— Да какая там сила! — небрежно заявил дракончик, — Это возле корней он герой! А чем дальше к краю храма, тем слабее.

— Понятно. А ведь он от тебя кинулся…

— Конечно! Мой народ чтят от самых высоких облаков до корней гор… — затянул величальную песню драконьему племени Воротник.

— Понятно, понятно. — Было у меня другое объяснение страху домового, но Воротник на него обидится. Мало кому захочется узнать, что его приняли за пьяный морок. Да, что-то у меня с домовым пока не складывалось. Выловить его в закутках храма я не могла, а песню спеть надо. Очень сомневаюсь, что поможет, но договор надо выполнять. А спать-то как хочется! Что же делать? Хмельной домовой мог объявиться где угодно, когда угодно и вытворить неизвестно что. Спать с таким соседством как-то не хотелось. Чем бы занять домового на всю ночь?

Ответ снова пришел ниоткуда. Вернее, он как раз вертелся рядом и нюхал Древо.

— Значит, так, — начала я, дернув дракончика за хвост, чтобы привлечь внимание. — Главное — не устрой пожар и не обрушь храм. Понял? Повтори!

— Не устроить, не обрушить, — послушно сказал Воротник.

— И не загоняй его к выходу. Играйте в той стороне. — Я махнула рукой за Древо. — Понял?

— Понял, — не стал спорить дракончик.

— Он нужен живым, не бей его, не кусай и не царапай… — Тьфу ты! Я начала прямо туруловские речи! — В общем, побегайте с ним до утра, а к рассвету чтобы были оба у меня! Я сплю у выхода!

Едва поверивший своему счастью Воротник не стал ждать, пока я передумаю. Чуть тяжелее, чем недавно домовой, он вскарабкался по Древу и исчез в одной из дыр. Вскоре испуганное ухканье возвестило, что чешуйчатый нашел мохнатого. Послышался далекий треск и грохот, который быстро перекатился в указанную мной сторону, за Древо. Я умиротворенно вздохнула и зашагала к месту будущей ночевки.

— Спасибо, госпожа Странствующая! Спасли вы нас! После вашей песни он будто из пуха выстелен! Под ногами не шныряет, каждого слова слушается! И ни царапинки, что главное! Я-то думал, пришибете вы его слегка, пообщиплете, а он — целехонек. Что вы ему спели?

— А, песню о трех галчатах, — рассеянно ответила я.

— О трех галчатах! — восторженно повторил староста.

Честно говоря, в песне не было особой нужды. Когда Воротник пригнал ко мне утром мохнатого гуляку, домовой уже был тих, измотан и совершенно трезв. Песню он выслушал спокойно, только тихо скулил и оглядывался на замершего за спиной Воротника. На мою прическу домовой тоже посматривал с немалой опаской.

— В общем, будешь еще пить, буянить и озорничать — он опять к тебе явится, — указала на дракончика, завершая песенный урок, — А теперь иди!

Домовой испуганно кивнул, боком обошел неподвижного Воротника и с топотом кинулся в глубину храма. За сегодняшнюю ночь бега наперегонки и он, и дракончик похудели не меньше чем вполовину. А я наконец-то смогла хорошо выспаться.

— А мы уже не знали, что и делать! Святители тоже пробовали к Древу пройти, но куда там! Еле убрались! Мы и надежду потеряли! А тут и вы! Светлые Боги вас послали, не иначе!

Волхв с тремя помощниками исчез в святилище и не появлялся с самого утра — обходили посолонь все эти коридоры, отворяя путь для Силы, наводили порядок после буйства домового. Так что благодарил один староста. Снова и снова рассказывал об урожае, о капусте, перескакивал на историю села и снова благодарил. Сельчане толпились неподалеку, с косами, серпами, лукошками и вершами на изготовку, и ждали сигнала к сбору урожая.

— Да-да. — Я уже начинала привыкать к хвалебным речам. Очередная победа, очередные счастливые люди, и новые вести о героической Странствующей, летящие передо мной. Так мне скоро будут памятники ставить! Про песни я уже и молчу — сама сложу, других ждать не буду.

— А мы страже вас не выдадим, госпожа, не сомневайтесь! Добром на добро ответим! Крали вы этот камень или на время взяли — нам едино!

— Да, да… Что?!

