На трибуне, в окружении советников, предсказателей и штабных офицеров, стоял в золоченом панцире сам Торий Самийский.

Легон Торий участвовавший во многих битвах рядом с верховным Императором Каббаром, не проигравший ни одного сражения, прекрасно знал воинское искусство, был храбр и умен. Его солдаты хорошо обучены, верны Империи и полны веры в победу.

Торий, наблюдая, как строится его легрион, был уверен в быстром завершении этого похода. Пройти скорым маршем через горное ущелье и взять приступом крошечную крепость трусливых горняков. Что может быть проще, чем разгромить кучку варваров? Предсказатели говорят о быстрой победе, звезды предвещают ему славу и скорое возвращение в Турлим. И тогда Император Каббар выполнит свое обещание, сделав его пожизненным статором верхней палаты

Десять гуратов замерли, ощетинившись копьями. Двести пятьдесят всадников из высших сословий заняли свое место позади полков. На вышках, продолжая нести охрану лагеря, остались только легковооруженные наемники, часть из которых уже расположились на окружающих вход в ущелье скалах.

Вся оставшаяся часть армии, в которую входили сопровождающие мулов погонщики, врачи-костоломы, прописанные купцы, женские пурниии, услаждающие солдат и офицеров во время отдыха, а также скоты для переноски грузов, находились за пределами лагеря, позади задней стороны. Легон не любил, когда вид боевых рядов его солдат портили люди, не имеющие никакого отношения к войне.

Барабанщики в последний раз прогрохотали, и над лагерем наступила тишина, нарушаемая только ржаньем лошадей.

Советник Пациний почтительно склонился к Торию.

— Баталийский легрион построен, господин.

Легон Торий покосился на кучку людей в черных капюшонах, стоящих внизу трибуны, отдельно от всех. Это были тайные агентуры Императора — личные дознаватели. За все время, что они находились в лагере, никто не смел заговорить с ними. И они, сохраняя тайну, ни с кем не общались. Даже на приветствия Тория, который иногда встречал их во время инспекций армии, и который считался в лагере вторым императором, дознаватели отвечали лишь молчаливыми кивками капюшонов.

Впрочем, Торию Самийскому было мало интереса до того дела, что привело тайных агентуров в Ара-Лим. Конечно, примерно он догадывался, что могло тревожить верховного Императора Кэтера, но предпочитал об этом помалкивать. Слишком уж страшными людьми были агентуры. Подчиняясь одному Императору, они вершили в Империи Закон. А связываться с Законом легону Торию не хотелось.

Позабыв о тайных дознавателях, Торий обвел взглядом войска и поднял руку в знак того, что сейчас он скажет им речь.

О чем может говорить военачальник своим солдатам? О доблести, которой не занимать легронерам. О силе и отваге. О скором возвращении домой. О богатой добыче, которая ждет за горами.

Упомянув о добыче, Торий на секунду запнулся, воочию представив горы золотой руды и светящихся камней. Добыча и в самом деле обещает быть очень богатой. Неожиданность нападения его легриона не позволит горнякам спрятать все в горах. А если и спрячут, то его ищейки мигом найдут все в подземных кладовых. Не зря же он прихватил с собой целых пять повозок для награбленного. Половину, как велит Закон, он отдаст Империи, а оставшаяся часть прибавится к его неисчислимым богатствам, добытым в других военных походах.

Речь Тория Самийского не отличалась особым красноречием и не была слишком длинной. Солдат должен слушать звон мечей, а не пространные речи командира. Настоящему герою милее крик умирающего врага, чем призывы к величию его и так великой Империи.

Не забыв упомянуть о суровости к трусам, покинувшим поле боя, легон восхвалил верховного Императора Каббара, дождался, пока стихнут крики здравицы и, вытянув жезл легона в сторону гор, отдал приказ музыкантам.

Вновь зашлись в грохоте барабаны, завизжали отрядные флейты. Каждый из стоящих перед Торием Самийским гуртов, повинуясь музыкантам, развернулся к выходным воротам, лицом к тем горам, через которые они должны были сейчас идти. Кодра за кодрой, выстраиваясь в широкую ленту, легрион, сотрясая землю сапогами, двинулся к Зеленой долине. Впереди, на некотором расстоянии от основных сил, неторопливо тряслись в седлах всадники.

