Денег от больных врач не брал.

Лечит всех и все! Как? Очень просто…

Алкоголики лежат у него в одной комнате. Любителей спиртного в приемной дожидаются кого мать, кого — отец, кого — супруга, поэтому хочешь не хочешь приходится подчиниться воле врача.

— Вы спите… Вы спите… Здесь тихо, спокойно, дышите ровно, глубоко. Вы спите.

Пьяницы безмятежно спят. Убедившись, что все заснули, врач вводит из приемной любознательного друга или корреспондента. Иногда и до начала сеанса приводит, но алкоголики стесняются свидетелей, и сеанс не проходит столь эффективно.

Врач подходит к одному из спящих и говорит:

— Подними-ка левую ногу!

Пациент задирает левую ногу. Врач кидает самодовольный взгляд на свидетеля его всесилия и, снова повернувшись к объекту лечения, убеждающе повелевает:

— А теперь и другую ногу подними, дорогой!

Приказ выполнен. Затем врач обращается к присутствующему на сеансе:

— Он долго может находиться в подобном состоянии, даже несколько дней, если не вывести из гипноза.

Врач подходит к магнитофону, нажимает на кнопку, и раздается голос: «Систематическое употребление алкоголя — вредная привычка. Алкоголь поражает нервную систему, пагубно воздействует на умственную и физическую потенцию… — Врач отрегулировал звук. — Отныне вы не будете больше пить ни пива, ни вина, ни коньяка, ни водки. Самый маленький глоток спиртного вызовет у вас рвоту, отравление, а возможно, и смерть».

Когда из магнитофона раздался проникновенный голос врача, один из пациентов закашлял, а при слове «водка» его вырвало, другой — плевался. Остальные беспокойно шевелились.

За три месяца все пациенты-алкоголики Григола Дадиани отучились пить.

Денег от больных врач не брал.

Во втором кабинете:

— Так, что вас беспокоит? — Врач в упор посмотрел на больного.

Больной не выдержал взгляда Дадиани, опустил голову, но на вопрос все же ответил:

— Пришел я с работы домой. Телевизор включен. Диктор очень громко говорил. Попросил его — потише немного. Никакого внимания. Объясняю ему — не ругаюсь ведь с тобой, по-человечески прошу: говори потише. С работы я, устал. Может же человек хоть у себя дома отдохнуть?! А он хоть бы что, орет себе. Взял я и трахнул его об пол…

— Диктора? — без улыбки спросил врач.

— Нет, телевизор, — серьезно ответил пациент.

— Прекрасно! А теперь ляг. Ложись и спи. Спокойно… усни. Ты еще не лег?

— Не хочется спать… — Больной заупрямился, но все же лег.

Мягкой импортной мебелью обставлен кабинет.

— Спи… Если не будешь следовать моим указаниям, если сам не захочешь поправиться, мы одни — я и медицина — ничем тебе не поможем. Давай спи… Спишь?

— Нет, — угрюмо ответил больной.

— Думаешь о чем-либо?

— Да.

— О чем?

— О дикторе.

— Что же именно?

— Лучше бы я его трахнул о пол. За телевизор пятьсот пятьдесят рублей отдали, и продавцу немного подкинули, и технику пришлось дать — так что телевизор в шестьсот обошелся, в шестьсот двадцать пять.

— Спишь?

— Нет…

— Спи… Спи… Спи… Успокойся. Ты уже спишь! Спишь!! — приказал врач и провел рукой по глазам пациента. Тот захрапел.

Этого больного за семьдесят восемь дней излечил Григол Дадиани, после чего в «Вестнике» была опубликована соответствующая статья.

Денег от больных врач не брал.

В третьем кабинете:

— На что жалуетесь?

— Радикулит замучил, доктор!

— Ложись. Так. А теперь встань. Хорошо. Нагнись. Прекрасно. Можете дотянуться руками до пальцев ног?

— Не могу, доктор…

— Вот здесь болит, да? — врач надавил рукой на копчик.

— Да, как раз там, — согласился больной, и врач тотчас отвел ладонь примерно на сантиметр от больного места, напрягся.

— Чувствуете что-либо?

— Нет.

