Птицелов напрягся. Он словно наяву услышал вкрадчивый голос Облома. «Не подписывай… Не соглашайся… Не те времена…» — шептал друг-дэк.
— Нет. Мы не проводим над мутантами медицинских экспериментов, — сказал Поррумоварруи, разглядев на лице молодого сотрудника тревогу. — Вы мне верите?
— Да, господин профессор, — признал Птицелов. — Верю.
— Вот и прекрасно. — Профессор хлопнул ладонями по подлокотникам кресла, поднялся. — Зайдите в лабораторию на минус-первом этаже прямо сейчас. Я же надеюсь, что эта беседа пойдет вам на пользу, ибо, по моему глубокому убеждению, агент должен быть осведомлен. В нашем деле действовать вслепую опасно.
— Спасибо, господин профессор, — Птицелов замялся, а потом все-таки прибавил: — Вы на многое открыли мне глаза.
— Ступайте же, молодой человек! Желаю вам поскорее найти общий язык с остальными сотрудниками Отдела и плодотворно поработать!
…Как только Птицелов закрыл за собой дверь, начальник Отдела «М» включил селектор.
— Нолу, и какое впечатление произвел на тебя этот мутант?.. Ага, и на меня тоже… недурственное… Дай мне, будь добра, лабораторию.
В динамике селектора прозвучали первые ноты государственного гимна, потом на связь вышел заведующий лабораторией.
— Сейчас к вам спустится человек… — предупредил Поррумоварруи. — Да, это я его направил. Возьмете у него кровь и проведите тест… да, на принадлежность к Миру сему грешному. И еще… Нет, не все… Ряд династических тестов… Широкие сословия, принадлежность к основным родам, да… Я знаю, что долго… Времени у вас столько, сколько потребуется, ибо вопрос не принципиальный, просто вдохновение нашло… Выполняйте, друг мой… Да-да, это приказ!
— Для меня массаракш — слово ругательное… И всех… кого принесло оттуда, я по умолчанию считаю врагами… ох… Отечества, — пропыхтел Оллу Фешт, выжимая штангу из положения лежа; рядом стоял молчаливый Васку Саад и подстраховывал шефа, придерживая гриф штанги одной рукой. — Некоторые в нашем… уф… Отделе полагают, будто грязевики лучше прочих иномирян и якобы нам… помогают. А я хочу спросить… Чего они, массаракш, сюда налетели? Кто их сюда звал?.. Уф! А если и налетели, почему скрываются? Почему не вышли на контакт с официальными властями?.. Уф! Ладно, Отцы их не устраивали… Но если они до сих пор в тени… значит, Комитет Спасения Свободного Отечества им тоже не подходит… Следовательно, грязевики продолжают выжидать, пока в стране снова не произойдет смена власти… Уф-уф! Придерживай, массаракш!..
Васку подхватил штангу и опустил гриф в крепления.
Фешт сел.
— А может, они втайне помогают мятежникам или хонтийской сволочи готовить новый государственный переворот, — сказал он, потирая бицепсы. — Если так, то моя прямая обязанность, как офицера безопасности, — найти и пресечь! Пресечь и покарать!
Васку подал шефу запотевшую бутылку минеральной воды и вафельное полотенце. Фешт сделал несколько крупных глотков, смахнул пот с лица и шеи.
— Я видел твои ментограммы, сынок, — Фешт указал на Птицелова горлышком бутылки. — В горячих делах ты побывал, в настоящих делах, скажу тебе! И в штаны не наложил. Побольше бы таких! — Он встал, отбросил полотенце, а Васку уже поднес ему свежую сорочку; Фешт сунул руки в рукава, принялся торопливо застегиваться. — Я когда увидел это ууу… массаракш-страшилище с секирой… Ну, думаю, парню в его жизни досталось. Но ничего, сынок, мы тут все — единомышленники. Хочешь выяснить, что с твоей девчонкой стало? Хочешь поквитаться с нелюдями? И мы того же хотим…
— Я хочу знать, что будет с Малвой и моим ребенком.
— Массаракш… — бросил Фешт, заправляясь. — Ничего с ними не будет, если язык распускать не станешь. Ты же должен понимать, сынок, с какой дрянью нам приходится иметь дело! Нам необходима ну хоть какая-то страховка! Мы ведь тебя — ты, браток, не обижайся! — на помойке нашли. Мы ведь тебя пока совсем не знаем! Самому тошно, что так приходится поступать с хорошим парнем, честное слово!
