Политическая обстановка в стране и в мире в 70-е годы по-прежнему мало меня беспокоила. Диссидентство, еврейский вопрос, Солженицын мною остались не замеченными. Тем не менее общее потепление в период «разрядки» чувствовалось. В целом 70-е были очень добрым, спокойным временем. «Поющие гитары» и «Песняры», комедии Гайдая... Даже мода на внешний вид и одежду была как-то мягче, что ли. Длинные волосы, усы, бакенбарды — культура хиппи, при всех ее изъянах, внесла много доброты в мировоззрение людей.

 К сожалению, и в то десятилетие случались отдельные всплески жестокости, такие как чудовищный теракт в Мюнхене, войны на Ближнем Востоке, безумие «Красных бригад»[23]. Их лидеры — Баадер и его боевая подруга, Ульрика Майнхофф, говорили: «Убить полицейского — все равно, что убить свинью». Однако это были бросавшиеся в глаза исключения. Оценить это стало возможно лишь позднее, когда повсеместная жестокость стала нормой.

 В совокупности это была добрая, хорошая эпоха. Общая культура поведения людей, их уважительного отношения друг к другу была значительно выше. Люди были добрее и вели себя достойнее, особенно в сравнении с безумными 90-ми в России — уродством, не достойным цивилизованной нации. Когда я в 1992-м приехал в отпуск из Италии, меня первым делом чуть не раздавили на пешеходном переходе. Разворот через двойную сплошную и вовсе стал повсеместным явлением. Времена меняются.

 Несмотря на все сложности эпохи, 70-е годы мне все равно вспоминать в целом очень приятно. Они стали порой моего спортивного расцвета, самых ярких и запоминающихся впечатлений в моей жизни.

 Я находился на пике славы, признания и популярности, моя жизнь была по-настоящему насыщенной и интересной. Я увидел весь мир, а мир увидел меня. Жил я безбедно. Тяжелый труд профессионального спортсмена не угнетал меня. Когда кто-то из ребят начинал стонать на сборах о своей «тяжкой доле», я сразу говорил: «Не нравится — иди на завод, походи на работу по гудку. Сразу почувствуешь разницу».

 При всех объективных трудностях, по сравнению с подавляющей частью граждан СССР, мы жили в другом мире, в другом измерении — поездки, достаток, одежда, мебель, признание и слава. Мои соотечественники в общей массе жили на другом полюсе, и я это прекрасно осознавал. Моток какого-то с...го мохера, привезенный мной из-за границы, они отрывали с руками по спекулятивной цене. Помню, как мать несколько недель ходила вокруг этого мохера кругами, пока решилась попросить у меня один моток.

 Возможно, все это — наши привилегии, наш достаток — было действительно нечестно по отношению к людям?.. Меня утешают только два момента. Во-первых, наши «барыши» сегодня выглядят смехотворно на фоне гонораров, за которые сейчас заурядные игроки высшей лиги «Б» неохотно встают с банки, а во-вторых, для меня весь этот антураж никогда не имел самостоятельного значения. Главным для меня было быть профессиональным спортсменом, защищающим честь страны и при этом реализующим собственные амбиции. Все остальное было приложением, и при отсутствии которого я оставался бы в спорте. Честно признаюсь, были и те, для кого вся эта пена и становилась главным.

 Пора признаться: основные доходы игроки и тренеры команд получали от поездок за границу, говоря конкретнее — от перепродажи товаров народного потребления. Одна поездка, даже без нарушения таможенных правил, способна была принести прибыль от 1 до 2 тысяч рублей. Конечно, постоянная спекулятивная торговля меня лично унижала. Вся эта суета, закупки на барахолках. С удовольствием я обходился бы без этого, да я и в действительности занимался таким бизнесом по минимуму, особенно на фоне многих других. Но это было доступным способом вывести себя и свою семью на иной уровень достатка и хоть как-то компенсировать сверхнагрузки в большом спорте.

