Resumé[101]

Человек второго класса, второго отделения, третьей степени.

Подпоручик Бубно́в гулял однажды по одной из улиц уездного городка Ч…. Во всю длину этой улицы находилось только 3 дома — 2 направо, 1 налево. Улица эта была без малого с вёрсту. Так как до вечера оставалось часа два, не более, то старые мещанки, хозяйки упомянутых домов, заблаговременно заперли ставни, загнали кур и улеглися спать. Подпоручик Бубнов шел, заложа руки в карманы и предаваясь, по обыкновению, любимым размышлениям — о том, что́ бы он стал делать, если б он был Наполеоном?

К подпоручику Бубнову совершенно внезапным образом подошел человек небольшого роста — в весьма странной одежде; Бубнов принял было его за помещика Телушкина, только что приехавшего из-за границы; сам он, правда, и не имел чести лично знать г-на Телушкина, но успел уже наслышаться о мудреных и чудных заморских его нарядах… Однако при первом слове незнакомца он совершенно разуверился… Незнакомец, подойдя к подпоручику Бубнову, произнес небрежно и скороговоркою:

— Я чёрт.

Подпоручик тотчас подумал: «Либо он пьян, либо я пьян — во всяком случае неприлично оставаться».

Но незнакомец не дал ему отойти двух шагов и проговорил с улыбкой:

— Вы не пьяны, любезный Иван Андреич, — но я чёрт.

Иван Андреич опять подумал: «Либо он сумасшедший, либо я сумасшедший — так зачем же нам оставаться вместе!»

Незнакомец поймал его за полу и сказал громко и решительно:

— Бубнов, что б ты сделал, если б был Наполеоном?

Подпоручик Бубнов успокоился и подумал: «Он точно чёрт…»

— Что вам угодно? — промолвил он довольно решительно.

— Во-первых, мне угодно убедить вас, что я точно чёрт. Эй вы, крапивы, чего зазевались? Нуте-ка — казачка — да хорошенько.

Все крапивы, в изобилии растущие вдоль полусгнивших заборов, отхватили казачка на славу.

— Хорошо, — сказал чёрт, — пока довольно. Впрочем, за мной дело не станет. — И тут он сразу выкинул несколько удивительных штук: положил себе обе ноги в рот и протащил их сквозь затылок; взял свои собственные глаза в обе руки и с приятностью бросал их на воздух; наконец, подарил свой нос Ивану Андреевичу на память. Подпоручик Бубнов расстегнул свой сертук и положил нос чёрта в боковой карман.

— Теперь вы верите, что я чёрт?

— Верю. Чего же вам от меня хочется?

— Ничего, Иван Андреевич, ничего особенного. Со скуки, знаете, пришел поболтать с вами. А не угодно ли вам погулять со мной немного?

— С моим удовольствием.

И пошли они рядышком, как добрые приятели.

«Однако, — подумал Иван Андреевич, — какое странное происшествие! Мне кажется, я в белой горячке».

Он схватил себя за ус и дернул что было силы… Голова у него заскрыпела, как деревянная.

— Напрасно изволите беспокоиться, Иван Андреевич. Пожалуй, голову с плеч долой стащите… а без головы — вы сами знаете — нехорошо. Да вот позвольте испытайте сами.

Чёрт схватил подпоручика Бубнова за хохол и снял с него голову. Подпоручик Бубнов хотел было удивиться — да без головы удивляться невозможно. Чёрт повертел головой Ивана Андреевича, поднес ее к носу и чихнул в нее. Потом поставил ее опять на туловище подпоручика. Бубнов точас разинул рот и проговорил:

— Желаю здравствовать.

Таким образом, приятно препровождая время, вышли они из города и очутились в большом лесу.

— Послушайте, однако, — проговорил Иван Андреевич, — вы не заведете меня в овраг к козулям? Я терпеть не могу козуль!

— Как можно! — отвечал чёрт.

