Беспута тихо заплакала, вытирая тяжелые слезы рукавом рубахи.

— Эх, Стоян! Как же я тебе верила! — Она вздохнула, с грустью вспоминая их первую встречу. — Ладно, что случилось, того уж не изменишь. Ты ведь и сам раб Чернобога, а у рабов — нет рабов! Поживем — увидим.

У дверей раздалось глухое рычание. Беспута вскочила на ноги, выставив перед собой левую руку и вглядываясь в темноту. Невесть откуда взявшийся огромный черный волк постучал задней лапой в закрытую дверь.

— Хозяйка дома? Войти можно?

Беспута вздрогнула от неожиданности, внимательно приглядываясь к нежданному гостю.

— Да ты уже вроде вошел. Ты не волк. Кто ты?

Волк неторопливо пошел по дому, принюхиваясь, словно настоящий зверь и опасливо косясь на ее ладонь. Заклятья, наговоренные на крови, начали светиться в темноте ярким пламенем, будто пальцы ее пылали в огне.

— Эко ты себя разукрасила, девица. Тихо-тихо, глупостей не наделай! — волк злобно оскалился, показывая огромные желтые клыки. — Стоян меня прислал к тебе в помощь. Вместе мы вмиг одолеем старую ведьму. Прибери ручонку-то!

— Я спросила, кто ты есть?! Отвечай! — Беспута уверенно держала пылающую руку перед собой в ожидании ответа.

Волк остановился, грозно уставившись из темноты своими светящимися глазами. Напряжение нарастало, рука колдуньи стала пылать еще ярче, колдовской огонь начал капать с пальцев, с треском падая на пол. От того пламени в доме заколыхались изменчивые тени их силуэтов, будто издеваясь над неподвижно замершими хозяевами. Волк грозно зарычал, поднимая дыбом шерсть на загривке.

— Стоян приказывает тебе убить ведьму! Какое тебе дело до меня?!

— Больше спрашивать не стану, — тихо проговорила колдунья, начав шептать ключевые слова заклятий.

Волк стал менять очертания, возвращаясь к своему обычному облику, плоть его затрепетала, рассыпаясь черным прахом. Пыльным облаком дух поднялся от пола, угрожающе нависая над колдуньей.

— Меня зовут Яма! Хочешь сразиться со мной, смертная?

Беспута замерла, разглядывая его словно диковинку.

— Нет. Не собираюсь я с тобой сражаться. Только Стоян мог прислать мне такого помощника. Хотела убедиться, что ты не врешь. Веди к Верее, Яма.

Она опустила ладонь, позволяя колдовскому пламеню погаснуть. Дом вновь погрузился в темноту, от чего у Беспуты по телу пробежали мурашки. Сняв со стены факел, Беспута щелкнула пальцами, зажигая огонь. Набирая силу, пламя разгорелось, осветив вылизывающего черную шерсть волка.

— Ну пойдем. Вижу, колдунья ты не из пугливых, только делать станем, как я скажу. Факел с собой прихвати, на дворе темень, хоть глаз выколи.

Беспута отворила дверь, выходя во двор, задумчиво обернулась, словно прощаясь с домом.

— Сюда не ходи больше. Сегодня с этого дома начнется мор в городе. Мышь твоя хворь принесет — воевода первый захворает, а от него и все остальные.

— Как первый? Он мне живым нужен!

Беспута выругалась, сетуя на торопливость ведьмака.

— Веди скорее, покончим со старой канальей. Мне еще надо поспеть вернуться, покуда воевода не помер.

Девушка уверенно зашагала по ночным улочкам града, следуя за странным проводником. С духом из мира Нави она столкнулась впервые в жизни, хотя слышала о них от Стояна часто. Они были низшими из бессмертных слуг Мораны, однако, быстро набираясь сил в мире Яви, становились очень сильными и заносчивыми. Ну что ж, поглядим, что за помощника дал ей ведьмак.

Маленький ветхий домишко Вереи находился на самом краю города. В этой части полянской столицы жили лишь нищие да убогие. Это были те, кто утратил здоровье, семью и уже не мог успешно промышлять ни охотой, ни ремеслом. Они доживали свой век в бедности, потеряв надежду на какую-либо помощь. Дома пустели один за другим, провожая в иной мир старых хозяев и безропотно принимая новых, чей путь тоже заканчивался не за горами. На вымирающей окраине и поселилась изгнанная из клана ведьма Верея, укрывшись от людских глаз за стенами из старых трухлявых досок. Порядок в новом жилище она наводить не стала, чем сразу заслужила неприязнь местного домовика. В отместку он стал разбрасывать где ни попадя предметы быта, раз за разом попадавшиеся ей под ноги. Устав спотыкаться о них и сбивать в кровь свои старые колени, ведьма завела в доме черного кота. Каждый день, занимаясь своей ворожбой, она посмеивалась над домовиком, трусливо забравшимся на печь.

