— Но мама, она так страдает, она не может поверить, что ты такой…

— Какой, Сью? Какой я, любящий и любимый, что я сделал, что вы все так ужасаетесь этому, неужели я так низок для вас, что вы не хотите даже поверить в то, что я есть на самом деле?

— Но он, этот человек, он извращенный, жестокий, циничный, Тэн, он губит тебя…

— Ты не знаешь его, — возразил я, удивляясь насколько спокойно я реагирую на ее слова, — ты даже имя его произнести боишься. Этот человек — Крис Харди, Крис Аллан Харди, певец, артист, музыкант, он известен, он богат, он красив.

— Ты сделал это ради его денег, Тэн, — с еще большим ужасом спросила меня сестра. — он платит тебе за это?

— Нет, — воскликнул я, вскакивая на ноги, — тысячу раз — нет, это ложь, это грязь, которую почерпывают из газет, клянусь тебе, я не продаюсь ему, я люблю его, Сью.

— И ты не раскаиваешься во всем, что ты сделал с нами, ты не стыдишься всего этого? — она согнулась словно под тяжестью невыносимого для нее бремени.

Мне было безмерно жаль ее.

— Послушай, — начал я уже более спокойно, — я знаю, что я совершил страшную ошибку, но ход этих событий необратим, я не могу вернуться назад, не могу поехать с тобой к матери, это невозможно, Сью, я потерял эту возможность.

— Ты будешь это делать, ты хочешь продолжать? — она спрашивала меня почти беззвучно, я читал по ее губам.

— У меня нет выбора, пойми, я не могу и не хочу отступать.

— Что же будет? — снова спросила она.

— Не знаю, — повторил я, — но я умоляю тебя, это моя последняя просьба, воспрепятствуй тому, чтобы отец подал иск, это не должно случиться ни в коем случае, сделай все, чтобы предотвратить это.

— Но он это сделает Тэн, ты же знаешь, он не будет меня слушать.

Я достаточно хорошо знал своего отца, чтобы представить себе, что она говорит правду. Но допустить суда я не мог, даже ценою последней капли собственной чести.

— Я напишу ему письмо, но только ему, маме его не показывай ни в коем случае, хорошо?

Сью не отвечала.

Я вышел в другую комнату и быстро написал там короткое письмо с признанием того, что я жив и здоров, что все, что пишут про меня в журналах и газетах, правда, что я взывая к его здравому смыслу прошу его оставить меня в покое и не пытаться устраивать судебные разбирательства, ибо они заранее проигрышны.

— Вот, — сказал я, положив ей на колени конверт, — он не будет настаивать, когда прочтет.

Сью взяла конверт.

— Я должна уйти, да? — спросила она так подавлено, что я готов был взвыть от одного вида ее.

— Конечно, нет, — ответил я, — ты не только не должна, я не хочу, чтобы ты это сделала, у тебя ведь не сегодня самолет.

— Нет, — подтвердила она, — завтра в девять.

— Ты можешь не оставаться в гостинице. Эта квартира будет твоей, я поеду к Крису.

Снова услышав это имя, она вздрогнула.

— Ты останешься? — спросил я ее.

— Ни за что, — ответила она с такой решимостью, что я понял, что бороться с ней нет смысла.

— Поедешь в гостиницу?

Она кивнула.

— Я могу тебя с ним познакомить, — предложил я, — с Крисом, он вовсе не чудовище, как о нем пишут, может быть, он даже тебе понравиться.

— Это же… — она не знала, как назвать то, что я ей предложил.

— Это нормально, Сью, он очень хороший человек, тонкий и искренний, он может тебе понравится.

Она смотрела в нерешительности.

— Ты согласна, ты поедешь со мной, я должен быть в студии в семь, но мы приедем раньше, я позову его в бар, и познакомлю вас.

— Но я не знаю, что я могу сказать ему, — с замешательством возразила она, — я не понимаю…

— Ничего тут не надо понимать, отнесись к нему, как обычному человеку, нормальному, не сумасшедшему, эксцентричному, но порядочному.

Слово порядочный подействовало на нее убеждающе. Я взглянул на часы, было половина пятого, Бобби продолжал ждать у подъезда. Я помог Сью прийти в себя, мы пообедали, выпили чаю и выйдя, сели в машину. Бобби повез нас в студию. Я не чувствовал больше никакого волнения или неловкости, словно всю жизнь был готов к этому моменту.