Торий стащил с головы тяжелый шлем с красным коротким гребнем, передал его помощнику и обернулся к гуратам, ожидающих его дальнейших приказов.

— Мы должны быть в долине через три дня. Идти форсированным маршем. Сохранять боевой порядок. Второй манион должен обеспечить фланговые прикрытия. Дикие горняки их проблема. Пусть уничтожают каждого, кто вылезет из камня. В лагере для охраны остаются пятьсот человек наемников и пятьдесят всадников. Как только мы отобьем у варваров долину, я пришлю гонца. После этого осадные орудия должны быть на месте как можно быстрее. Надеюсь, у нас достаточно скотов, чтобы перетащить тараны через перевалы?

Вопрос был риторический. Специально для переноски осадных орудий в зеленую долину в хорошо охраняемых бараках томились более тысячи скотов, скованные по десять человек.

— Тогда вперед. И пусть хранит всех Империя.

Торий спустился с трибуны, вскочил на коня, что подвел ему солдат из цеперии личной охраны Гнедой скакун не успел переступить с копыта на копыто, как неожиданно к нему приблизился один из личных дознавателей верховного Императора:

— Легон?!

Удивленный Торий придержал коня. Дознаватели впервые решили заговорить с ним?

— Мы хотим, чтобы осадные орудия и обозники выступили немедленно.

Если бы агентуры потребовали у него, у Тория Самийского, героя трех войн, немедленно отрубить руку по локоть, он бы незамедлительно сделал бы это. Но когда ему, лучшему из военачальников Империи какие-то люди со скрытыми лицами указывают, что делать…

Торий раздраженно мотнул головой:

— Я ценю ваши советы, но позвольте мне решать, что будет делать моя армия.

— Нельзя оставлять обозы и орудия без надежного прикрытия, — вкрадчиво продолжал говорить дознаватель, пряча руки в широких рукавах просторной накидки. — И нельзя недооценивать варваров. Та немногочисленная охрана, что оставляете вы для сохранения запасов продовольствия, не в состоянии обеспечить их безопасность. Пусть обозы идут вместе с основными силами. Мы требуем этого именем Императора.

Легону не хотелось ссориться с императорскими людьми. И он даже чуть было не согласился с их доводами. Но в тот самый момент, когда Торий Самийский открыл рот, чтобы отдать приказ об осадных орудиях, о многочисленных повозках с едой и провиантом, над головой его лошади стремительно пролетела большая черная птица. От громкого ее крика чистокровный даргейский скакун испуганно взвился на дыбы, чуть не скинув своего хозяина.

С трудом удержавшись в седле, взбешенный неповиновением лошади Торий ударил жезлом по ребрам животного. Лицо легона исказилось в страшной гримасе:

— Ищите лучше аралимовского сосунка, ведь вы за этим прячетесь за мои щиты? И никогда не вставайте у меня на дороге со своими глупыми советами.

Если легон Торий послушался бы совета дознавателя, исход похода, возможно, был бы совсем иной. Но каждый делает историю так, как считает нужным. И оценивать поступки великих людей может только сама история.

А черная птица, что испугала лошадь военачальника, поднялась высоко в небо и, следуя изгибам горного каньона торопливо полетела в сторону Зеленого Сердца гор, где с нетерпением ждали новостей от реки, которая служила границей между Ара-Лимом и горной страной.

Вопреки опасениям штабных офицеров, отряды на всем протяжении похода через горы ни разу не встретили вооруженного сопротивления. Ни один горняк не попался на пути многочисленным разведчикам и ищейкам. Дозорные отряды сообщали только о покинутых наблюдательных постах неприятеля. Напрасно всматривались разведчики в сырой воздух гор, не было видно ни одного сигнального столба дыма, ни одного блеска костра. Только снежные вершины молча взирали на утопающих в снегу легронеров Империи, пробивающихся через подтаявший снег в глубину вековых гор.