Грейс уже созрела для этого шага, к тому же, новая жизнь наверняка сумеет утолить ее жажду добиться всеобщего признания. Став княгиней, она поднимется на новый, а главное, стабильный уровень игры на публику. Довольно язвительно высказался по этому поводу Альфред Хичкок: «Я ужасно счастлив, что Грейс нашла себе такую отличную роль». В своих публичных высказываниях Грейс оставалась предельно уклончивой. «В настоящий момент, — говорила она журналистам, — меня в большей степени интересует предстоящее замужество и я слишком взволнованна, чтобы думать о других вещах». Однако желание Ренье было и ее желанием. На кинокарьере она ставит крест.

МГМ эта идея пришлась не по вкусу. И хотя Грейс пользовалась там всеобщей любовью, руководство студии досадовало, что не успело как следует нагреть руки на столь ценном приобретении, как эта молодая актриса. Как только помолвка Грейс стала всеобщим достоянием, пресс-служба МГМ предприняла несколько вялых попыток привлечь внимание к тому факту, что срок действия контракта Грейс еще не истек, однако к февралю 1956 года руководителям студии стало ясно, что выступать в роли собаки на сене — занятие малоперспективное. После посыпавшихся словно из рога изобилия сенсационных интервью, фоторепортажей и журнальных статей «их» актриса в глазах тысяч американцев была уже обвенчана и коронована. Лучшее, на что могли надеяться в МГМ, — это вовремя примазаться к нашумевшей истории. В духе старой студийной традиции МГМ объявила, что подарит кинозвезде свадебное платье стоимостью в семь тысяч двести шестьдесят шесть долларов шестьдесят восемь центов включая работу, материал и услуги модельера Хелен Роуз, а еще отпустит ее любимую парикмахершу Вирджинию Дарси (жалованье триста долларов в неделю плюс все дорожные расходы) сопровождать Грейс к бракосочетанию. В качестве добавления к ее приданому МГМ преподнесло Грейс в подарок все платья, которые актриса надевала на съемках «Высшего света». Кроме того, студия выплатила ей премию размером в 65 166 долларов 66 центов (что соответствует 352 000 долларов в пересчете на цены девяностых годов) и оставило за ней еженедельное жалованье в 1500 долларов.

За все свои щедрые подношения студия получила эксклюзивное право запечатлеть на пленку (но ни в коем случае не транслировать по телевидению) рассказ о бракосочетании в Монако. После невнятных заявлений, что Грейс еще, возможно, снимется в новых ролях после «Высшего света», было достигнуто молчаливое согласие, что она больше не будет сотрудничать с МГМ. Ее контракт сочли утратившим силу. Однако в 1983 году, через год после смерти Грейс, Стивен Энглунд, копаясь в тогда еще доступных архивах МГМ, натолкнулся на любопытный документ, озаглавленный как «Запасной список». В продолжение пятисот двадцати недель после ее замужества (то есть на протяжении долгих лет уже после истечения оригинального контракта Грейс) некий оставшийся неизвестным эмгээмовский клерк упорно не желал вычеркивать ее имя из студийных списков. В одни списки он методично вносил ее как «Грейс Келли», в другие — «Княгиня Ренье», словно актриса никогда не покидала Голливуда, а просто засиделась в одном из ресторанчиков студии. В сердце этой «фабрики грез» так и не сумели примириться с мыслью, что Грейс Келли больше никогда не снимется в новой роли.

«Высший свет» стал для Грейс лебединой песней, а кроме того, из него получился искрящийся весельем развлекательный мюзикл в лучших традициях МГМ. Смело взявшись за роль, превосходно сыгранную Кэтрин Хепберн в немузыкальной версии, Грейс создала свою собственную героиню, совершенно новую Трейси Лорд. И если «Истинная любовь» стала ее триумфом, то она превзошла и его, исполнив — слегка фальшивя — «пьяную версию» песенки «Ты просто великолепен». «Мне наплевать, пусть меня назовут Мисс Задавакой», — заплетающимся языком напевала она, кружась на нетвердых ногах по залу. В самый последний момент Голливуд обнаружил, что Снежная Королева умеет смеяться и над собой. Грейс играла героиню, упавшую с высокого пьедестала и ничуть в том не раскаивающуюся. И хотя ее Трейси Лорд разведена и, согласно замыслу сценариста, напивается до такой степени, что наутро ей кажется, будто она переспала с незнакомым мужчиной, Грейс с добродушием и воодушевлением учительницы из воскресной школы сумела поднять свою героиню выше этих грязных подробностей. Это был завершающий фокус чародейки Грейс Келли. Она порхала, шутила, искрилась весельем, и ее последней, трогательной целью — как в актерской игре, так и в мимолетной пробе голоса — стало изобразить влюбленность со всеми присущими ей порывами и капризами, а вместе с тем передать глубокий смысл судьбы и предназначения — это вечное и мимолетное обещание истинной любви.