Речи старосты приняли неожиданный оборот. Да и заговорил он вполголоса, наклонясь ко мне:

— Знаем мы о вас. — Староста снова мне подмигнул. — Только бы вашей зверушке худо не стало — камень немалый, говорят.

— Это вы о чем? — Поворот в беседе был мне непонятен.

— Это она, эта ящерица камень съела! Хватайте ее! За нее пятьдесят монет обещано!

Я оглянулась на голос. Через толпу селян рвался уже знакомый мне Нелад. Правда, получалось у него не очень. Как бы случайно четверо крепких мужчин стиснули его плечами и чуть приподняли. Так что парень просто болтал ногами в воздухе.

— Она это! Она! — почти со слезами вскричал он. — Об этой ящерице насветили! Ее король ищет!

— Я тебе что сказал делать, Нелад! — сердито обратился к крикуну староста. — Ты все борти оглядел?

— Какие борти! Злодеи они! — попробовал еще шуметь парень, но его быстро унесли-увели за угол храма. Староста глянул вслед и вздохнул:

— Мигать они, конечно, мигали. Только мы ведь могли что-то не увидеть, чего-то не понять. Храм-то у нас есть, а вот чтецы солнечных знаков из столицы не спешат. Но дня через два гонец прискачет, а против грамоты мы уже не пойдем, вы уж извиняйте. Уходить вам надо, госпожа, — неожиданно завершил староста.

— Понятно. — Даже удивительно, но эта новость меня не испугала и особо не расстроила. Сначала Ночные устраивают на нас облаву, теперь вот взялась королевская власть. Что дальше? Начнут охоту Светлые Боги?

Набегавшийся за ночь дракончик свернулся клубочком у моих ног и безмятежно дремал. Что-то с ним надо делать.

— Нелад по тракту ускакал, — сообщил подбежавший к старосте мальчишка. — Ухватил первую лошадь из табуна, без седла и ускакал.

— В Лисьи Опушки спешит, — сплюнул староста. — Нашел себе дружков, что тут и сказать! Они, конечно, трусы, но семеро на одного выйти не побоятся. Нельзя вам в Опушки, Странствующая. Схватят вас там. Значит, я проводника дам. Он окольными тропками проведет. А там уже и до Синих гор недалече, и друзей своих встретите! Что мы, не понимаем, жизнь по-всякому оборачивается! И хорошему человеку случается по кривой дорожке пройтись!

И староста снова мне подмигнул.

Снова ответ пришел внезапно, не кусочками и лоскутами, а готовый, завершенный и замечательный.

— Не нужен проводник, — сказала я старосте. — Но помочь вы мне можете. У вас рыбий клей есть? И лавка, где всякой всячиной торгуют.

Воротника я разбудила позже, перед самым отъездом.

До ворот меня никто не провожал. В храме вот-вот должны были выпустить Силу, и староста остался с сельчанами. Я уже выезжала из ворот, когда за спиной слабо пискнуло:

— Х'иссин!

Воротник осторожно пятился, внимательно глядя куда-то на воротный столб.

— Ты чего?

Я развернула Мышака. Почти к самому частоколу прильнула одна изба — остался только небольшой простенок в локоть шириной. Туда успели накидать каких-то сетей, запихнуть боком сломанную телегу, но сейчас там еще кто-то был! Я вгляделась в полумрак и различила влажный блеск больших глаз.

— Чур меня! — Рука сама потянулась за Шпилькой. Но потом неведомое чудовище коротко замычало.

— Понятно. Воротник! Проходи! Я ее задержу!

Дракончик тихо проскользнул за моей спиной. Корова сунулась было вперед, но завязла в телеге, забарахталась и завертела головой. Ну и что? Все равно, засада была устроена просто блестяще — для коровы. И ведь сидела здесь с утра, не меньше, терпела.

— В следующий раз получится лучше, — успокоила я буренку и двинулась за Воротником, уже протопавшим сотню шагов по дороге.

Заячьи Лужки скоро скрылись за деревьями. Оборачиваясь, я видела разбегающиеся по полю хлопотливые фигурки. Они быстро выстроились в линию, взмахнули серпами, и к небу поднялась протяжная страдная песня. Начиналась жатва.

— Ты не хочешь отдохнуть? — спросила я у едва переставляющего лапы Воротника. Напоследок дракончика напоили теплым козьим молоком с маковым настоем — так я попросила.