Слышишь? веселые клики с фламинской дороги несутся:
*Идут с работы домой в дальнюю землю жнецы.
Кончили жатву для римлян они; не свивает
Сам надменный квирит доброй Церере венка.
*Праздников более нет во славу великой богини,
Давшей народу взамен жёлудя — хлеб золотой.
*Мы же с тобою вдвоем отпразднуем радостный праздник.
Друг для друга теперь двое мы целый народ.
Так — ты слыхала не раз о тайных пирах Элевзиса:
*Скоро в отчизну с собой их победитель занес.
*Греки ввели тот обряд: и греки, всё греки взывали
Даже в римских стенах: «К ночи спешите святой!»
Прочь убегал оглашенный; сгорал ученик ожиданьем,
Юношу белый хитон — знак чистоты — покрывал.
Робко в таинственный круг он входил: стояли рядами
Образы дивные; сам — словно бродил он во сне.
Змеи вились по земле; несли цветущие девы
Ларчик закрытый; на нем пышно качался венок
Спелых колосьев; жрецы торжественно двигались — пели…
Света — с тревожной тоской, трепетно ждал ученик.
Вот — после долгих и тяжких искусов, — ему открывали
Смысл освященных кругов, дивных обрядов и лиц…
Тайну — но тайну какую? не ту ли, что тесных объятий
Сильного смертного ты, матерь Церера, сама
Раз пожелала, когда свое бессмертное тело
Всё — Язиону царю ласково всё предала.
*Как осчастливлен был Крит! И брачное ложе богини
Так и вскипело зерном, тучной покрылось травой.
Вся ж остальная зачахла земля… забыла богиня
В час упоительных нег свой благодетельный долг.
Так с изумленьем немым рассказу внимал посвященный;
Милой кивал он своей… Друг, о пойми же меня!
Тот развесистый мирт осеняет уютное место…
Наше блаженство земле тяжкой бедой не грозит.