 Замалчивание профессионального статуса советских спортсменов, считаю, было вредным. Спортсмены (как, впрочем, и артисты балета, ансамбля «Березка» и многие другие «выездные») должны были выстраивать дополнительный бизнес на поездках, искать иные дополнительные источники дохода. Мы уже знали об условиях, на которых работают равные нам по классу игроки в Италии, Испании, и наши ничтожные по сравнению с ними доходы казались нам унизительными.

 Особенно унизительным было то, что свой тяжелый труд спортсмен должен был дополнять валютными операциями, спекуляцией, — тогда уголовно наказуемыми деяниями. Занимаясь таким «приработком», спортсмен высокого уровня постоянно рисковал — местом в сборной, стипендией Спорткомитета, спортивной карьерой, добрым именем.

 Возникает вопрос — почему так уж было необходимо «ходить по краю», ведь и без «дополнительных доходов» профессиональные спортсмены имели жизненный уровень выше среднего в СССР? Наверное, мы понимали, что наши трудозатраты несоизмеримо выше обычных и заслуживают большего вознаграждения. Конечно, мы были молоды и стремились к лучшему — к хорошей зарплате, квартирам, личному автомобилю. Вознаграждение, которое мы официально получали за адский труд профессиональных баскетболистов, было смехотворным (особенно в сравнении с сегодняшними контрактами). А ведь почти у всех были семьи, близкие, которых нужно было содержать.

 Впрочем, нужно отметить, что «приработок» в системе жизненных ценностей разных людей занимал различные места. Для меня, скажем, эта задача всегда была на периферии. Не стану врать, что никогда не привозил из-за границы товары на перепродажу (сейчас — распространенный бизнес, а тогда — действия, подпадавшие под 154-ю статью Уголовного кодекса РСФСР). Но, во-первых, всегда был крайне осторожен, никогда не возил через границу тонны груза, равно как и запрещенные в обороте предметы (так что, считаю, перед законом чист). За все годы выступлений я никогда не имел проблем с таможней. Во-вторых, и это главное, спортивная карьера, игра, интересы команды всегда были для меня безусловным приоритетом. Я так долго и с таким трудом шел к своим вершинам, что любой риск их утраты выглядел для меня неоправданным. Иначе смотрели на это некоторые мои товарищи, чрезмерно увлекаясь бизнесом, и. горели, как свечки, теряя спортивные звания, включая ЗМС, места в сборных, стипендии, карьеру.

 Мне часто говорили: «Саныч, ты рано родился», в том смысле, что в наше время высокой коммерциализации спорта и при серьезном отношении к тренировкам, играм, постоянном самосовершенствовании, самоотдаче, известной харизме, которые были мне присущи как игроку, я мог бы сегодня быть миллионером. Но я знаю, что я родился вовремя. Я прошел свой путь, в том числе путь преодоления трудностей и соблазнов, и сделал то, что мне суждено было сделать. Тем более, что сегодняшний профессиональный спорт в России мне не кажется образцово устроенным. Профессиональные команды не являются прибыльными предприятиями, много непродуктивных расходов, зарплаты игроков неоправданно высокие (возможно, за счет того, что часть их идет «в откат»). Профессиональный спорт в России сегодня недоходный и во многом непрозрачный бизнес.

 Контрабандный вывоз товаров для продажи из СССР и аналогично ввоз закупленного за границей на Родину в тех же целях был распространенным видом бизнеса для всех граждан Советского Союза, с большей или меньшей регулярностью выезжавших за границу. Этим занимались не только спортсмены во всех видах спорта, но также и артисты, и ученые, и дипломатические работники, и сотрудники КГБ. Все без исключения. Различия состояли только в масштабах, регулярности и номенклатуре поставок. По сути, эта деятельность была прообразом знаменитого челночного бизнеса конца 80-х — начала 90-х.