— И сейчас нет? — От напряжения глаза Григола Дадиани чуть из орбит не вылезли. — Из моей руки должно переходить тепло в ваше тело.

— Не чувствую, батоно!

— И сейчас не чувствуете? — поразился врач.

— Нет.

— А теперь? — торжествующе спросил Дадиани.

— Да… Переходит… Кажется… Да, сейчас действительно чувствую, батоно, кости прогрелись.

С радикулитом покончено было за три недели.

Денег от больных врач не брал.

И снова:

— На что жалуетесь?

— Сказали, что рак у меня. В Москве сказали. Что, говорят, скрывать, вам следует знать, вы культурный человек; теперь мы ни от кого не скрываем диагноза, такое получено указание, и у нас это стало правилом.

— Рак матки?

— Да, батоно, как вы догадались?

Врач засмеялся.

— И не удалили? Опухоль совершенно безболезненно удаляется вместе с маткой. Извините, не в обиду будь сказано, но вы в том возрасте, когда детей все равно уже не иметь.

— Поистине, батоно, но поздно, говорят, лечить — запущено.

— В самом деле?

— Да, батоно.

— Не думаю! Принимайте вот это лекарство и приходите ко мне по вторникам.

— Как велите, батоно.

— Не батоно, а доктор! Разденьтесь, пожалуйста.

Больная подчинилась. Врач одну руку положил на живот больной, а другую — на поясницу. Женщина подскочила.

— Что с вами? — простодушно спросил врач.

— Что-то пробежало по телу.

В таком положении они находились минут пять.

— Движется?

— Что?

— Ничего не проходит между моими руками?

— Как же нет, словно ток бежит.

— Жду вас в следующий вторник. Одевайтесь.

Врач помыл руки.

Опухоль исчезла ровно через два месяца.

Денег от больных врач не брал.

— Говорят, ты денег не берешь, бесплатно лечишь. Это правда? — спросил как-то Григола Дадиани Гиорги Картлишвили, играя с ним в шахматы в комнате для отдыха.

— Правда. Не беру, больше не беру, — засмеялся врач, но тут же посерьезнел. — Зарплаты, хватает. А денег я никогда не брал.

Сыграв партию, он пригласил дальнего родственника пообедать и повел наверх в столовую.

Стол был покрыт очень красивой скатертью, сервирован такой же красивой посудой, и столь же красивые жена и дети носились вокруг утомленного кудесника.

— Может, хоть ты меня вылечишь, Гриша? — начал за обедом Гиорги. — Мне все кажется, будто я постепенно уподобляюсь братьям Мартирозашвили, Свимону Кеванишвили и становлюсь братом кого-то другого. Не настоящим братом, а… Понимаешь, знаю, что должен сказать человеку, и не говорю; знаю, как должен поступить, а не могу, точно мне все равно, как будет и что будет.

— Брось! Хоть ты мне не докучай! Странные у тебя всегда шутки, Гиорги, ну что у тебя общего с Мартирозашвили? Да, кстати, верно, что ты на его деньги отправил семью на дачу?

— Кто тебе сказал?

— Он сам.

— Он твой пациент?

— Да, страхи его донимают.

— А чего он боится?

— Сердце беспокоит.

— Эх, хоть бы и меня сердце беспокоило! Вот тут болит, — Гиорги коснулся рукой головы. — Знаю ведь, обманываешь, будто не берешь денег, а ничего не могу тебе сказать.

— Да ты, кажется, действительно болен! — желчно процедил врач, деланно улыбаясь.

— Говорю же… А ты не веришь!

От хорошего обеда, приятной атмосферы, прекрасного вина или еще отчего-то у Гиорги Картлишвили слезы навернулись на глаза. Всемогущий специалист Григол Дадиани встал, подошел к окну и оперся о подоконник. Это было его излюбленное место. У этого окна он проводил свободные часы, если такие выпадали. Злые языки утверждали, что в стене, то ли под окном, то ли сбоку, у него был тайник. Какой-то ненормальный каменщик встроил ему сейф. Дадиани долго лечил его потом и мог бы вылечить, но не вылечил. Говорили, что этот помешанный каменщик во время приступа болтает о золотых слитках и бриллиантах, да кто бы стал верить его словам?! Тронутого умом не возьмешь в свидетели.