— Даже для Избранных?
— Даже для Избранных, — кивнул Горгоний, пристально всматриваясь в выражение лица Каббара. — Даже для меня, главного сановника Избранных. Требуется много составляющих, чтобы создать неповторимый эликсир.
— У тебя есть все, что ты просишь. Травы, благовония, волшебные камни. Последний раз ты попросил меня найти глаз тысячелетней жабы. Я нашел и это. Но где результат? Или попросту обманываешь меня?
— Не сердись, повелитель, — Горгоний заметил, как Каббар, как бы случайно, дотронулся до меча, что висел на его правом боку. — Император забыл о самом главном составляющем. Без него все мои старания превращаются лишь в слабую попытку создать нечто величественное.
— Ты говоришь о золоте? У тебя его полные сундуки. Или мало в твоих тайниках драгоценных камней?
— Золото и бессмертие вещи несовместимые, Император. Я говорю о сердце твоего самого злейшего врага.
Каббар вскочил со стула:
— Сердце врага? А кто по-твоему сидит в каменных мешках? Кого ты каждый день режешь на куски, колдуя над неостывшими внутренностями? Кто визжит от страха, когда я прохожу мимо камер? Мои верные друзья? Здесь, под замком самые злейшие мои враги. Ара-лимовские собаки. От седых стариков, место которых в кладбищенских ямах, до новорожденных, вытащенных из живота убитых матерей.
Горгоний, слушая дикие крики императора, видя его вытаращенные безумные глаза все ниже и ниже опускал голову. Такого Каббара он еще не видел.
— Мой Император! — маг решил, что официальный тон хоть немного убережет его от гнева Каббара. — Все это так. И истинны слова твои. Но из сердец этих врагов получаются совсем другие зелья. Посмотри, — Горгоний указал грязным ногтем на полки, заставленные стеклянными колбами и пузырьками, — Посмотри, что получается, если использовать внутренности тех, кто сидит сейчас в темницах. Средство от насморка, от чирьев, от злого глаза. Настойки поднимающие мужскую силу и настойки делающие сильного слабым. Я могу сотворить эликсир, заставляющий вспомнить все, даже утробу матери. Хочешь, я дам тебе зелье, приняв которое, ты вознесешься в небо и уже никогда не захочешь вернуться обратно.
— В ад все твои яды, проклятый маг! — Каббар подскочил к стеллажам и взревев, словно дикий зверь, опрокинул их на пол.
Сотни стеклянных сосудов, в каждом из которых была частичка чьей-то жизни, обрушились на камень, раскололись, лопнули гулким звоном и слились в одну большую лужу.
Каббар подскочил к магу, схватил в кулак грязные ворота балахона, стащил его со стула и притянул к себе:
— Мне нужен один единственный эликсир. Я хочу, и я стану бессмертным. Даже если для этого мне придется убить тебя, Горгоний.
Маг зашипел, словно змея. Его лицо исказилось, глаза налились недобрым огнем. Цепкими кривыми пальцами он разогнул крепкие руки императора и без всякого стеснения оттолкнул его от себя.
— Хочешь стать бессмертным, щенок? Тогда принеси мне сердце! Сердце не сброда и скота. Сердце наследного короля. Ты знаешь, о ком я говорю. У тебя, о великий и всесильный щенок Кэтера, есть только один враг, которого ты должен бояться и чьей смерти ты должен жаждать так сильно, как можешь. Я говорю о наследнике Ара-Лима. О том самом младенце, которого вынесли из-за стен осажденной Мадимии. О том самом младенце, про которого в Ара-Лиме слагают легенды. Где он?! Где?!
Горгоний пододвинулся вплотную к замершему, словно изваяние Императору, дыхнул на него гнилой запах:
— Принеси сердце наследника Ара-Лима. И тогда я сделаю тебя бессмертным. И больше никогда не смей угрожать мне. В руках и в голове мага больше силы, чем в твоей глупой голове.
Маг взобрался на свой железный стул, вытащил из-под стопки книг древний фолиант, раскрыл на заложенной странице и водя по строчкам пальцем стал читать древние письмена не обращая более внимания на Верховного Императора.
