— Конечно, поезжай.

Я отключил разговор и тут же набрал номер Джимми. Он ехал домой, как я и рассчитывал.

— Стэн, это ты? — он сильно удивился моему звонку, хотя и сам дал мне свой номер сразу после нашего знакомства.

— Да, мне нужно с тобой поговорить

— То-то срочное?

— Да, очень и конфиденциальное.

— Ну давай, заеду сейчас

— Нет, не надо, поезжай домой, я к тебе приеду сам.

— Что так серьезно?

— Вполне.

— Нет вопросов.

Я быстро собрался, спустился вниз, сообщил Айрону, что вернусь часа через четыре и взял с него клятвенное обещание, что он ни слова не скажет Харди о моем отсутствии. Айрон задумался на минуту, но потом пообещал. Я сел в машину и поехал к Джимми. Через полчаса мы с ним уже сидели в его квартире, набитой всякой экзотикой и курили трубку, точнее курил я, а он только время от времени подсыпал мне табак, превращавшийся слишком быстро в густой горьковато-пряный дым.

— Не тяни так сильно, от перебора бывает плохо, — посоветовал он мне.

— Зачем тебе все это, — я имел в виду трубку, — если ты не куришь?

— Иногда, так для разнообразия, — пояснил он.

— Что же стряслось, рассказывай, — потребовал он.

— Во-первых, ни слова о том, что я приезжал, Джим, — начал я. — Крису ни слова.

Грэмм понимающе кивнул, и у меня появилось подозрение, что возможно от Харди в мой адрес ему тоже приходилось слышать подобные замечания. Угораздило же его стать нашим исповедником.

— Я все понимаю. Ты не думай, — подтвердил он.

— Во-вторых, я хочу, чтобы ты все мне рассказал о Даншене, все, что знаешь, что видел, что слышал, и об Элис.

— Он журналист бывший, редактор какого-то раздела в «Колизее». Тебе Крис говорил наверно, как они познакомились. Он к нему пришел интервью брать. Ты знаешь, Харди интервью терпеть не может, обычно Арчи за всех отдувается, вот он недавно на сайте в пресс-конфернции выговорился, ему только дай про творческие планы и концепцию группы потрепаться, не остановишь. Раньше его еще как-то уломать можно было сняться вместе, а теперь даже это не удается. Энн приезжала как-то специально снимать нас, так он себе места не находил, еле заставили. Так Даншен к нему пришел, не знаю, как он согласился. Поговорили они, видимо, удачно, потому что потом Крис все радовался, что теперь хоть кто-нибудь его досугом займется, Даншен его сводил туда, сюда, познакомил кое с кем, но Харди это все ни к черту не нужно было. Тогда он ему предложил к астрологу съездить. Ну, эту историю ты лучше меня знаешь.

— А что он за человек?

— Да, кто его разберет, вроде нормальный тип, без вытрахов, интеллигент, или прикидывается, без семьи, живет в Y***. Это сейчас, а где раньше жил, не знаю, Крис ему хорошо платить стал сразу, я с ним мало сталкивался. Он как-то попытался нас покритиковать за поведение на сцене, но ребята его быстро заткнули. Не его это собачье дело. Ну а потом он стал за нас с прессой договариваться, у него связи, разбирается в этом.

— Это я все знаю, — ответил я, — может, еще что вспомнишь?

Джимми задумался.

— Да вроде ничего, с JT он прямо рвал и метал, все говорил, что это супервыгодный контракт, а в результате, чуть не влипли. Но это больше Микки вина, а не Даншена. Хочешь выпить, Стэн?

— Нет, у меня мало времени, я должен вернуться раньше Криса.

— Это он так тебя держит, во дает! — воскликнул Грэмм, — просто не вериться.

— Да не в этом дело, я не хочу, чтобы он знал, что я к тебе ездил, ты мне про Элис расскажи.

— Элис, это еще та штучка, кто бы не знал, как она к Крису в постель лезла, пока он ее не послал, она когда пришла пять лет назад, так от него не отходила, что только в сортир за ним не таскалась. А он ни в какую, не понравилась она ему или вообще не хотел, работа так работа, и никаких других отношений. Ну, у нас так не всегда получается, такой мир, Стэн, потом он женился, она чуть с ума не сошла, я думал она Мерелин убьет, ничего пережила, себя она все-таки больше любит.

— Как ты думаешь, не деньги были причиной?

— Может и деньги, она на деньги падка, даже слишком. Мне так сложно говорить, я бы ее выставил, не стал бы с ней дела иметь, но Криса она устраивает, если честно, то имиджмейкер она что надо, никогда никаких проколов. Она же с тобой работала для клипа-то, неплохо получилось.

— Да, неплохо. А не может, она быть с Даншеном связана?

Джимми уставился на меня растерянно, мой вопрос был для него явно полной неожиданностью.

— Погоди-ка, с Даншеном говоришь? Да ведь, точно, это же она Криса уговорила с ним встретиться, он мне как-то сказал, а и забыл об этом.