— Чего на печи прячешься? Котов не любишь? А то! Уж он-то тебя в любой темноте разглядит да бока твои потреплет. Сколько же можно над старухой издеваться? То каталку мне под ноги подсунул, то, вчера вон, через веник меня перецепил. Я чуть голову о порог не рассадила! Хи-хи. Ну ничего, паразит ты эдакий, мой котик тебя научит уму-разуму.

Такие речи Верея вела каждый вечер, то с домовиком болтая, то с котом. Ни тот ни другой ей никогда не отвечали, домовик из ненависти, а кот просто не умел говорить. Зато, громко мурлыча, он радостно терся у ведьминых ног, за что и получал всегда миску парного молока. Для ведьмы сдоить чужую корову — дело нехитрое. Вот так Верея и проживала день за днем, пытаясь таким нехитрым весельем разогнать свои грустные мысли.

Этой ночью, вернувшись от Беспуты, ведьма угрюмо оттолкнула ногой мурлычущего любимца и затопила печь. Трясущимися старческими руками поставив на огонь котел, она принялась готовиться к предстоящей битве. Верея сомневалась в том, что гордый Стоян уступит ее требованиям. А посему нужно быть готовой к сражению с Беспутой. Молодая колдунья не пугала Верею: чего ей бояться этой смазливой соблазнительницы? Понятное дело, кое-что та умела, может быть, даже хорошо умела, только вот опыт — есть опыт. А он приходит к ворожеям с годами, коих у Вереи было в избытке. Неторопливо налив в котел воды, она принялась раскладывать по полу травы да корешки. Обиженный ее грубостью кот запрыгнул на теплую печь, выгоняя домовика, свернулся клубком и зажмурился. Ведьма стала подбирать травы, бурча себе под нос тайные рецепты ворожбы.

— Только б ничего не запамятовать.

Кинуть в вар: могильника пучок, ночью пойманный сверчок, лапка жабы болотной, капля крови утробной, щепка мертвого дуба, разрыв-трава…

Разрыв-трава, куда же она подевалась? Только что ведь здесь лежала?

Ведьма стала озираться по дому в поисках пропажи. Перекладывая с места на место пучки трав, она бурчала:

— Да что ж это такое! Я ведь не совсем из ума выжила. Только что здесь лежала, я ведь сама ее из мешка доставала…

Вдруг, в дальнем углу дома, хихикнув, за сундук метнулся мохнатый клубок.

— Ах ты, напасть волосатая! Домовик! Твоя работа?

Старуха пошла к сундуку, прихватив свою кривую клюку:

— Я тебе покажу, как с ведьмой в игры играть! Я тебя научу уважению!

Подслеповато приглядываясь, Верея стала шоркать клюкой за тяжелым сундуком, надеясь выгнать оттуда мохнатого безобразника. Выбежав из-за сундука, домовик опрометью бросился в другой угол комнатушки. Громко хлопнула деревянная крышка погреба, закрываясь за хозяином дома.

— Ах ты, паразит богомерзкий! Куда полез, негодяй?

Ведьма рассерженно остановилась около погреба, не решаясь спускаться по шатким деревянным ступеням.

— А, чтоб тебя! Не полезу, того и гляди, еще ноги поломаю.

Верея горестно взглянула на кипящий на печи котел и вздохнула.

— Ладно. Может, и без этого варева совладаю…

Вдруг она замолчала, прислушиваясь к ночной тишине.

— Быстро же ты меня нашла, колдунья. Ну-ну, поглядим, как ты в дом мой войдешь, без соизволения.

Словно отвечая на ее вопрос, дверь с треском слетела с петель, будто ее вынесли тараном. Верея испуганно вздрогнула, вспомнив роковую ночь. Тогда ведьмак вошел в ее дом так же легко, снося все наговоры легким движением руки. Стоящая на пороге рыжая колдунья подняла перед собой пылающую ладонь.

— Здравствуй, Верея. Стоян прислал меня передать — не будет меж вами уговора. Пусть смерть облегчит твои страданья. — Она грустно вздохнула, отводя взгляд в сторону: — Это все, что я могу для тебя сделать.