птицелов не понимал ни слова. Как же, в сущности, он мало знал об этих коварных созданиях, притворяющихся людьми!

Васку сделал ему укол. Воткнул иглу в зад через одежду, с силой вдавил поршень шприца. И Птицелов глухо завыл, выгибаясь всем телом.

Эхо заметалось по тоннелям и коридорам. Заставило дрожать свод вестибюля, а потом переросло в рев звериного полчища.

Сотни лап вспахали когтями наносы из бетонной крошки. Сотни глаз вспыхнули во тьме, отражая скудный свет.

Малва отпустила Птицелова. Встала, отряхнула ладони и спряталась за спиной у Васку. Господин «старший агент» прижал к плечу приклад карабина. Он поглядел в просвет одного коридора, потом повернулся, как танковая башня, заглянул в следующий проход.

Следом за Мартой поднялся Птицелов. Хоть ноги и руки его будто бы превратились в студень, но паника отступила, не оставив и следа. Птицелову даже стало любопытно, чем все закончится, и немножечко смешно.

А упыри уже заполонили вестибюль. Из-за тяжелого звериного духа стало нечем дышать. И впору было не смеяться, а рыдать, стенать и умолять о пощаде. Но грязевики и бровью не повели — встали спина к спине, закрыли собой Малву и Птицелова. Чего-чего, а мужества иномирянам было не занимать.

Комов что-то сказал своему стажеру. Лева бросил в ответ короткую фразу и похлопал по изъятому у Птицелова пистолету-пулемету. У самого Комова, очевидно, оружия не было.

Упыри знали, что такое винтовки и пистолеты. Они не стали атаковать в лоб. Они принялись кружить вокруг пришельцев, постепенно сжимая кольцо. Они высматривали пылающими глазами уязвимые места у вооруженных грязевиков и примерялись, как бы половчее расправиться с безоружными. Чтобы запомнилось: к ним, упырям, редко заглядывают гости.

— Зови вожака, Птицелов! — приказал Комов. — Я знаю, у них должен быть вожак.

Птицелов замялся. Он смотрел на серые мохнатые спины, на опущенные головы и грязные хвосты. Он понимал, когда кольцо сомкнется, иномирян не спасет оружие и сверхчеловеческая сила. Если он промолчит, останки пятерых иномирян смешаются с останками мутантов.

Пятеро грязевиков и один житель Мира. Справедливый размен. Необидный…

— Зови! — Малва пихнула его в бок. — Чего застыл, мутоша?

Птицелов протянул руку, отодвинул Комова и Васку. Вышел из-за спин грязевиков.

— Псо-о-ой! — заорал он, сложив ладони рупором. — Где ты? Псо-о-ой!

Огромный упырь прыгнул ему навстречу. Пасть, способная в два счета перекусить Птицелову шею, была приоткрыта, от языка шел пар.

В следующий миг стажер Лева схватил Птицелова за ворот и оттащил назад. К Псою шагнул Комов. Упырь вытянул шею и оскалился.

— Я пришел к тебе со своим кланом, — Комов опустился на корточки так, чтоб его лицо было на одном уровне с мордой Псоя. — Здесь есть Вожак, Охотник, Травник, Самка, Щенок и Пленник. Клан мал, и ты не покроешь себя славой, если погубишь его.

Текли мгновения, но Псой не нападал, хотя и продолжал скалиться.

— Мы пройдем через твою территорию, — сказал Комов. — Но она нам не нужна, потому что большая. А у нас есть своя — маленькая. Вспомни, как Мак Сим отпустил тебя и охотников с миром. И верни долг.

Псой мотнул головой.

— С вами нет… Маххх Сима… — пророкотал он. Потом морщины на его морде разгладились, черные мясистые губы наползли на клыки. — А пусть… щенки… позабавятся…

В тот же миг рядом с Псоем появился молодой упырь. Он прошелся туда и сюда, присматриваясь к грязевикам. Под гладкой шерстью перекатывались литые мускулы. Затем щенок зевнул, продемонстрировав всем угольно-черное небо — верный признак лютого зверя.

Птицелов так и не понял, дал ли Комов стажеру какой-то знак, или тот по собственной воле стащил с себя куртку, выронил на пол оружие и кинулся вперед.

Псой чуть слышно заворчал и отпрыгнул в сторону.

Молодой упырь боднул стажера лобастой головой и легко подбросил его в воздух. А когда Лева упал на спину, навалился на него сверху, собираясь сорвать с грязевика лицо медвежьим поцелуем.

Но потом что-то случилось. Щенок взвизгнул. Поднял голову, посмотрел на Псоя в очевидном замешательстве. Псой фыркнул, потрусил вперед, намереваясь рассмотреть, что же произошло? Остальные упыри тоже перестали выписывать круги, остановились и загалдели.

Псой поднял уши и склонил голову набок.

— Он… что?.. — пролаял изумленно. — Выкусывает Щекну блох?..

Тоннель обрывался. Рельсы ржавыми языками свешивались в яму, где громоздился смутно различимый остов пассажирского состава. Лучи фонарей высветили продолжение тоннеля в противоположной стене. До нее было метров двадцать. Не перепрыгнуть. Даже со сверхспособностями грязевиков, которые они не раз демонстрировали во время перехода по длинным запутанным штрекам бывшего метрополитена, — не перепрыгнуть. Уверенные в себе иномиряне слегка растерялись.

Комов с отсутствующим видом щелкал по клавишам миниатюрного счетно-решающего устройства. Лева, сдвинув кислородную маску на лоб, болтал с молодым упырем Щекном. Птицелов только дивился: когда юный грязевик успел так наблатыкаться в зверином наречии? Больше длинноволосому болтать было не с кем, остальные упыри два часа назад без всякой видимой причины перестали сопровождать «клан людей», беззвучно канув во тьму бокового штрека. Малва-Марта изучала электронную карту-схему метро. Фонарик на ее шлеме сиял, как… Птицелов опробовал свежее для себя сравнение… Ссвес-сды!

Васку с Тааном, то бишь Эспада с Раулингсоном, сидели на краю пропасти и вполголоса что-то обсуждали. Птицелов прислушался, но почти ничего не понял. Это был один из множества диалектов языка грязевиков.

— Фонит изрядно, — проговорил Эспада. — Прямое попадание, как пить дать… Неудивительно, что данные навигатора в этой части схемы особенно невнятны…

— Мы выдержим, — ответил Раулингсон. — А вот мутанту нашему придется лошадиную дозу антидота вколоть…