Малюта повернулся на другой бок, сонно посапывая.

— Эй, лежебоки, — сварливая мать заглянула в комнату, — а ну просыпайтесь! Третьи петухи прокричали. Малюта, ты не забыл что у тебя сегодня за день? Гляди невесту не проспи.

Потянувшись от души, парень слез с полатей, пригладил заспанную шевелюру и пошел обуваться.

— Сынок, ты давай просыпайся да иди дров наколи. А то и печь растопить нечем. А Ярославу накажи воды наносить, надо вас накормить. А то у невесты все угощение умнете с голодухи, а я перед сватами сгорю от срама.

Ярослав, юркнул вслед за старшим братом, не любил он по утрам мать выслушивать. Уж лучше сразу все дела поделать, а то никаких ушей на нее не хватит. Малюта надел тулуп на голое тело и вышел на улицу. Хороша погодка! Снежок скрипит весело, ветра нет вовсе, конек на крыше не шелохнется. Эх! Где там топор?

Играючи подхватив тяжелый колун, Малюта взялся за работу.

А в сторонке на бревне сидел отец и любовался сыном. Да, вот так молодца с матерью вырастили. Ручищи словно литые, косая сажень в плечах, да и лицом красавец. Весь в деда пошел, отец-то уже голову подымает, когда сына отчитывает. Да и работа у него всегда спорится, горит в руках. Вона как рубит, удар — чурбан пополам, удар — пополам. Ой да что там дрова — лучший охотник на деревне!

Малюта рубил дрова, наслаждаясь собственной силой. Руки все делали сами, а мысли его в то время были далеко. Чернава. Наконец-то сегодня она станет его невестой. С тех пор как приметил ее на игрищах, он не мог успокоиться. Хороша, девка! Лицом бела, кудри густые, черные. А глаза! Глаза будто угольки разгораются, коль вспылит. И походка у нее — словно лебедь плывет. Только моей тебе быть! Вот уже прошло полгода, как он отвадил от нее всех ухажеров в округе. Отбивал, не шутя, жестко, чтоб и думать о ней забыли. А она все ломается, мол, боюсь я тебя, не люб ты мне. Вот дуреха, не люб! Стерпится — слюбится! А то, что побаивается, так это и хорошо. В семье так и должно быть, что ж за муж-то, коль его жена не боится. Малюта размахнулся и вогнал колун наполовину в полено.

Ведьмак громко постучал в ворота.

— Эй, медведичи, отворяйте, замерз я совсем, согреться бы.

Шустрый малый слез со смотровой башенки.

— Сейчас, дядька Стоян, засов только сниму. Эй, Любава, травник пришел!

Мать Малюты выбежала из избы, на ходу вытирая подолом руки.

— Ну, слава Богам, успел-таки. А то мы уж на сватовство уезжать собирались. Проходи в дом, Стоян, согрейся.

Ведьмак задумался на мгновенье.

— Сватовство? Малюта, что ль, жениться собрался? Хорошее дело, давно ему пора женой обзавестись. Ну раз такие дела, негоже нам рассиживаться. Пойдем, поглядим, что там с твоей коровой стряслось.

Любава вздохнула, и они отправились в хлев.

— Ох, Стоян, с коровой все хорошо, отелилась вчера, жива, слава Богам. А вот теленочек хиленький, совсем плох, еле дышит. Я уж и водой теплой его обмывала, и молоком поить пыталась. Не ест, не пьет, того и гляди помрет.

Наклонив голову, Стоян вошел в низкие двери хлева. Сморщил нос от зловонного запаха навоза, осуждающе взглянул на пол, посыпанный несвежей соломой. Корова жевала у стойла, набираясь сил после отела. А теленок лежал в углу словно неживой. Ведьмак присел около него на корточки, положил руку на голову и замер. Через мгновенье поднялся, обернувшись к Любаве:

— Ты это, иди себе, собирайся на сватовство. Я тут и без тебя управлюсь. Будет жить твоя скотинка, еще крупней других вырастет.

Обрадованная хозяйка побежала в избу собираться. Раз Стоян сказал, что будет жить, значит, так оно и случится. Стоян никогда не подводил, толковый травник.

