— А чего тут сложного. Коли девка работяща, да еще и хороша собой, — она расхохоталась, накручивая на палец локон. — Чего ты вдруг нахмурился, а, воевода? Аль не по душе тебе слова мои?
Любомир отвел от нее взгляд, покосившись в сторону дверей, за которыми держали совет старейшины.
— Да нет, ничего. Некогда мне с тобой болтовней заниматься, князь ждать не любит. А за тебя я рад, глядишь, может, в этом доме сыщешь себе жениха по душе. Хорошие мужи к князю часто захаживают. Будь здорова, Неждана.
Любомир быстро развернулся и уверенным шагом пошел на вече. Беспута сверлила взглядом его спину, покуда не захлопнулась дверь залы. Стиснув деревянный поднос, так что побелели пальцы, девушка пошла на кухню, обдумывая произошедшую встречу.
Как поступить? Князь или воевода, как же не ошибиться-то? Кто из них важней Стояну в этой битве?
С князем все было просто, стоило лишь протянуть к нему руку, и она станет в этом доме хозяйкой. Беспута не сомневалась в своих возможностях, но как быть с воеводой? Любомир показался ей человеком волевым и справедливым. А коли так, какой бы указ ни отдал ему князь в тяжкую годину, поступит воевода лишь по совести своей.
Сердито бросив на стол поднос с посудой, девушка схватила тряпку, брезгливо вытирая испачканные руки.
— Ты чего мисками гремишь, белены, что ль, объелась? Лучше делом займись, сбегай в погреб да принеси оттуда добрый шмат сала.
Бабка Марфа, тяжело переживая княжью грубость, искала на ком бы отыграться. Колдунья резко обернулась к ней, сверкнув своими красивыми глазами.
— Марфа, скажи, а Любомир давно воеводой стал?
Кухарка пожала плечами, удивленно поднимая глаза к потолку.
— Любомир? Годков десять, как воеводой стал. А почто он тебе дался? — Кухарка подозрительно уставилась на Беспуту. — Ну-ка, сказывай, что к чему.
Девушка заговорщически выглянула за дверь, не подслушивает ли кто.
— Ох, Марфа, быть беде. Только что воеводу встретила, да в глаза его взглянула. Ох и дура я, зачем смотрела, будто своих бед мне мало.
Обеспокоенная кухарка схватила ее за руку, потянув в дальний угол кухни.
— Ты, девка, прекрати причитать, лучше сказывай, чего увидела там?
Беспута вздохнула, заламывая руки у груди, сопливо всхлипнула, глаза ее наполнились слезой.
— Убивец он, Марфа. Знак над ним висит, меч окровавленный.
Марфа фыркнула, раздосадованно бросив тряпку:
— Убивец. Знамо дело, что убивец, он же воевода. Вот дуреха!
— Да нет же, Марфа, не просто убивец, мечом он тем корону княжью снесет. Фи-и-ть — и нет князя!
Кухарка испуганно прикрыла рот ладонью, будто запихивая назад едва не вылетевшие слова.
— Ты чего несешь, девка?! — Марфа испуганно зашептала, озираясь на двери. — Чтобы Любомир на князя меч поднял? В жизни не поверю! Друзья они с князем, росли вместе, степняков вместе били…
— Угу. И помрут они вместе. Воевода князю башку оттяпает, а стража воеводу на копья подымет. Не хочешь — не верь, только я никогда не ошибаюсь.
Беспута, надув губки, обиженно отвернулась и принялась мыть посуду. Долго ожидать ей не пришлось, испуганная кухарка подошла со спины, зашептав:
— Чем докажешь, что не врешь?
Колдунья пожала плечами, едва заметно улыбнувшись уголками губ.
— Сама все увидишь, только поздно будет причитать. Хочешь, скажу, что с тобой будет, когда воевода князю голову снесет?
Беспута обернулась, вглядываясь Марфе в глаза. Та испуганно замахала руками, отступая от нее.
— Чур, меня, чур! Не гляди ты на меня, и знать не хочу! Что ж делать-то? — она устало села на лавку, ее живую суетливость будто корова языком слизала. — Что делать, я тебя спрашиваю? На кой ляд воеводе князя губить, чего им делить-то?
Беспута присела подле нее на лавку, задумчиво накручивая косу на палец.
— То-то и оно, что делить воевода с князем ничего не хочет. Сам хочет князем стать. Видела я его мысли, спит и видит, как бы власти княжьей вкусить. А что тут поделаешь? Или воевода князя, или князь воеводу. Ты должна рассказать ему, Марфа, все как есть рассказать.
