Поднялся из-за стола и стал собираться, Абдулла протянул мне три ножа, я положил их в сумку, попрощался и свалил. Под самое закрытие успел в универмаг. Купил себе серый в полосочку костюм, туфли, рубашку, шляпу, а также мелочевку: носки, трусы, майку. Все завернул, сложил в сумку и подошел к отделу, где продают магнитофоны. Купил себе «Альфу», но без кассет. А у девушек-продавщиц играл магнитофон. Я стал их уговаривать продать хоть одну кассету. Уговорил. Девчата сжалились надо мной, видно, по моему виду поняли, откуда я, переговорили между собой и продали мне.

Когда вышел на улицу, было уже почти темно. Думаю, поздно уже, куда я сейчас поеду, отдохну в гостинице, а завтра с утра и поеду. Как решил, так и сделал. Поймал частника, он добросил меня до гостиницы. Зашел, стал у администраторши оформлять документы и промежду прочим спросил ее:

— А гулящие женщины сюда приходят?

Нестарая еще администратор с ухмылкой посмотрела на меня и ответила:

— Да, приходят. Две.

По горячему следу я сделал закидон:

— Две не надо, а одну оставьте для меня. Я вам за это отдельно заплачу.

В комнате, куда меня направила администратор, уже были два «пассажира»: мужчина лет сорока и молодой парень лет двадцати пяти. Они, видимо, только сели ужинать, на столе была закуска и стояла еще не начатая бутылка шампанского.

— Садись с нами, — сказал парень.

— Айн момент, — ответил я. — Хочу магнитофон испытать, только купил. Где здесь воткнуть?

Я включил магнитофон в розетку на стене, и он зашелся веселой музыкой: «На теплоходе музыка играет…»

Я сел за стол, познакомился с ребятами. Мужчину звали Володя, он шофер из Чернобыля. Молодой парень — Магомед, он находится здесь по коммерческим делам.

— За что выпьем? — спросил Магомед, разлив шампанское по стаканам.

— Давайте выпьем за мое освобождение, — предложил я. — Я сегодня только «откинулся».

Ребята тост поддержали, и мы выпили. Потом я обратился к Магомеду:

— Здесь можно найти чего-нибудь покрепче?

— Конечно можно. Пойдем.

Вдвоем мы вышли из гостиницы, перешли дорогу, подошли к дому. Магомед подозвал какую-то женщину, поговорил с ней возле калитки. Она вынесла четыре бутылки водки, и мы вернулись в гостиницу, зашли в комнату, а тут мой магнитофон наяривает: «Ты рядом, ты рядом со мной, дорогая, но ты далека от меня…» Началась пьянка уже серьезная.

Володя рассказал мне свою грустную историю, как он работал шофером на атомной электростанции после ее взрыва.

— Сначала за собой ничего не замечал, а потом пришлось лечь в больницу. Сейчас мне тридцать восемь, а я уже инвалид первой группы. В Яшкуле меня три раза забирала милиция, потом отпускала. Вот я пришел в гостиницу и боюсь куда-нибудь идти.

— А что такое, Володя? — спросил я.

— Да когда я иду, время от времени меня всего начинает дергать и кидать: руки вверх и ноги вверх. Но потом проходит. Менты думают, что я пьяный, забирают. А мне-то неприятно, надоедает, поэтому я в хате больше сижу.

В это время мой мозг переключился на песню, что поплыла из магнитофона: «Сорвала я цветок полевой, приколола на кофточку белую. Ожидаю свиданья с тобой, только первого шага не сделаю. Значит, нужно тебе подойти, обо всем самому позаботиться…» Последняя фраза песни натолкнула на мысль: «Может, пойти попробовать договориться и трахнуть администраторшу. Баба она ништяк из себя, не совсем старая еще. У меня и постарше бывали».

Только так подумал, а она сама тут как тут, открыла дверь комнаты и позвала меня. Я вышел, а она и говорит:

— Пришли те две женщины. Одну я оставила для тебя, иди посмотри. Пойдет или нет?

Я вошел к ней в комнату, на кровати сидела молодая калмычка небольшого роста. Мы познакомились, она представилась Ольгой. Администраторше я дал четвертную за комнату, и она свалила в свою дежурку, а Оле сказал:

— Подожди минутку.

Зашел в свою комнату, взял бутылку водки, колбасы, хлеба, а ребятам сказал:

— Вы тут без меня гуляйте, а я хочу с бабой кайфануть, четыре года баб не видел, как последний раз в Таллине меня менты с «биксы» на блатхате сняли и «браслеты» нацепили.