Васку подал Фешту сигарету. Шеф взял ее губами, а Васку сейчас же щелкнул зажигалкой.
— Ты тоже хорошенько подумай, — продолжил Фешт. — Читал я досье на эту Малву. Шалава та еще. Не знаю, какая она для тебя, а ты для нее — пятисотый. Или тысячный. Нужно ли тебе такое счастье да с приплодом в подоле? Сделаем, если нужно… А если нет, так в Столице самку найдешь. Из ДСИ, например. Там знаешь, какие головастые? И страстные? Не знаешь… Так узнаешь — правда, Васку?
— Правда, шеф, — Васку Саад растянул сухие губы.
Птицелов повесил нос. Ему стало дурно от полуправды, в потоке которой его настойчиво топил новый начальник.
— А ты не развешивай нюни! — Фешт подошел к Птицелову и крепко встряхнул его за плечи. — Много веков мы верили, будто живем и не тужим внутри Мирового Пузыря, защищенные бесконечностью тверди со всех сторон. А теперь что? Оказывается, мы цепляемся за поверхность шара, несущегося в пустоте под перекрестным огнем массаракша! Вот где в пору взгрустнуть, сынок. А ты… Из-за бабы, которая тебя на кашу и чистые трусы променяла… Но не раскисай, братка! Глядишь, вернем твою птичку — Лию твою ненаглядную, ради которой ты на чудовище иномирян с ржавым тесаком пошел!
«Внимание! Говорит Штаб гражданской обороны Столицы! Радиационная опасность! Радиационная опасность!»
Буфет на цокольном этаже Отдела «М» опустел в два счета. Птицелов торопливо выскреб остатки жира со дна тарелки, залпом выпил стакан кислого молока и вышел в коридор последним. Из железного шкафчика-пенала с личными вещами вынул респиратор, повесил его на шею. Потом нашел на полке небольшую коробочку с индивидуальными средствами медицинской защиты, сунул в карман. Снял с крючка брезентовую куртку, с крупными буквами «ДСИ» на спине.
А толпа уже текла вниз по бесконечной лестнице, через подземные этажи Отдела «М», в карстовую полость, где было оборудовано бомбоубежище. Птицелов увидел на лестничной клетке широкую спину профессора Поррумоварруи. Главу Отдела, как обычно, сопровождала Нолу-рыбонька с двумя заккурапиями под мышками. За Оллу Фештом спешил Васку: в одной руке противогаз шефа, в другой — блок сигарет. Птицелов тоже позаботился о запасах — прихватил из своего ящика армейскую флягу с водой и то, что он купил сегодня в магазине: буханку черного хлеба да пару банок овощной икры с просроченным сроком годности. Хлеб и икру он планировал съесть на ужин, иного в магазине возле общежития купить было нельзя. Но кто знает, сколько времени им придется просидеть в бомбоубежище? Не пропадать же добру! Хорошо, если все минует… А если взаправду хонтийцы или имперцы врезали по Столице и ракеты уже на подлете?
«Внимание! Радиационная опасность! Радиационная опасность!» — звучало из каждого динамика, а динамиков было много.
Птицелов спускался в числе последних, за его спиной с лязгом захлопывались тяжеленные стальные створки, на каждой из которых был изображен гриб-мутант и человеческий череп.
…Простая побелка на стенах, яркие лампы без абажуров. Гул системы очистки воздуха, шелест лопастей. Просторное помещение: в центре — скамьи рядами, как на вокзале, вдоль стен — двухъярусные нары, как в бараке дэков.
На скамьях сидели типичные пролетарии в потертой одежде, чиновники в строгих мундирах, врачи в накидках из черного материала, сотрудники лабораторий в накидках из темно-синего. Птицелов на миг опешил: собранные вместе, эти люди нисколько не походили на работников одного ведомства. Тем не менее они переговаривались друг с другом, как старые знакомцы, и поглядывали в сторону динамиков системы оповещения, ожидая услышать нечто большее, чем просто записанный на магнитную ленту голос.
Оллу Фешт громко разговаривал по настенному телефону. Рядом на нарах сидели Васку, начальник сектора «Грязевики» Клаат и шеф технологов Мусарош.
— Направление, я вас спрашиваю!.. — орал Фешт в трубку. — Это достоверно установлено?..
Клаат смерил Птицелова взглядом, хлопнул ладонью по нарам.