— Прости меня, Горгоний, — тихо попросил Каббар, встряхнув головой, словно прогоняя остатки гнева. А может и страха перед главным сановником Избранных. — Я забыл твои уроки, дал волю словам, а не разуму. Прости.
Маг сморщил лицо, покрытое вечно гноящимися волдырями:
— Простить нетрудно, мой мальчик, — отодвинул книгу, спрятал усмешку в губах, покрытых коркой. — Горгоний слишком мудр, чтобы обижаться на верховного Императора Кэтера. Тем более, в день его рождения. Надеюсь, эти жирные свиньи, что считают себя владельцами твоей империи, славно веселятся наверху?
Прощеный Каббар улыбнулся. Он знал, насколько Горгоний не любит кэтеровскую знать. Знал, что старик не любит скучных разговоров про богатства и развлечения, о которых только и говорят вельможи. Маг всегда презирал роскошь. Однако, при всем при том, Горгоний никогда не отказывался от щедрых подношений, которыми его одаривал Каббар. Куда только они исчезали, не знал даже он, Император. Подвалы столицы Кэтера Трибы бездонны.
— Как поживает Королева? — маг сделал вид, что не заметил, насколько неприятен последний вопрос Императору. — Надеюсь она в добром здравии? Я каждый день молюсь, чтобы боги послали ей здоровье и удачу.
Три года назад Император, следуя устоявшейся многовековой традиции и исходя из собственных политических интересов, взял в жены дочь фессалийского царя принцессу Стинию. В обмен на обещание не нападать на Фессалию, вместе с двумя легрионами фессалийских солдат, Каббар получил два миллиона стеронов золотом, и в придачу, милое создание, которую сразу же после обряда спрятал в хорошо охраняемой башне, рядом со своим дворцом.
За все время их супружеской жизни Стиния готова была два раза подарить Императору наследника, но оба раза все заканчивалось неудачей. Горгоний знал, что в высших кругах Кэтера поговаривают о том, что Император Каббар гораздо удачливее на поле боя, нежели в постели у Королевы. Маг также помнил, что по старому закону, если Королева и в третий раз не сможет осчастливить Императора, то ее ожидает позорная смерть.
— Королева готовится стать матерью, — Каббар поморщился от вопроса Горгония. — Мои предсказатели обещают, что наследник родится сильным и здоровым.
— Как и ты, мой Император, — склонился маг, стараясь, чтобы Каббар не заметил ехидного блеска его глаз.
Он один знал, как далеки слова Императора от истины. Звезды, выстроившиеся на небесном своде Кэтера говорили Горгонию совсем о другом.
— Кстати, я приготовил небольшой подарок. Надеюсь, он тебе понравится. Идем со мной, император Кэтера.
Маг сполз со стула и направился к дальнему углу комнаты, где находилась крошечная дверь.
— Не сочти за унижение, пригнись, — попросил маг, первым проходя в низкий проем.
Каббар, согнувшись, проследовал за магом. Он еще никогда не был здесь, в секретной комнатке мага. Раньше, на вопросы относительно железной двери, Горгоний уклончиво отвечал, что за ней хранятся опасные реактивы.
Пискнула под кованым сапогом крыса, пахнуло в лицо спертым воздухом. Каббар на мгновение остановился, почувствовав запах, который он не спутал бы ни с одним земным запахом. Так сладко могла пахнуть только кровь.
К его удивлению комната была хорошо освещена. На трехногих подставках горели толстые свечи, дающие достаточно света, чтобы во всех подробностях рассмотреть убранство секретной комнаты мага.
Совсем крохотное помещение. Несколько шагов в длину, несколько короче в ширину. В самом центре железный стол, на котором еще сохранились следы крови. Каббар знал — чьей крови. Камеры подземелья пополнялось практически еженедельно.
Рядом со столом, в полу, отверстие, уходящее глубоко под землю. Выносить и хоронить человеческие остатки слишком дорого для императорской казны.
Каббар поморщился, разглядев на столе причудливые инструменты для работы с человеческими телами.
— Считаешь, что я жесток с материалом? — спросил маг, заметив исказившееся лицо императора.
— Тебя считают ужасным, — признался Каббар, обходя стороной отверстие в каменном полу.
— Ужасным? Как интересно. Даже ужаснее тебя, мой Император? Как же заблуждаются люди!
