Рославлева (равнодушно). Для сегодня — это все равно.

Босницкий. Потому что Беклемишева не будет? (Протягивая нараспев.) А если я скажу, что Борис Павлович просил передать, что раздумал ехать к родным и сейчас приедет.

Рославлева (радостно). Приедет?!

Босницкий (сложив руки, смотрит и качает головой). Да понимаете ли вы, что я, я должен теперь чувствовать?

Рославлева (с злой и в то же время веселой интонацией). Не понимаю… (Ласково.) Голубчик, не сердитесь. Где вы его видели? Он не поедет к родным?.. Ах, я так, так счастлива…

Босницкий. Она счастлива… Я утешаю себя только тем, что она была так же счастлива, когда в свое время…

Рославлева (с наслаждением смеется, смотрит, не сводя глаз, с той же злой интонацией). Утешайтесь, утешайтесь…

Босницкий. Жестокая… И, главное, бесполезная жестокость: кто вас познакомил с Беклемишевым? Мог бы и не знакомить, если бы смотрел глазами остальных…

Рославлева. Ну, конечно! Вы самый умный человек, и остальные… Гм… гм… кхе… кхе… кхе…

Босницкий. Женская благодарность… Послушайте, Наталья Алексеевна, серьезно: это нехорошо… Ведь и мы, мужчины, умеем мстить…

Рославлева (протягивает ему руку, смущен-но). Ну, мир… Позвоните.

Босницкий (звонит). Ну-с, что ж вам еще сказать? Да… Зорин приедет благодарить вас… Князь внизу с маркером на биллиарде… Ну, а теперь я бегу?

Рославлева. Нет, оставайтесь… Помогите мне с Зориным… Я боюсь, — что я с ним буду говорить?

Босницкий. Во имя чего оставаться? Вы все-таки должны помнить, что если я слишком самолюбив, чтобы насильственно занимать чужое место, то тем менее желаю быть в роли зрителя…

Рославлева. Владислав Игнатьевич!

Босницкий, Вы, кажется, серьезно хотите играть в любовь? Оставьте: поверьте, ничего интересного нет. Какая там любовь, герой, когда вся стихия современного человечества — ложь, ложь русская, французская, китайская, — какое геройство во лжи? А бросьте вы эту ложь, и вы уже на дне; поверьте, в том искусство, тот только приспособлен, кто умеет скользить по жизни, не обманываясь ее глубинами. Там в глубинах дно, а на дне ил и зеленые раки.

Рославлева (с веселым ужасом зажимает уши). Я уже вижу это дно: боюсь!

Босницкий (нежно). И оставьте его ракам. (Понижая голос.) Вспомните лучше невыполненный долг старому, всегда преданному другу за юбилей, за знакомство с литераторами. (Целует ее.)

Рославлева (растерянно). Ну, хорошо, хорошо, довольно.

Лакей входит.

Рославлева (лакею). Убирайте.

Босницкий (смотрит озабоченно на часы, пожимает плечами). Хорошо… В таком случае я… тут в ресторане один мой знакомый… я сейчас его спроважу и приду. (Идет к двери.)

Рославлева (провожая его, уходит за ним, слегка бьет рукой об руку, растерянно). М-м-м…

Лакей убирает со стола. Уносит прибор.

Рославлева и князь входят.

Рославлева (быстро идя вперед, расстроенная, горячо, раздраженно). Ну, а я вам говорю, что не желаю, не желаю и не желаю…

Князь (идет за ней, говорит неприятным, наставительным тоном). Не понимаю… В таком случае через год вас понесут уже на кладбище.

Рославлева. Ну, и отлично.

Князь. И это все-таки будет еще лучше, а может быть и хуже.

Рославлева. То есть что?

Князь. Сами знаете: пьете — всякого пьяницу за пояс заткнете, все ночи в оргиях, меняете любовников…

Рославлева. Да вы с ума сошли! Вы не смеете!

Князь. Нет, смею и буду говорить.

Рославлева. А я вас выгоню!