Вернулся к Оле, выпили с ней немного, и я полез на нее. Она только успела предупредить меня, что за час берет пятьдесят рублей. Но я был уже сильно пьяный, весь день, считай, бухал, дорвался до бабы и не помнил, что делаю. Помню только, что она, как змея, извивалась подо мной, а я ее успокаивал, говорил: «Лежи спокойно, лежи, как дрова». И только когда немного насытился, ясность мысли стала возвращаться ко мне. Да, последние свои зоны, что в Изяславе, что в Мордовии, что в Яшкуле, на баб у меня был голяк. Одну «дуньку кулакову» пришлось гонять. Это когда в Средней Азии сидел, и в зонах, и в «крытой» в Ташкенте, и в дурдоме в сангородке у меня лафа была, нет-нет, а бабы перепадали, если не зечка, то врачиха какая, если не врачиха, то сумасшедшая какая-нибудь.

Кульминация нашего любовного марафона наступила часа через три. Вот когда я перемохал не на шутку. «Бикса» лишилась чувств, совсем утихла и не шевелилась. Мне даже показалось, что она остывать начала. Я приподнялся на руках, стал слушать, бьется сердце или нет, есть ли дыхание. Потом встал, намочил полотенце и стал обтирать ей лицо. И только тогда немного успокоился, когда у «биксы» ноздри задергались и она стала приходить в себя. Да, «оттележил» бабу так «оттележил».

А вот окажись у девахи сердце слабое, да «кони откинь» (помри) она. Все, убил человека. Если не «вышку», то «три петра» (пятнадцать лет) мне точняк отломили бы. Кому ты потом докажешь, что она от любви и страсти умерла? И что самое смешное в этой ситуации, я-то на свободе только первый день и от зоны отвалил всего на три шага.

Когда Оля окончательно пришла в себя и села на кровати, то сама никак не могла понять, что же случилось с ней. Мокрым полотенцем я обтер ей тело, дал сухое, чтобы вытерлась. Налил ей полстакана водки, себе стакан, выпили, и я снова полез к ней. Оля тихим голосом сказала:

— Демьян, я устала, не могу больше.

Уходила она под утро. Когда прощались, она оставила мне свой домашний адрес и деньги за ночь не взяла, сказала:

— Ты, Демьян, мне сильно понравился, это во-первых, а во-вторых, с освобожденных я денег не беру: у меня самой брат в тюрьме сидел. А адрес я свой даю тебе на случай, если будешь в Яшкуле когда и негде будет остановиться, то приходи ко мне. Я всегда рада видеть тебя.

Вернулся я в свою комнату, только светать начало. Ребята спали, магнитофон мой тоже отдыхал, и я лег. Проснулся поздно, мои сокомнатники были уже на ногах. Первым делом я послал Магомеда за бутылкой. Когда он вернулся, втроем мы сели за стол, выпили на похмелку и позавтракали.

— Все, товарищи, мне надо в Каспийский сваливать. Буду собираться, — сказал я. — Надо на учет в ментовке становиться, я-то теперь под надзором.

Володя и Магомед проводили меня до автостанции, посадили в автобус. Володя сказал:

— Демьян, я приеду к тебе в гости.

— Приезжай, Володя. Я только рад буду. Но сначала мне самому надо устроиться.

И я поехал. Погода за окном была хорошая, шел небольшой снежок, но было тепло. Чувствовалось приближение весны. После бурной ночи в автобусе я быстро уснул, а проснулся уже в Каспийском. Тут же пересел на четвертый автобус и минут через двадцать был в поселке Красинском. Одна женщина подсказала мне, где живут Масловы. Васек оказался дома, вышел из хаты, увидел меня, закричал:

— О Дим Димыч, привет! Проходи, что стоишь?

Вещи мои лежали на снегу, я взял сумку, магнитофон и вошел в небольшую кухню. Вася познакомил меня с родителями: тетей Верой и дядей Ваней. Люди они простые, приняли меня хорошо. Видно, Вася раньше рассказывал им про меня. Васе я дал деньги, и он ушел за самогоном, а я сидел с его родителями, рассказывал про свое детство, детдом.

Когда пришел Вася, мы сели, выпили, поужинали, после чего тетя Вера сказала:

— Ладно, вы тут оставайтесь ночевать и жить, а мы с Ваней в дом перейдем.