По прилету в «Шереметьево» сборную сразу взяли в кольцо. Быстро стало ясно, что ловили в основном ленинградцев. Их проверяли особенно тщательно. Как выяснилось впоследствии, в серьезной разработке был Ваня Дворный, занимавшийся провозом контрабанды в промышленных объемах, а главное — по совсем небезобидному перечню наименований. Говорили, что в списке его достижений были налаженные поставки драгоценных камней и металлов.

 Всем было ясно, что мы попали под серьезный «замес». Опять на проверку багажа каждого из членов делегации таможенники тратили по полтора-два часа. Вскоре после начала досмотра случилось непредвиденное — в пенале одного из столов, на которых досматривали багаж, нашли боевой пистолет и пачку патронов к нему. Перетрясли каждого, однако никто, разумеется, не признался в причастности к находке. Оружие осталось бесхозяйным, но обстановка резко накалилась. К нам стали относиться, как к настоящим преступникам.

 Не улучшила настроение таможенникам даже обезьяна, внезапно выскочившая из Сашкиного багажа. Несчастное животное арестовали и препроводили на таможенный склад. Самому Сашке было уже не до обезьяны.

 А еще чуть позже произошла уже настоящая драма. Я проходил таможенный досмотр рядом с Жармухамедовым, стоя к нему спина к спине. Все произошедшее было совсем рядом от меня, и я могу присягнуть, что реакция Жара на вскрик таможенника: «Еще пистолет!» — при открытии его чемодана была реакцией полнейшего потрясения и прострации. До сих пор Жар уверяет, что ствол ему подбросили, какие бы саркастические аллюзии на знаменитый эпизод с подброшенной валютой во сне Никанора Ивановича из «Мастера и Маргариты» это ни вызывало.

 Честно говоря, красовавшийся поверх спортивных шмоток на самом видном в чемодане месте пистолет действительно производил странное впечатление. Впрочем, это уже были разговоры в пользу бедных. Процедура пошла своим чередом: понятые, изъятие, протокол. Сотрудники таможни были исключительно злы — и поделом: одно дело — водка, икра, мохер и автомагнитолы, другое дело — боевое оружие!

 У Кондрашина, под которого гипотетически мог быть «размещен заказ», и у любителя киноискусства С. Белова ничего не нашли. Сашка Белов и Миша Коркия были уличены в серьезных нарушениях таможенного режима, с них сняли звания ЗМС и отчислили из сборной. Помню, как Мишако со своей кавказской деликатностью пытался объяснить таможеннику, что 15 автомагнитол в его багаже предназначаются в подарок его многочисленным родственникам. Большинство ребят отделались легким испугом.

 Тем не менее история немедленно обросла множеством слухов. Вся Москва говорила о разоблачении преступной группировки спортсменов, провозивших через таможню тоннами наркотики, валюту и оружие. При встрече знакомые демонстрировали искреннее удивление: «А тебя почему отпустили?..»

 В отношении Дворного и Жармухамедова было возбуждено уголовное дело. Жара, говорят, «отмазал» от тюрьмы маршал Куликов2[25], симпатизировавший баскетбольному ЦСКА. Дело было прекращено, не знаю по каким основаниям. Его сделали «невыездным» и также выгнали из национальной команды, вновь сняв звание ЗМС, позволив, впрочем, остаться в ЦСКА и в дальнейшем вернуться в состав сборной.

 Ваня Дворный как основной фигурант оперативной разработки был осужден к лишению свободы и полтора года провел в лагере. В большой баскетбол он уже не вернулся, лишь поиграл немного после отсидки на Дальнем Востоке. В «колыбели трех революций» на матчах «Спартака» в «Юбилейном» в ту пору часто можно было видеть плакат «Свободу Луису Корвалану и Ивану Дворному!»

 До следующего грандиозного скандала на таможне с участием баскетболистов, которому суждено было стать началом конца талантливейшего игрока — Александра Белова, — оставалось чуть меньше четырех лет.