Чемодан Сью оставила в машине. Мы вошли в здание, где находились студии различных групп, в том числе и студия «Ацтеков». Я провел сестру в бар и поручил ее заботам Бобби, а сам отправился разыскивать Криса. На месте его не оказалось, пришлось бегать по этажам, и наконец он обнаружился на лестнице, беседующим с Арчи. Он радостно бросился ко мне и тут же заговорил о том, как они решили аранжировать «Черную магию», которая не вошла в основной альбом, а должна была выйти как сингл… Я попытался терпеливо выслушать их обоих, но, казалось, потоку их идей не будет конца.

— Крис, удели мне минуту, — недвусмысленно обратился я к нему.

Харди тут же подмигнул Арчи и послушно отошел со мной в коридор.

— Что случилось? — спросил он с явной тревогой.

— Ничего особенного, — ответил я, стараясь говорить как можно спокойнее, — просто внизу в баре сидит моя сестра Сьюзен, я тебя с ней хочу познакомить.

Крис уставился на меня, вероятно, прикидывая, насколько я способен шутить таким образом.

— Ты что спятил? — сказал он, — какая сестра, откуда она тут взялась?

— Она приехала, неожиданно, разыскала меня, когда они в газетах статьи прочитали, ну, что, пойдешь?

— Черт побери, конечно, пошли, очень хочу на нее посмотреть.

И, не предупредив о нашем исчезновении Арчи, мы заскочили в лифт и спустились на первый этаж. Бобби сидел за столиком с Сью, и они явно дружески о чем-то беседовали. Мы тихо подошли к ним, и я позвал Сью.

— Это Крис, — сказал я, кивнув на моего друга, — вот что он такое, а вовсе не то, что о нем пишут.

Моя сестра и Харди полминуты внимательно смотрели друг на друга, я никогда не видел Криса настолько смущенным, а Сью настолько очарованной, она улыбнулась ему доверчиво, как ребенок, и вдруг протянула руку. Харди взял ее и с непередаваемым изяществом приложился к ней губами.

— Привет, Сью, приятно познакомиться, — добавил он.

Она смотрела на него во все глаза. Мы сели за столик. Бобби отправился принести нам выпить.

— Вы очень похожи, — заметил Крис, — пожалуй, если бы я тебя на улице встретил, принял бы за твоего братца. — совершенно естественно продолжая обращаться к ней на ты.

— Вы… то есть ты, — исправилась Сью, — ты поешь его песни?

— Еще как, — подтвердил Крис, — хочешь послушать?

— Хочу, — непринужденно ответила Сью, и я понял, что Крис просто загипнотизировал мою сестру. Мы переглянулись с Бобби, и я облегченно вздохнул.

— Тогда идем, — он залпом выпил стакан Мартини, и предложил моей сестре руку, помогая ей подняться из-за стола. Я смотрел на них с удовольствием, пожалуй это было самое чистое и возвышенное удовольствие в моей жизни, не омраченное абсолютно ничем.

Они пошли чуть впереди, о чем-то весело разговаривая, а мы с Бобби, несшим в руках чашку кофе, чуть отстали.

Крис был просто в ударе. Он построил всех, кого можно, чтобы в глазах Сью все выглядело идеально. Я сам впервые услышал полную версию «Черной магии» и был потрясен тем, что сумел сделать мой друг с моими плохо поддающимися вокальной обработке словами. Это в прямом смысле было волшебство, волшебство его голоса, музыки, то напряженной и дикой, то вдруг переливающейся и легкой как воздух, Сью сидела на стуле в полном восторге, слушая и следя за каждым движением Криса. «Он демон, — подумал я, — он действительно способен околдовать и свести с ума любого». Довольный Арчи стоял за спинкой стула моей сестры и гордо улыбался. Все хитро переглядывались, а Джимми, закончив играть, подошел ко мне и спросил, разрешу ли я ему пригласить Сью в кафе, просто потому что он не может не пообщаться с такой прелестной девушкой. Я рассмеялся и сказал, что это невозможно, что она уезжает и должна вернуться в гостиницу и выспаться как следует после всего, что ей пришлось пережить за этот день.

Около девяти вечера мы все трое сели в кадиллак, и Бобби повез нас в гостиницу, где остановилась Сью. Она чувствовала себя прекрасно и время от времени пожимала мне руку и поглядывала на Харди. Подъехав к месту, где нам следовало проститься, мы все трое вышли из машины, я взял чемодан Сью.