Окружающих поражала кажущаяся легкость, с которой Грейс добивалась успеха. «В ней было нечто лебединое, — вспоминает Мэрр Синклер.
— Я хорошо помню Анну Италиано, что позже стала Анной Банкфорд. Она тоже училась с нами в академии. Такая серьезная и целеустремленная. Явно не из богатых и не слишком общительная. В кафетерий она приносила с собой прихваченные из дома сэндвичи, а еще у нее были огромные, пронзительные черные глаза. Никто не сомневался, что из Анны выйдет актриса с большой буквы. А вот Грейс всегда пребывала словно в какой-то нерешительности».
Чемпионы в спортивной гребле признаются, что на тренировках или во время соревнований случаются такие моменты, когда гонка становится просто невыносимой и тебе начинает казаться, будто злость или отчаяние черной пеленой застилают тебе глаза. Однако стоит хотя бы намеком выдать минутную слабость, как это может обернуться полной катастрофой: потеряв равновесие, ты вместе с собой перевернешь и лодку. Джек Келли учил своих детей никогда не показывать слабость. Не в духе Келли было признаваться, что в душе ты опасаешься возможного падения. Вот почему Грейс прекрасно умела скрывать как усилия, так и честолюбие. В отличие от юной Анны Банкфорд, она демонстрировала настойчивую, целеустремленную сторону своей натуры лишь избранным.
Когда Грейс в 1948 году на одной из вечеринок на Парк-авеню встретила Алекса д'Арси, она даже не сказала ему, что готовится стать актрисой. По ее словам, она зарабатывала на жизнь как манекенщица. Девушка была в восторге от нового контракта: теперь ей предстояло демонстрировать шляпки. Безусловно, по сравнению с пылесосом и клопомором, это был шаг на ступеньку выше. Эта сдержанность кажется еще более удивительной, поскольку Алекс д'Арси был уже актером с именем, снявшимся более чем в двадцати фильмах.
В «Каталоге актеров» за 1938 год, выпущенном Академией киноискусства, имя Александра д'Арси стоит в одном ряду с именами Гэри Купера, Кэри Гранта и Кларка Гейбла — как одного из ведущих актеров Голливуда.
— Я бы хотел пригласить тебя куда-нибудь пообедать, — сказал он Грейс.
— Хорошо, — ответила она. — Позвони мне.
Во время их первого свидания Алекс пригласил ее в «Эль-Морокко». Хозяин заведения Джон Перона тепло приветствовал парочку и даже подсел к их столику, чтобы немного поболтать. Это явилось бы знаком внимания в любом ресторане, однако в данном случае вашему тщеславию особо льстило то обстоятельство, что личное расположение к вам проявил человек, снискавший сомнительную репутацию изобретателя «Сибири» — так он называл заднюю часть зала, куда обычно спроваживал тех, кому, в его глазах, не хватало шика, кто был недостаточно знаменит или же просил упаковать остатки обеда в пакет. Во время их второй встречи Грейс и д'Арси отправились в «Аист», где, по чистой игре случая, владелец клуба Шерман Биллингсли встретил их с тем же радушием. «Если не ошибаюсь, это произвело на нее впечатление», — вспоминает д'Арси.
Прозванный Новым Валентино, после того как впервые снялся в кино в 1928 году в фильме «Сад Аллаха», д'Арси был любимцем богемного общества. На фотографии, сделанной в 1940 году, мы видим его в одном из ночных клубов вместе с его закадычным приятелем Эрролом Флинном. Они почти не отличимы друг от друга. И тот и другой темноволосы, с набриолиненными прическами и усиками в ниточку, оба влекомы одной и той же всепоглощающей жаждой развлечений. «Девушки были для меня настоящим хобби, — со всей откровенностью заявляет сегодня д'Арси. — Однако я ни разу — подчеркиваю, ни разу! — не ложился с девушкой в постель, если она сама того не хотела. Я только говорил ей: «Послушай, лапочка, если ты этого хочешь — прекрасно. Если же нет — тоже прекрасно».
Д'Арси произносил свою знаменитую «лапочку» с соблазнительной французской хрипотцой. Родился он в Египте, во французской семье, а когда познакомился с Грейс Келли, ему было уже далеко за тридцать. Собственно говоря, он был почти в два раза старше ее, и — причем не в последний раз — Грейс не устояла перед чарами более старшего по возрасту мужчины с французским акцентом.
«Мы ехали домой на такси, — вспоминает д'Арси. — Мы были знакомы уже около десяти дней и несколько раз обедали вместе. Она была милой собеседницей, слегка застенчивой и из хорошей семьи. Она всегда проявляла робость, и это качество привлекало меня в ней. Одевалась она очень консервативно и со вкусом. Никогда не выряжалась, как те девицы, что готовы тотчас прыгнуть к вам в постель».