— А они поддерживают контакт, не заметил?

— Разговаривают иногда, а так больше не знаю, если они и встречаются, то где-то на стороне, по ним не скажешь, что они спят. Конечно, это и скрыть не трудно, если очень хочешь.

Я отдал ему трубку. Больше курить я не мог. Табак был довольно крепкий, а я, по выражению, Джимми уже «перебрал».

— Я сейчас кофе тебе принесу, получше будет, — заверил он меня.

— Вот, — он подал мне чашку, — это не суай…, как это там, он называется?

— Суайтэ, — подсказал я.

— Вот-вот, это не то, конечно, но тоже пить можно.

В связи с суайтэ мне вспомнилось приключение с наручниками. Я до сих пор чувствовал себя скотиной перед Джимми, и решил, что пора принести свои извинения.

— Я хотел извиниться, Джим, — начал я, — за наручники, нехорошо получилось, я понимаю, ты меня прости.

— Да за что? — удивился он просто и без смущения, — всякое случается, не портье же звать.

Я улыбнулся. А он внимательно посмотрел мне в лицо и спросил:

— Скажи, ты Криса любишь?

Я не знал, что ответить в первую минуту, и еще меньше соображал, зачем он вдруг задал мне этот вопрос. Для него больше, чем для кого бы то ни было, это было очевидно.

— Люблю, — произнес я.

Джимми кивнул и добавил:

— Да, не сомневался, рядом с вами сидишь как в микроволновке. А про меня он не говорил ничего?

— Что именно, он много говорил, Джим, — ответил я.

— Ну, так, я просто спросил. Мы же друзьями были, очень близкими еще вначале, как играть вместе стали, еще Арчи не было.

— Он мне рассказывал, — коротко ответил я.

Джимми понимающе кивнул.

— Я понимаешь, хотел тебе кое-что сказать, но я слово ему дал, а теперь жалею, ты-то это должен знать, дело серьезное.

Я ожидал, что сейчас он начнет рассказывать мне подробности их дружбы, мне не только это было не интересно, я знал, что это следует предотвратить и как можно скорее.

— Джим, — я подошел и положил ему руку на плечо, он смотрел на меня в недоумении, в котором сквозило настоящее волнение, — ты ничего мне не обязан говорить, и давай об этом не будем больше. Это не мое дело, и меня это не касается.

— Нет, Стэн, — он схватил мою руку и крепко ее сжал, — тебя это касается, ты даже не знаешь, что это было, а знать надо.

— Хватит, — меня уже довольно сильно угнетала вся эта сцена откровений, мне было смешно, я вспомнил школьный эпизод с моим приятелем Полом. Я был влюблен в подругу его сестры из старшего класса. Ее звали Мэрион. Он была великолепна, по крайней мере, нам тогда так казалось, она носила вызывающе короткие платья, курила и писала статьи о сексе в какой-то андеграундный журнал, она была умна и вполне свободна, демонстрируя это всем и каждому. Как-то раз после моих многочисленных просьб Пол пригласил меня на вечеринку, которую устроила его сестра. Мне было шестнадцать, Марион девятнадцать. Я танцевал с ней, на это она согласилась. Но когда мы перешли в темную комнату, недвусмысленно дала мне понять, что рассчитывать мне не на что. Я был слишком сильно влюблен, чтобы просто посмеяться над этой неудачей. Побыв еще немного, я собрался уходить, Пол увязался за мной и предложил немного погулять, мы забрели в парк, и сели под деревом, огромным ирландских древом легенд, простиравшим свои бесчисленные ветви во все стороны, Мэрион не выходила у меня из головы, а Пол, не закрывая рта, рассказывал мне про то, как еще в школе она была любовницей Саутвелла, преподавателя биологии, спокойного рассудительного бюргера-скептика. Я слушал молча, подавляя желание заткнуть ему рот, Пол сидел рядом со мной плечом к плечу и вдруг дотронулся рукой до моей щеки и спросил «Ты ее очень хочешь?». Я не ответил, я хотел так сильно, что подумывал о том, чтобы отвязаться от него под неоспоримым предлогом, зайти в кусты и воспользоваться единственной возможностью успокоиться. «Трахни меня, Тэн», — предложил он так легко и открыто, что я оглянулся на него совершенно не понимая, что он болтает. «Тебя?» — я переспросил, не веря своим ушам. Эта идея не приходила мне в голову. «Меня, — подтвердил он, — я, конечно, не Мэрион, но ты можешь о ней думать, когда будешь кончать, это почти так же, как если б ты ее имел». Он положил руку мне на спину, что-то произошло со мной, я понял, что он был прав, что лучше сделать то, о чем он говорит, чем истязать себя бессмысленным сожаление о рухнувших надеждах. Я был не первый, кто его трахал, но после этого мне стало легче. «Ну, как?», — спросил он, застегивая штаны, я пожал плечами: «Нормально». «Ты думал о ней?». «Нет» — признался я.