Развилка. Тропа раздваивалась. Второй путь уводил, изгибаясь, куда-то за холм, был хорошо утоптан, гладок и сух. Правда, не имел солнечного знака.
— Ну как там, в глубине? — спросила я дракончика. Судя по налипшей грязи, он прошел в расщелине гораздо дальше моего.
Воротник изобразил всем телом бурный восторг.
— Там таких много, — ткнул он лапой в валяющиеся ошметки надкрыльев, больше моей ладони каждый. — Только крупнее! Бегают!
— Идем в обход, — решила я. В сущности, тут и думать было не о чем. Прокладывавшие Восточный Тракт, похоже, решили здесь пошутить. И утоптанная обходная тропинка подтверждала, что множеству путешественников эта шутка не понравилась, как и мне.
— Надо идти по дороге, — вдруг уперся дракончик.
— Не надо, — отрезала я.
— Надо, — продолжал препираться Воротник. Недокормили его в деревне, точно недокормили. Захотелось ему многоножками похрустеть!
— Держись рядом и молчи! — приказала я и положила конец спору.
Воротник тут же стих.
Мышак сделал пару шагов по тропе и испуганно шарахнулся — сверху упал здоровенный дрозд. Он сел невдалеке, склонил голову, обежал нас внимательным взглядом быстрого черного глаза и свистнул.
— Тебе чего? — довольно мирно спросила я.
В ответ дрозд фыркнул и захрипел.
— Смеешься, да?
Птица клюнула землю и провела на тропе черту.
— Ну и смейся себе.
Мышак уверенно зашагал по тропе. Дрозд прыгнул навстречу, расправляя крылья.
— Ты чего?!
Мышак встал на дыбы и забил копытами.
— Воротник, хватай! — но дракончик был странно безучастен, — Отстань, а?
Дрозд не отставал. Он подпрыгивал, бил крыльями, мотался перед головой Мышака и ловко увертывался от моей руки, которую я иногда осмеливалась оторвать от конской гривы. А Мышак все пятился, отступал перед натиском — и вдруг все стихло. Птица исчезла. Я с трудом утихомирила коня и огляделась. Дрозд сидел шагах в десяти и искоса глядел на нас.
— Ну держись!
Я спешилась, подобрала палку и камень и пошла в атаку. Дрозд снова провел черту на тропе, укоризненно фьюитьнул и взлетел.
— Ага, наша взяла!
Но ни Мышак, ни предательски бездействовавший дракончик меня не поддержали. Я поправила сумки, подобрала отлетевший в пылу битвы плохо привязанный мешок и торжествующе шагнула вперед, ведя Мышака в поводу. Оставалось обойти холм и вернуться на дорогу. Крюк шагов в двадцать — что может быть проще?
— С ящщщерицей, говоришшшь?
— Да, с ящерицей она и пошла вампиров давить. И ловко же справились!
— И вы ее не задержжжали?
— Да предлагали мы остаться, а она — ни в какую. Отлежалась на печке — и в путь, только пыль столбом встала.
— А что он ел? Чем кормили?
— Да не знаю… — засомневался староста. — Жену спросить надо. Позвать?
— Не нужжно. Некогда, — прошипел Черный Повар и дернул поводья, еще раз оглянувшись на катапульту. Черный отряд двинулся за повелителем следом.
— Кто это был, папа? — спросила вертевшаяся неподалеку девочка с придавленным пальцем.
— Не знаю, Лиска. Путник какой-то. Может, друг Странствующей? Только торопится он куда-то. — Староста задумчиво почесал голову под шлемом и перехватил поудобнее топор.
Даже самый черный злодей может показаться обычным путником. Даже самый нехороший человек может кому-то не устроить пакостей, не наговорить гадостей и не напугать детей. Если у него нет времени. Если ему не дали повода. И если он разговаривал с человеком в полном доспехе с топором в руках, под прицелом стоящей на крыше мельницы катапульты. Нет, злодеи не трусливые. Они просто осторожные и очень занятые создания. Катапульта на крыше — тьфу! Староста в доспехе — ха-ха! Но мало ли что еще может найтись в этом странном селе?
— Все ближе и ближе, дракончик ты мой! — напевал Черный Повар, не обращая внимания ни на жару, ни на усталость.
— Надо же, какой длинный холм! — вслух удивлялась я.
Мышак с Воротником продолжали молчать. Уже шагов двести мы одолели по этой замечательной удобной и ровной тропинке, а главной дороги все не было видно. По правую руку все так же тянулся зеленый склон, слева теснился и наступал лес. Я влезла на Мышака, оглянулась, но уже не увидела начала обходного пути — он терялся за долгим плавным поворотом. Дальше я поехала верхом — конь особо не сопротивлялся и не капризничал, да и путь был — лучше некуда.