Тем не менее, д'Арси решил, что стоит потихоньку прозондировать почву на сей счет. Он потянулся и как бы ненароком коснулся рукой колена Грейс. Ее реакция оказалась совершенно неожиданной. «Она прямо-таки бросилась в мои объятия, — вспоминает он. — Я не мог поверить собственным глазам. Она оказалась полной противоположностью собственной внешности». Д'Арси даже не потребовалось произносить свою знаменитую тираду насчет «хочешь — не хочешь». Грейс с видимым удовольствием поднялась к нему в квартиру в доме № 140 на Восточной Пятьдесят третьей улице и провела там ночь.
Эта ночь стала первой в череде страстных ночей. Почти полвека спустя воспоминания о них по-прежнему заставляют Алекса д'Арси по достоинству оценить энергию и аппетиты его новой подружки. «Она была очень просто чрезвычайно сексуальной девушкой, — вспоминает он, — очень нежной и страстной. Достаточно было разок дотронуться до нее, тотчас казалось, что она вот-вот пробьет крышу. Я сразу понял, что она далеко не девственница. У нее наверняка имелся опыт».
Поначалу Грейс показалась д'Арси самой заурядной девушкой. Свои сексуальные потребности она выражала прямо, без всяких обиняков. Однако, поразмыслив над внешним несоответствием между той тигрицей, что ложилась с ним в постель, и добропорядочной барышней, сопровождавшей его в другой обстановке, актер пришел к выводу, что Грейс Келли не такая уж простушка. «По натуре она была очень застенчива, — вспоминает он. — Но физически робости в ней не было ни на грамм. Вместе с сексом наружу выплескивалось все, что она таила внутри. Кто знает, может, именно это она и пыталась скрывать. Временами рядом со мной будто бы находился совсем другой человек». Внутренний распорядок «Барбизонки» вовсе не служил для Грейс преградой в ее отношениях с д'Арси. Администрация отеля прилагала усилия, чтобы не допустить мужчин в спальни, но не существовало никаких проверок насчет того, ночевала ли вообще какая-либо из девушек в своей комнате.
Грейс также продолжала встречаться со своим однокурсником Херби Миллером, который до поры до времени не понимал, что она вертит им по своему усмотрению. «К ней частенько наведывались парни, — вспоминает Миллер сегодня. — Я же почему-то считал, что она любит только меня. А затем возле академии начинал околачиваться какой-нибудь тип. «Кто это такой?» — спрашивал я ее, а она отмалчивалась: «Да так, один знакомый. Он совсем свихнулся из-за меня». И начинала хохотать, словно это и впрямь для нее сущие пустяки, словно она делает этому несчастному одолжение. Я никогда над этим серьезно не задумывался. Наверное, я был слишком наивен».
Грейс распрощалась с Алексом д'Арси, когда актер должен был уехать из Нью-Йорка, чтобы поработать в Париже. Незадолго до его отъезда Грейс обмолвилась, что помимо работы манекенщицей, она надеется стать актрисой. Однако она не стала заострять на этом его внимания и, разумеется, даже не подумала вытягивать из старшего по возрасту любовника полезных советов или контактов, которыми располагающий связями актер наверняка мог бы помочь девушке, только начинающей артистическую карьеру. «В нашем бизнесе все на девяносто процентов притворство, — говорит д'Арси, который после этого снялся еще в шестнадцати картинах, среди них — «Как выйти замуж за миллионера» с Мерилин Монро и Бетти Гейбл. — Грейс же была напрочь лишена притворства. Она была на редкость доброй и искренней девушкой. И месяц, проведенный с нею, никогда не казался мне очередным, ничего не значащим приключением. С моей стороны это было настоящей дружбой. Короткое, но прекрасное и потому ценное для меня увлечение». Лет тринадцать-четырнадцать спустя, в начале шестидесятых, д'Арси оказался на пляже в Монако в окружении своих друзей-французов, таких же, как и он, членов «Пляжного клуба» Монте-Карло. Их тент находился всего в трех десятках метров от тента княжеской семьи, и неожиданно для себя д'Арси увидел, как оттуда на песок пляжа с присущей ей элегантностью ступила его бывшая подружка, а ныне знаменитая на весь мир княгиня. Грейс казалась еще более сдержанной и холодной, чем когда-либо, и первым порывом д'Арси было отвернуться, чтобы не ставить ни ее, ни себя в неловкое положение. Однако Грейс заметила его и пристально посмотрела в его сторону, щурясь, как это свойственно всем близоруким людям. Она словно старалась припомнить, кому же принадлежит это столь знакомое ей лицо.