Они подошли к большому, старому, засохшему дубу. На дубу сидел старый ворон и каркал протяжно. Этот ворон был в сущности ворониха или в самой сущности чёртова бабушка. У чёрта не было никогда матери, но бабушка есть. Каким образом это приключилось, не известно даже, впрочем, и самому чёрту.

— Позвольте мне вас представить моей бабушке, — сказал он Ивану Андреевичу.

— Я в сертуке, — заметил Бубнов.

— Ничего-с, — подхватил чёрт. — Позвольте вас попросить не креститься ни в каком случае — вы бы нас лишили вашей приятной беседы, — да еще, сделайте одолжение, откусите кончик моего хвоста.

Сказавши эти достопамятные слова, чёрт поднес кончик своего хвоста, пушистый и мягкий, как кошачьи лапки, к самым-таки к губам Ивана Андреевича…

— Не стану я кусать вашего хвоста! — закричал Иван Андреевич.

— Отчего же?

— Вам будет больно.

— Мне? помилуйте! Сделайте одолжение, без церемоний. Прошу вас…

А между тем проклятый чёртов хвост так и лезет в рот Ивану Андреевичу…

— Но разве это непременно нужно?

— Непременно.

Подпоручик Бубнов схватился было правой рукой за чёртов хвост, да вдруг остановился, посмотрел через плечо на чёрта и промолвил:

— А, должно быть, ваш хвост на вкус прескверный?

— Нимало! Извольте пожелать — какое вы кушанье любите? Такого вкуса будет и мой хвост.

Подпоручик задумался и, наконец, вскрикнул:

— Хочу огурца с медом!

И откусил… действительно! чёрт был прав — хвост отзывался огурцом с медом… и чуть-чуть серой — но кто же станет обращать внимание на такую безделицу!

Не успел подпоручик Бубнов хорошенько проглотить кусок хвоста, как вдруг очутился он в довольно опрятной комнате. На больших старинных креслах сидела старуха с огромным носом и щелкала орехи. Чёрт с вежливостью подвел к ней Ивана Андреевича и промолвил:

— Бабушка, — Иван Андреевич Бубнов, подпоручик. Иван Андреевич, — моя бабушка.

Представив их друг другу, он подал стул подпоручику, а сам пошел надеть свои рога.

Подпоручик не знал, с чего начать, не оттого, что он не умел, как говорится, вести разговор, но он не знал имени и отчества чёртовой бабки и не мог придумать, как ее назвать: «Сударыней просто?» Неловко… Наконец, он решился и начал было:

— Милостивая государыня…

Но старуха странным образом разинула рот и чрезвычайно хриплым голосом проговорила:

Ивану Андреевичу показалось, что слова старухи летели к нему винтом — вот как летают турманы… Но он давно перестал смущаться и только тряхнул головой. Старуха продолжала щелкать орехи и глядела на него во все глаза — как будто ожидая его слов. Но Иван Андреевич пришел в тупик и сидел молча — как истукан. Старухе, видно, скучно стало: она вдруг вскочила, схватила Ивана Андреевича за руки и пустилась с ним плясать по комнате с неимоверною быстротой, приговаривая:

У Бубнова закружилась голова — и он с отчаянием закричал:

— Чёрт, чёрт, твоя бабушка с ума сошла!

Чёрт взошел с рогами на голове, схватил свою бабушку под мышки и посадил ее с почтением на место. Потом в униженных выражениях просил у Ивана Андреевича прощения за бабушку.

— Но, — прибавил он, — я хочу вам доставить большое удовольствие: познакомлю вас с моей внучкой; моя внучка еще очень молода — хвостик у ней еще очень крошечный, но вы благородный человек: вы не воспользуетесь ее неопытностью… Бабебибобу, поди сюда.

Из соседней комнаты вышла чёртова внучка. Она с приятностью присела Ивану Андреевичу, сказала: «Ах!» — и стыдливо бросилась на шею прабабушке.