Князь (грубо). Не уйду.

Рославлева. Что?!

Князь. Вот и что.

Рославлева (останавливается перед камином, с отчаянием). Господи! что же это?!

Князь (порывисто). Наташа! Мы с тобой совсем сумасшедшие люди.

Рославлева. Господи, да когда же конец этому?! Я вас слушать не могу. Я ведь всегда, всегда вам прямо говорила, что ненавижу, презираю вас.

Князь. И тогда ненавидела?

Рославлева (устало). Вы знаете очень хорошо, что я ничего не помнила.

Князь (страстно). Вы лжете, — вовсе не так уж пьяны были… После того еще бутылку выпили… Наташа, пожалей же… Ведь ты же знаешь, как я люблю тебя…

Рославлева. Да не смейте же говорить мне «ты».

Князь (не слушая). Я ведь погиб, погиб, — спаси меня, Наташа! (Вынимает платок, плачет.)

Рославлева. Это мужчина?!

Князь (угрюмо). Не бойся — мужчина! Надо будет— и глотку сумеем перерезать. Наташа, ведь ты же гибнешь… Ведь и я с тобой пропаду… Я не могу никому тебя уступить… Я убью, зарежу… Уедем отсюда, уедем за границу.

Рославлева. С вами? Слушать ваши сальные анекдоты? Наслушалась!

Князь. Наслушалась?! Поумнела с тех пор, как с писателями познакомилась? Беклемишев?! А на что вы ему? Еще раз сыграть роль…

Рославлева (крича). Да как же вы смеете, наконец?!

В дверях показывается Босницкий.

Я презираю, ненавижу вас…

Князь. А, так?! Ну, тогда…

Рославлева. Да что тогда? Не смейте больше бывать у меня. (Быстро уходит и скрывается в своей спальне.)

Босницкий (входя). В чем дело?

Князь (взволнованно). Понимаете, весь сыр-бор загорелся из-за того, что я сказал, что, если так пойдет, она или умрет, или сопьется, или еще хуже что-нибудь выйдет.

Босницкий (с гримасой). Зачем?

Князь. А вы разве не того же мнения? Может быть, так резко говорить не надо было, ну, я жалею, что не умею владеть собой… (Ходит, решительно останавливается перед Босницким.) Слушайте: вы помирите меня с ней, а то я в таком состоянии, что, ей-богу, не ручаюсь… Я согласен просить у нее извинения… на все согласен… Может быть, действительно грубо… Ну, я не буду: только я должен помириться, понимаете — должен…

Босницкий (ходит задумчиво, с гримасой). Уйдите туда (показывает на дверь), я позову вас.

Босницкий (подходит к спальне Рославлевой, стучит тихо). Наталья Алексеевна… (Молчание.) Выйдите, он ушел.

Рославлева входит слегка заплаканная, утомленная.

Босницкий. Охота вам обращать внимание на слова человека с приросшими мозгами: с такими людьми надо уметь брать высший тон, а уж сделана ошибка, надо с тактом уничтожить ее последствия… Ну, влюбился, потерял голову… Сами же подали повод…

Рославлева (с отвращением). Да ничего он не потерял, и не я ему нужна… Отлично понимаю… Ведь я все, все так понимаю…

Босницкий (с гримасой). Что там еще… Вопрос просто ставится: решили вы покончить с ним, ну и выводите так линию… Взбалмошный мальчишка… Сидит там и говорит: если она меня не простит, я покончу с собой.

Рославлева. Да не покончит же…

Босницкий. Но кончают… Самого слабохарактерного можно довести. И что приятного? Пустит себе пулю в лоб, — скомпрометируете себя перед всеми.

Рославлева. А-а!

Босницкий. Имейте терпение: даю вам слово, — в самое короткое время отстанет… Слушайте: я его позову… Никаких объяснений, ничего не надо…

Рославлева. Предупреждаю — никаких объяснений. Иначе я не выдержу.

Босницкий. Само собой, никаких. (Быстро уходит.)