 Впрочем, до этого было еще далеко, а пока нам предстоял главный старт олимпийского четырехлетия. У сборной Союза были хорошие шансы завоевать мировое лидерство.

 Как я уже говорил ранее, сборная СССР в 60-е годы была сильнейшей в Европе. Чемпионаты континента до 1973-го мы всегда выигрывали достаточно свободно. Только к концу десятилетия к нам стала подтягиваться Югославия, у которой, несмотря на объективный рост мастерства, долго сохранялся страх перед «Красной Машиной». Испания, Италия, Чехословакия, Польша способны были выставить сильные команды, но играли нестабильно.

 Чем наши соперники точно обладали, так это самобытностью. Все команды легко можно было узнать по игровому почерку. Например, испанцы всегда носились по площадке как угорелые (кстати, именно Испания первой в Европе начала практиковать натурализацию игроков из США для нужд сборной), игру они старались строить на высоких скоростях и постоянных перемещениях по площадке. Впрочем, в играх против нас их это до поры до времени не выручало. Только в сверхослабленном составе в 1973-м мы впервые проиграли испанцам на их домашнем чемпионате Европы. Трудно тогда было представить, что Испании со временем предстоит стать лучшей европейской командой!

 Отличительной чертой итальянской сборной было применение множества комбинаций. В комбинировании они были просто виртуозами, порой голова шла кругом от их тактических схем и взаимодействий. Временами начинало казаться, что для них важнее красиво разыграть комбинацию, чем завершить ее результативной атакой кольца. В других компонентах игры — атлетизме, мощи, игре в защите итальянцы существенно нам уступали. «Скуадра адзурра» стала добавлять лишь с появлением в ее рядах легендарного Дино Менигина, результатом чего стало сенсационное завоевание ею серебра московской Олимпиады. В 80-90-е итальянцы уже уверенно присутствовали в числе лидеров европейского баскетбола.

 У Чехословакии и Польши, входивших наряду с Испанией и Италией в четверку хоть сколько-нибудь конкурентоспособных по сравнению с нами европейских команд, не было ярко выраженного стиля. Они просто имели определенный стабильный уровень развития баскетбола и, как правило, выставляли крепкие, хорошо обученные команды, способные при удачном стечении обстоятельств проиграть нам не 30, а 10 очков и побороться за серебро-бронзу континентального первенства.

 Баскетбольными талантами славилось западное полушарие. С рассказа о феномене американского баскетбола я начал эту книгу — думаю, совершенно обоснованно, он того заслуживает. Но и помимо США за океаном были сильные соперники.

 Двукратными чемпионами мира до нашей победы в 1967-м становились бразильцы. Их игра, их философия баскетбола были совершенно уникальными и очень притягательными. Бразильцы всегда играли без «больших», легким составом и, соответственно, на очень высоких скоростях. Как и в футболе, основой их игры были творчество, свобода, импровизация. Они никогда не боялись соперников, какими бы сильными они ни были, и какой бы ни была турнирная мотивация. Бразилия регулярно давала бой Штатам (так произошло в 1967-м, когда их победа принесла нам золото мирового первенства, так было и в Мюнхене, когда их прекрасная игра раскрыла нам глаза на слабые места американцев). Пожалуй, чего им не хватало для регулярного доминирования на мировой арене, так это атлетизма и игровой дисциплины.

 Очень хорошо был развит баскетбол в Пуэрто-Рико. Эта страна была если не 51-м штатом США, то уж их давнишним филиалом, это точно. Пуэрториканцы имели все возможности впитывать традиции американской школы, да и игравшие за нее люди имели неизвестно какое происхождение — пойди разберись, что у этого черного парня за паспорт и откуда он родом — из трущоб Сан-Хуана или из каменных джунглей Гарлема? Как бы то ни было, эта страна регулярно боролась за медали на чемпионатах мира и была способна дать бой любому сопернику, включая СССР и США. Именно игра с Пуэрто-Рико стала для нас первым испытанием на прочность в ходе олимпийского турнира в Мюнхене.