До поры.
— Стоп! — Я натянула поводья, и на то была причина. Впереди высился огромный валун. И тропинка, будто побоявшись протискиваться между камнем и холмом, тут же уходила влево, исчезая где-то среди деревьев. Нам с ней было точно не по пути.
Проем между валуном и холмом густо зарос каким-то кустарником, но через листья что-то обнадеживающе светлело. Холм кончался! Наконец-то!
Только вперед! Я решительно шагнула вперед, в кусты, ведя за собой коня. Налетевший порыв ветра всколыхнул ветки и зашелестел листьями.
— Фьюить! — На ветке сидел дрозд и глядел на меня с прежней насмешкой. Его я успела увидеть.
И с треском поехала куда-то вниз. Правую руку сильно рвануло — натянувшийся повод остановил меня, но только на мгновение. Почти сразу же скольжение возобновилось. Я глянула за себя и тут же перестала пытаться тормозить каблуками и хвататься за ветки — Мышак ехал следом. Ехал довольно спокойно, молча, не брыкаясь, но мне от этого было не легче. Если он меня догонит…
Плюх! Упав в лужу, я тут же откатилась в сторону. Рядом что-то шумно плеснуло — и хорошо, что все-таки рядом, а не на моей спине. Я встала на ноги и проморгалась. В полумраке оврага Мышак стоял совершенно спокойно, а на его спине с удобством примостился Воротник. Вот уж кому можно было не бояться испачкаться — так именно он приземлился лучше всех! В воде колыхалось что-то округлое. Мешок! Я кинулась спасать свои вещи. В этот раз пострадала смена одежды и швейный припас. Ладно, будет время — высушу.
— Ну как будем выбираться?
Мышаку было все равно, Воротник отмолчался. Я огляделась. Овраг? Вроде того, только склоны, похоже, каменные. Иначе с чего бы они так поросли мхом? Кое-где на склонах торчали деревца и кустарники. Похоже, я все-таки вернулась на дорогу, пусть и несколько неожиданно. Только вот вместо хоть какой-нибудь тропы на дне ущелья-оврага медленно струился ручей.
Вверх или вниз по течению? Пожалуй, что вниз. Я сняла сапоги, связала и примостила на седле.
— Воротник, ты где?
Дракончик как раз тащил из воды что-то извивающееся, щетинистое и щелкающее.
Сапоги вернулись на ноги довольно быстро. Кроме того, я не поленилась вырубить палку — нащупывать путь. И уже привычно ухватила Мышака за повод. В дорогу!
Плюх-хлюп-плюх… Плюх-хлюп-плюх… Кто сказал, что ходить по ручью — простенькое занятие? Пока палкой прощупаешь путь, пока осторожно поставишь ногу, а тут еще постоянно норовит рвануть назад Мышак, которому вдруг покажется вкусным какой-то кустик на стене. В общем, я была очень занята. Так что, когда палка воткнулась рядом с каким-то валуном, я не обратила на это особого внимания. Как раз опять дернулся повод, я с бурчанием обернулась к своему скакуну:
— А ну тихо!
Мышак неожиданно легко перестал жевать какую-то ветку и уставился на меня.
— Так бы и давно! — подвела я итоги, но радоваться, похоже, было рано. (Мышак продолжал таращиться на меня, тихонько всхрапывать и переминаться.) — Ну чего там? — Я оглядела себя в полумраке, как могла, развернулась, потеряла при этом равновесие, неловко взмахнула палкой…
И хорошенько ею врезала по огромному желтому глазу. Может, и не по глазу — трудно было разобрать. И разглядеть было некогда. Что-то здоровенное сбило меня с ног и с шумом кинулось наутек вверх по склону, съехало раз пять, обдирая мох с камней, но все-таки ухитрилось вскарабкаться и исчезнуть наверху.
— Что это было? Воротник! — Одно меня радовало — промокнуть больше я уже не могла.
В стене красовалась изрядная промоина, почти пещера, в которой вполне могли поместиться, например, конь с человеком. Я шагнула в нее и тут же споткнулась обо что-то длинное. Потыкала палкой, подняла. Кость. Еще одна. Еще. Не то расколоты, не то разгрызены. А вот что-то интересное! Среди костей и грязи лежало что-то длинное, блеснувшее металлом. Я наклонилась и подняла какую-то загнутую острую штуковину, похожую на расплющенную и заточенную кочергу с цепочкой на рукояти. Годы не оставили на металле ни одного пятнышка ржавчины. В руку кочерга легла удобно и крепко. Полезная находка! Не успела я порадоваться удаче, как в ногу кто-то ударил.