Окажись вы на Гудзоне 4 апреля 1956 года, вам наверняка могло бы показаться, что половина Нью-Йорка столпилась на восемьдесят четвертом пирсе гавани, чтобы помахать на прощанье судну американского флота «Конституция». На борту океанского лайнера Грейс, почти всем ее родным и близким, трем ее подневестницам и черному кудрявому пуделю Оливеру — подарку от мистера и миссис Грант — предстояло преодолеть расстояние между Америкой и Монако. Ветер разносил пестрое конфетти, гудели сирены, вспыхивали блицы фоторепортеров. Причал не знал такого веселья с тех самых пор, когда американские парни отправлялись спасать Европу во второй мировой войне. По свидетельству Эдмонда Даффи, главы нью-йоркской гильдии портовых репортеров, это было крупнейшим событием в жизни гавани за последние тридцать лет. Когда же «Конституции» был дан сигнал к отплытию, оказалось, что с судна требуется удалить такое количество провожающих, что отплытие задержалось на сорок пять минут.

Съемки «Высшего света» завершились 6 марта, и у Грейс осталось чуть меньше месяца, чтобы собрать приданое, попрощаться с друзьями, ответить на бесчисленные вопросы прессы и заняться такими деталями, как платья для подневестниц и белые носки для девочек из цветочной процессии (платья ей преподнесла фирма «Нейман-Маркус», а за носки она заплатила сама у Дж. С. Пенни). В довершение ко всему ей пришлось паковать собственные чемоданы, чтобы вскоре начать новую жизнь, что ждала ее по ту сторону Атлантики. Когда Руперт Аллен пришел к ней домой на ставший здесь уже традиционным ритуал упаковки чемоданов под бокал шампанского, он поразился, увидев более дюжины старых джинсов и кипу линялых рубашек и блуз.

— Господи, Грейс! — воскликнул он. — Неужели ты собираешься тащить с собой все это старье? Ты же никогда его не наденешь!

— А вот и надену, — возразила Грейс, — и буду носить!

Требование Монако лицезреть бракосочетание князя в его собственных владениях освободило семейство Келли от приятных и одновременно обременительных обязанностей по организации свадьбы дочери, однако за восемь дней путешествия на борту «Конституции» они более чем восполнили упущенное. Каждый обед на корабле превращался в событие — с шампанским, тостами и речами. По вечерам устраивались игры, шарады, турниры по канасте, бинго, певческие конкурсы и прогулки по палубе в сопровождении Оливера, вечера прощания с Америкой и вечера встречи с Европой. Все путешествие, как с теплотой вспоминает Джуди Кантер, напоминало собой «плавучий летний лагерь».

Для Джуди Кантер и пяти других подружек, которых Грейс выбрала себе в подневестницы, апрель 1956 года стал тем редким моментом, который случается раз в жизни; он позволил шести обыкновенным американским девушкам приобщиться к невероятной мечте, ставшей явью для их знаменитой подруги. Джуди Кантер вела в эти дни подробнейший дневник, впоследствии послуживший основанием для четырехсот девяноста восьми страниц ее книги.[14]

Мари Фрисби была самой старой и близкой подружкой Грейс, ее наперсницей по Стивенс-Скул. Беттина Томпсон делила с ней комнату в «Барбизонке». Каролина Скотт помогала Грейс стать манекенщицей и тоже прошла «Барбизонку». Салли Парриш жила вместе с Грейс в ее квартире в «Манхеттен-Хаусе», а Рита Гам — в Голливуде, в доме на Свитцер-авеню.