Бабка вскочила с лавки, возмущенно разводя руки в стороны.
— Как, девонька, как я ему скажу такое? В своем ли ты уме, кто ж мне поверит?
— Не кричи, стража услышит. Как же сказать ему? — девушка на мгновенье задумалась, уставившись в грязный пол. — Не поверит он тебе, Марфа, верно говоришь, не поверит. Как же его уберечь от воеводы? Защитить князя надобно. Есть один способ, только…
— Что только? Говори, Неждана, не томи!
Беспута неторопливо поднялась с лавки, прошлась по кухне, будто разыскивая что-то.
— Сварю я ему киселю на молоке, да слова нужные наговорю. Как старейшины разойдутся, отнесешь, напоишь им князя. Только смотри, Марфа, если не выпьет, тогда уж ничем мы с тобой ему не поможем.
— Вари, вари, милая. Выпьет, голубчик, куда он денется. Чтоб из моих рук, да не выпил? Выпьет, как миленький.
Беспута взяла в руки крынку с молоком и, не оборачиваясь, бросила через плечо:
— А теперь ступай, да смотри, чтоб сюда никто не заходил. И сама не смей подслушивать, испортишь все, слова эти тайно сказать надобно.
Марфа опрометью бросилась вон из кухни, лишь на миг задержавшись в дверях и прошептав:
— Вари, милая, уж я покараулю.
Воевода держал речь перед старейшинами. Уверенно глядя им в глаза, не кривя душой, он говорил только правду.
— Нравятся вам слова, кои князь молвил, али нет, не мое то дело. Я скажу вам так — прав князь Богумир. Древлянского войска, пришедшего в Междорожье, никто не считал. Гонцы, мною отправленные, словно сквозь землю провалились, ни следа, ни духу от них. Стало быть — все зрит враг наш, не дремлет. А потому и опасно лезть в воду, не ведая броду. Я так думаю, бой принимать надо здесь, на стенах града. Чтобы город наш приступом взять да одолеть наше воинство немалое, даже не знаю, какая армия потребуется. Потому считаю правильным врата города закрыть, заняться заготовкой припасов на случай осады и ждать. Утро вечера мудренее, пусть враг сделает первый шаг, тогда мы ему подножку и поставим. А покуда дело до сечи не дошло, предлагаю отправить гонца в Асгард за подмогой.
Старейшины загомонили, обсуждая его слова, кто кивал, соглашаясь, кто осуждал за трусость. Руку поднял все тот же жрец, призывая вече к тишине:
— Любомир, а как же с междорожцами быть? Бросить их на погибель? У полян так не принято, испокон веку брат за брата кровь проливал. Наша сила в единстве. Дань они нам справно платили, никогда задержек не было. А теперь что будет? Не придем междорожцам на подмогу, так они и платить перестанут.
Князь в сердцах ударил кулаком по столу, и старейшины испуганно замолчали, повернув к нему головы.
— Да сколько ж ты, жрец, будешь о деньгах печься! Междорожцев спасать собрался? Монету звонкую потерять боишься!
Жрец вскочил на ноги, позабыв о своей мнимой немощи.
— А ты, князь, кулаком по столу не стучи! Молод еще, чтобы на горло нас брать! Мы — старейшины рода полянского, и тебе уважать нас должно. А на монеты плевать, коли люди наши гибнут!
Губы его задрожали от обиды, морщинистые пальцы судорожно сжимали посох, будто он им оборониться хотел. Князь вздохнул, опуская глаза и пытаясь погасить в себе ярость.
— Не серчай, жрец, на слова мои. Враг у ворот стоит, а мы промеж собой сваримся. Негоже так. — Он взглянул на воеводу. — А гонца в Асгард можешь не посылать. Нет, Любомир, не дождаться нам оттуда помощи. В народе говорят, древляне на Асгард войной пошли, да что-то никто их встретить не торопится. Видать, силен враг, коли Правитель его у собственных стен дожидается. А посему, и нам надобно борониться за стенами. А междорожцам помочь — боюсь, мы не сможем. Их не спасем и войско свое погубим. А без воинов наших будет, жрец, гореть твой храм синим пламенем. А к осаде надо хорошо подготовиться, вон, Древград, сказывают, за два дня пал. Я все сказал, решайте, старейшины.
Князь вновь сел за стол, прислушиваясь к их переговорам. Жрец долго думал, давая остальным высказаться. Наконец, видимо, придя к какому-то решению, подал голос:
