Несмотря на это, бездарем и дураком я себя не считаю. Чувство прекрасного, позволяющее мне наслаждаться созданным Богом миром, чувство стиля и ответственности за свое поведение в нем развиты во мне в достаточной степени, и мне этого хватает. Как минимум, это всегда позволяло воздерживаться от недостойного или просто пустого времяпровождения.

 Исторически в отношении спортсменов в СССР сложился общественный стереотип как о безмозглых, ограниченных, интеллектуально неразвитых людях. Наилучшим образом это отношение выражалось популярным анекдотом: «Было у отца три сына, двое умных, а третий — спортсмен».

 Не спорю, высоких интеллектуалов — опять-таки в их стереотипном понимании — среди моих товарищей не было. Никто всерьез не занимался самообразованием, в институтах мы учились сугубо формально. Однако позволю себе задать несколько вопросов апологетам такой теории.

 Первый: пробовали ли они заниматься спортом профессионально (всем уже понятно, что спорт в СССР был профессиональным во всех отношениях, кроме зарплат спортсменов и тренеров), т. е. изнурять себя на тренировках минимум по 4-5 часов ежедневно, совмещая это с интеллектуальным развитием и самообразованием? Когда времени не хватает на общение с семьей, на решение элементарных бытовых вопросов, на восстановление после травм, каждая из которых для «интеллектуала» способна была стать трагедией на несколько лет?

 Второй вопрос: кому-нибудь было интересно, какие условия для интеллектуального развития спортсменов, круглый год находящихся на сборах, создавались спортивным руководством? В соответствии с генеральной линии партии в области спорта высоких достижений нас гноили на спортивных базах месяцами напролет, нас тошнило от одного вида друг друга и тренеров, но все понимали, что так надо во имя великой цели — тотального превосходства советских атлетов над всеми остальными, особенно с Запада. Однако почему при этом нельзя было устанавливать на базах телевизор, держать хорошие библиотеки? Бильярд и сауна — вот что в лучшем случае нам предоставлялось для интеллектуального досуга.

 Я уже не говорю об элементарно организуемых выездах на сборы и игры закрепленных за спортсменами преподавателей вузов (как это делается в NCAA) или курсов по приобретению квалификации. В 70-е годы подобный опыт практиковался только тренером сборной по плаванию Войцеховским, который привозил на сборы преподавателя, учившего ребят английскому языку, но это было исключение. В то же время опыт западной системы показывает, что спортсмены самого высокого уровня путь не блестяще, но справляются с общими курсами колледжей и университетов.

 У меня перед глазами есть как минимум два ярких примера. Первый — Димы Домани, который, попав в США в 16-летнем возрасте и интеллектом на Родине, мягко говоря, не блистая, мобилизовался и сумел окончить колледж. Второй — моего собственного сына, который за год пребывания в Италии догнал программу филологического лицея и стал в нем одним из лучших. Если бы спортивное руководство в мое время задавалось целью развивать творческий и образовательный потенциал спортсменов, уверен, у многих проявились бы недюжинные способности.

 Отсюда вытекает, наконец, самый главный вопрос: существуют ли вообще критерии для оценки интеллектуального развития? Разнообразные тесты наподобие современного IQ, в которых никогда не было недостатка, вряд ли способны выявить весь духовный потенциал человека. Интеллигентность, как мне кажется, не приобретается, а дается человеку Богом.

 Что касается больших спортсменов, то здесь я категоричен в своем убеждении: добиться высоких результатов в спорте невозможно, не будучи духовно одаренной личностью. Основа спорта высших достижений — психологическая мотивация, воодушевление, психологическая устойчивость. Это важно в циклических видах, в единоборствах, но особенно в спортивных играх. В них особое значение имеет еще и существование индивида в коллективе.

 Особой мотивации и высочайшей культуры нервной деятельности требует статус лидера в команде. Передачу, как правило, тебе не дают, когда на табло «+20», а когда — «+1» и последние минуты игры, — мяч почему-то все время летит к тебе. Способность взять ответственность на себя, умение всегда быть на высшем уровне готовности, постоянно переживать тяжелейший стресс дорогого стоят.

 Рискну предположить, что отсутствие программ интеллектуального развития спортсменов в СССР было не случайным, а лежало в общем контексте политики по оболваниванию нации. Обеспечивать общие стандарты, управляемость и сплоченность коллектива, его благонадежность (в том числе во время выездов за рубеж), конечно, гораздо легче, когда спортсмен неразвит и необразован, полностью зависим от тренера и спортивных функционеров, лишен жизненных альтернатив как в настоящем, так и в будущем. Из такого спортсмена можно веревки вить, не то что быть уверенным в безупречном исполнении им тренерской установки на игру.

 «Дебилизм» спортсменов — очень скверный штамп. В большом спорте обязательно нужно быть личностью. Все мои партнеры по командам, в которых я играл на высоком уровне, были такими. Пускай по сравнению с кем-то твоя одаренность — деформированная и проявляется только на площадке. Я, допустим, в молодости мог стесняться своей худобы, бояться раздеться на пляже, но на площадке я преображался. Мне было плевать на мои худые плечи, главное, что я был способен раз за разом укладывать мяч в корзину соперника и самовыражаться. Спорт — это великое состояние души, устремленность к победе, ради которой ты сначала должен победить самого себя.

 Именно наличие ярких личностей в спорте делает команды узнаваемыми, разноплановыми. Величие спорта в том, что он дает шанс самым разным людям проявить себя за счет разных качеств. Это вечное противостояние Давида и Голиафа, соперничество физической и духовной силы. Главное — сколько бы ты ни падал, ты должен подняться и идти дальше. И выходя на старт, отчетливо представлять себе, что произойдет, если ты дашь себе слабину и твоя команда из-за этого проиграет.

 Я никогда не стремился конвертировать приобретенный мной в спорте авторитет в политическую карьеру или просто в «интеллектуальный капитал» дружеских, а точнее, якобы дружеских, контактов с сильными мира сего. Пожалуй, единственным опытом моего «хождения во власть» (руководство спортивной федерацией я таковым не считаю, поскольку это в основном все-таки была профессиональная, а не политическая деятельность) было участие в Общественной палате Российской Федерации в 2007-2009 годах. Должен признаться, что, хотя в этом учреждении и есть достойные и толковые люди, в целом этот опыт оставил у меня удручающие впечатления. Бестолковая болтовня — вот как я вынужден охарактеризовать большинство из заседаний, в которых мне довелось принять участие.

 Я с удовольствием принимал бы гораздо более активное участие в благотворительной деятельности, особенно если бы обладал уверенностью, что она организована правильно, а главное, что собранные в ходе нее средства попадут по назначению действительно нуждающимся в них людям. Пока мой вклад в гуманитарную политику страны сводится к участию в товарищеских баскетбольных играх, которые в последние годы организуют АСБ и КЭС-Баскет, но это не благотворительные акции в полном смысле этого слова. Это просто популяризация на массовом уровне спорта и здорового образа жизни, что, впрочем, в наших сегодняшних условиях тоже очень немало.

 В нашей стране пока слабо развита культура благотворительной деятельности и вовлечения в нее известных людей. Если когда-нибудь эта культура разовьется, и к тому времени еще кто-то будет помнить о спортсмене Сергее Белове и его знаменитых бросках, я с удовольствием буду помогать людям.