Ведьмак вздохнул, присаживаясь подле теленка, похлопал его по боку.

— Ну все, все, вставай малыш, просыпайся. Ты уж не серчай на Стояна, что усыпил тебя в чреве. Так надо было. Вставай, малыш, вон у мамки уж скоро вымя лопнет.

Теленок встрепенулся, пытаясь встать на ноги. Пару раз упав, он все же поднялся и нетвердой поступью поковылял к мамке на запах молока. Ведьмак улыбнулся и вышел во двор. Времени оставалось мало, нужно успеть в конюшню. На бревне, отдыхая, сидел старейшина, отец Малюты.

— Здрав будь, Стоян.

— И тебе поздорову, Белослав.

Старейшина пригладил бороду и как бы невзначай спросил:

— Ну что теленок? Помирает?

Ведьмак усмехнулся.

— Жив-здоров твой теленок. Уже и на ноги встал. Иди посмотри, как он там мамку сосет. Да и я пойду, пора мне.

Белослав побежал в хлев, крикнув на ходу:

— Ай да Стоян! С меня причитается!

Ведьмак прищурился, провожая его взглядом.

— Да нет, Белослав, не нужно мне ничего. В расчете.

И быстрым шагом пошел в конюшню, торопливо развязывая на ходу заветный мешочек у пояса.

В доме Чернавы царили хаос и суета. Сегодня встречали сватов. Две тетки пожаловали на помощь, вместе с матерью готовить кушанье. К такому важному событию закололи кабанчика, который теперь благоухал на вертеле сладким ароматом мяса. Стол ломился от яств. Строганина из оленины, студень с квашеной капустой, грибочки лесные, соления, рыба жареная. Тетки постарались на славу, не стыдно гостей принимать.

Отец, сидя на лавке, следил за суетой.

— Эй, Важен, оденься и беги к воротам сватов выглядывать. Как появятся, сразу меня зови.

Мальчонка накинул жупан и опрометью бросился во двор.

Добромир томился в ожидании. Сегодня был очень важный день для его рода. Красную девку вырастили, раз сам сын старейшины медведичей к ней сватается. Да, такая свадьба дорогого стоит. А там, глядишь, и Важен подрастет и возьмет себе жену из рысичей. Уж с дочкиного-то выкупа денег хватит. Вот род Лисицы и пойдет на подъем. Только Бажену в жены нужно брать молодуху с дитем. Та уж наверняка дитя понесет и выходит. А то вдруг девка-пустоцвет попадется? Нет, только проверенную молодуху брать надобно.

Чернава металась по горнице, не находя себе места. О, Боги, скорей бы все это закончилось. Не пойду я за него. Пусть он и лучший жених в округе, пусть род его самый сильный — не люб он мне. Злой он, бить станет, а в чужом роду защиты не выпросишь. Только бы получилось, как Стоян говорил. Только бы разрешили на коня сесть. А там будь что будет!

— Едут! Едут!

Добромир вздохнул с облегчением и пошел к воротам. Двое саней неслись, позвякивая бубенцами. Сваты весело наперебой пели частушки, развлекая выглядывавших из-за плетней зевак. За вторыми санями бежал привязанный черный жеребец. Добромир проглотил комок, о таком коне он мог только мечтать. Огромный, грудь широкая, ноги стройные. А шаг как держит, словно играючи! Сани промчались мимо ворот, делая положенный круг. Добромир улыбнулся, не зря говорят, что сваха кругами ходит, чтобы дело запутать. И вот, наконец, сани встали у ворот. Дружка Ярослав, брат Малюты, прытко вылез и постучал в калитку.

— Эй, хозяин, открывай. Гости у двора стоят.

Открыв ворота, Добромир вскинул бровь.

— Заходите, гости любезные, званые и незваные, усатые и бородатые, холостые и неженатые. Что привело вас к нашему очагу?

Ярослав по-молодецки сдвинул шапку на затылок.

— Мы, хозяин, охотники. Вот на куницу охотились, а она возьми да и прыгни к тебе за ворота. Поискать надо бы.

— Ну заходите в избу, охотники молодецкие. Может, там ваша куница и спряталась.

Сваты весело с песнями въехали во двор: