Когда горняки, посланные на розыски, отыскали в ущелье отряд из долины сбежавший, то увидели забавную картину. Майр сундук на одном плече тащил, а за веревку вел покачивающихся друзей. Хоть и падали от усталости, но счастье в глазах, что все сделали, а сами в живых остались, так и светилось.

Вот с тех самых пор и почувствовал молодой наследник, что можно и без силы великой, одними мозгами работая, побеждать противника.

Колдун Самаэль нагнулся, поднял уголь раскаленный, от костра откатившийся. Сжал в кулак, дунул не глядя. А когда раскрыл ладонь, на ней камень драгоценный лежал, гранями сверкая.

— Ловко, — ухмыльнулся Йохо. — Может тебе, колдун, побольше костер развести. Камни такие, говорят, в цене большой у заморских торговцев.

Самаэль снова кулак сжал. Потекла меж пальцев вода.

— Эх! — огорчился лесовик. — Лучше бы Вельде отдал. Все больше пользы от такого волшебства глупого.

— От костра жаркого больше пользы, — заворчал колдун, руки к огню протягивая. — А Вельде таких подарков и подавно не надо.

К костру горняк подошел, один из тех, кто в лабиринтах подземных проходы охраняет.

— С дальних постов передают, что возвращаются они, — сказал, голову почесывая. У всех горняков в волосах пыли, как на хорошем морском берегу песка.

— Как появятся, пусть сюда следуют, — распорядился Самаэль, поднимаясь. — Отдохнут до утра завтрашнего, а там и в зеленую долину возвращаться надо. Может и прав ты, Йохо. Хватит им уже баловством заниматься. Пора учебу продолжать. До лета многое успеть надо. Да и Учителя Элибра ученики заждались.

Самаэль отошел к навесу, под которым соломенные тюфяки валялись. Пока до лагеря юные разбойники доберутся, вздремнуть можно. Подумать, не вслушиваясь в слова лесовика надоедливого.

Закрыв глаза, Самаэль размышлениям предался.

Мальчишки с каждым днем мужают. Вот уже и посты кэтеровские приступами берут. Пусть не силой, а больше хитростью, что с того? В битве не одна сила выигрывает. Пройдет совсем немного времени, и сила сама к ним придет. В Зеленом Сердце гор уже десять лет армия, преданная королю, готовится. Все племена горные детей своих на обучение присылают. Считают за честь наследнику служить, рядом с ним с мечом стоять. Не успеет в какой деревне мальчишка на ноги встать, а уже спешат к крепости горной вестники с просьбой принять очередного бойца желторотого в отряды королевские. Майр Элибр один и не справляется. Пришлось кое-каких горняков из шахт вытаскивать. При нужде, да при желании каждый из них хорошим учителем становится. Горняки от предложения не отказываются. Каждый хочет детей своих сильными видеть. И живыми еще.

Сколько их уже? И не сосчитать. Специально пришлось новую деревню рядом с горной крепостью строить. Одних казарм шесть штук настроили. Лучшие земли для воспитанников выделили. С полигонами, да с мастерскими. Каждый горняцкий род чуть ли не каждую неделю обозы с продовольствием шлет. Лучшие горные кузнецы мечи куют. Лучшие ремесленники, что бегством от Кэтера спастись сумели, доспехи да щиты крепкие клепают. Не боевые, тренировочные. С деревянными мечами только до поры до времени можно по долине носится. Рука должна к железу привыкать.

А внутри камня, под большим секретом, в пещерах хорошо охраняемых, в таких же мастерских другое оружие плавят. Из белого металла, что только в одном месте гор найти можно. Мечи, из того сплава выкованные, долго не тупятся и прочностью неимоверной отличаются. Пройдет несколько лет и мальчишкам понадобится другое оружие, не то которым сейчас чучел соломенных рубят. Тогда только вынесут на свет и мечи белые, и стрелы специальные, с жидкой ртутью в наконечниках. Вытащат из-под земли шлемы крепкие, да щиты, белым металлом обитые.

И тогда ступит на землю Ара-Лима сила несокрушимая. И во главе силы той будет стоять законный король Ара-Лима — Аратей, сын Хеседа. И будет над ним простирать свои заботливые десницы могучий Гран, оберегая наследника от дурного слова и подлой стрелы.

Пока крестоносец, валяясь на жестком тюфяке, размышлял о будущем Ара-Лима, у костра лесовик и ганна о том же разговор вели:

— Беспокоюсь я за детей, — Вельда тихо говорила, в сторону колдуна под навесом посапывающим поглядывая. — Огрубеют сердца их, как потом жить? Ведь всего по пятнадцать им. Мальчики совсем.

— Мальчики…, — Йохо прекратил фигурку вырезать, уставился на ганну. — Для тебя они всегда мальчиками будут. А по мне, так давно пора на Ара-Лим идти. Братья лучше меня ножом владеют. Да и луком длинным управляются не хуже тебя.

Какой Ара-Лим? — зашипела ганна, руками всплескивая. — С кем? С толпой ребятишек? Или с майром одним? Может ты знамя королевское впереди детей понесешь? Смелый выискался. Да за такие слова я тебе глаза выцарапаю, язык вырву, чтоб глупости не болтал.

— Тихо, тихо! — на всякий случай лесовике от сердитой ганны отодвинулся. Вельда хоть с виду женщина спокойная, кулаком двинет запросто, не посмотрит с кем разговаривает.

Йохо, за костром укрывшись, наблюдал за кормилицей, которая никак успокоиться не могла. Плевала в огонь, отчего тот вспыхивал искрами разноцветными.

С той самой минуты, когда увидел Йохо у перевернутой повозки ганну, не спокойно было сердце его. Оставшись один на целом свете, тянуло его к такой же одинокой и законом отверженной женщине. Поначалу, знаки внимания всяческие оказывал. То слово едкое в личность ганне скажет, то шипуна колючего, с иголками растопыренными в подарок принесет, то из глины зверушку вылепит. По крайней мере именно так в его деревне за девушками ухаживали.

На все его попытки завоевать расположение, ганна только смеялась, говорила слова обидные. Что, мол, и глуп лесовик, и дремуч. Кроме леса своего знать ничего не желает. И не ей, ганне, с таким мужланом знаться.

А после того, как десять лет назад Йохо, смелости набравшись, заявился к Вельде посреди ночи, да попробовал по душам поговорить, руки распуская, а ганна его через весь замок прутом железным, что угли ворочают, гнала, на смех охранникам, лесовик окончательно с долей своей смирился. Теперь дальше вздохов незаметных, да взглядов быстрых дело не заходило. Про смятение души своей даже не заикался. Держался рядом с ганной, как с другом, одним делом важным занимаясь. Разговоры чаще всего про Аратея и Гамбо вел, на большее не претендовал.

— А вот скажи мне, лесовик! — Вельда неожиданно подобрела, даже ближе подсела. Не так близко, конечно, чтобы до руки ее коснуться, но и глаза щурить не надо, рассматривая ямочки на щеках забавные. — Скажи, Йохо, отчего ты королевский знак на руке отказался ставить? Или железа раскаленного испугался?

— Я и без знака королю верен, — пробурчал Йохо, невольно смущаясь оттого, что поймал себя на мысли — разглядывает беззастенчиво тонкую шею ганны, ожерельем родовым закрытую. Аж дыхание перехватывает. Хоть и было ганне Вельде тридцать с небольшим, а все как восемнадцатилетняя выглядела. И правда люди говорят, не властно время над ганнами проклятыми. — В конце концов должен быть в зеленой долине хоть один человек, которого можно без страха в стан врага послать.

— Уж не про себя ли говоришь, — засмеялась ганна.

— Смейся, глупая женщина. Разве не знаешь, что кэтеровские солдаты у всех, кого встречают, запястье смотрят? Донесли, видать, лазутчики. Слышал даже, вроде императорский указ вышел, у кого разбойный знак такой странный заметят, смерть мгновенная. Поэтому и говорю, что распустились легронеры империи, давно пора их на свое место поставить. Этим наследник и занимается. Я с Самаэлем согласен, ребятам нужно почувствовать, на что они уже сейчас способны. Узнать силу рук своих. И пока пустых набегов не было. Жаль только, Аратей все своими руками делает. Не королевское дело кровь врагу пускать.

— Кэтер не глупее нас, — задумалась Вельда. — Может крестоносец не чувствует, как над Ара-Лимом тучи сгущаются, а у меня сердце неспокойно. Своими походами глупыми зверя сердим. Долго ли будет терпеть укусы Кэтер? Рано или поздно поймет, что не простое разбойничье племя здесь хозяйничает. Или, думаешь, император не знает, что во главе разбойников, что обозы потрошит, Аратей король наследный?