— Заткнись, — резко сказал Харди, — тебя не спрашивают.

Хауэр улыбнулся и посмотрел на меня с состраданием.

— Итак, послушайте внимательно, — продолжал Конрад, бросив остатки сигары в костер. — вам необходимо сделать две вещи, отдайте то, что должны отдать тем, кто этого ждет, и найдите убийцу, он приведет вас в Пылающую комнату.

— Вы не нашли его, — возразил Крис, — почему мы сможем это сделать?

— Вы сможете, — подтвердил Конрад.

— У нас есть выбор? — спросил я, уже заставив себя успокоиться.

— Нет, — ответили они вместе.

— А самоубийство?

Конрад усмехнулся и ответил:

— Собираетесь резать вены, как римские патриции, или пойдете более проверенным путем?

Он издевался надо мной, потому что прекрасно знал, что я не оставлю Харди, а он не станет отказываться. И тогда я задал им вопрос мучивший меня еще до разговора с Клеманом и вновь и вновь возникавший в моей голове:

— Что бывает с проводником после инициации?

Конрад рассмеялся открыто и весело и воскликнул:

— Гор, объясни ему, что с ними бывает?

Хауэр встал и подошел ко мне, положил руку мне на плечо.

— С ними все в порядке, Стэн, даже более чем. Вам пора, займитесь делами. Времени осталось мало.

Крис поднялся, и я поднялся вслед за ним. Он быстро дошел до выхода и вынырнул наружу. Я оглянулся назад. Хауэр смотрел мне в спину и внезапно отвернулся, что-то тихо сказав Конраду:

— Не забудьте про долги, — крикнул он мне.

Мы молча вернулись в отель. Поднялись в номер и, что было в высшей степени странно, не сговариваясь легли на постель и тут же заснули мертвым сном. Три последующих дня мы оба прожили так, словно ничего не случилось, Айрон приезжал за нами в отель, вез нас в город, мы ходили по клубам, ужинали в ресторанах, потом ехали назад, занимались любовью с неистовством все большим и большим, так, что ночь проходила раньше, чем мы успевали насытиться друг другом. Наконец наступил день отъезда, Харди позвонил Джиму, попросил, чтобы он встретил нас. Айрон приехал за нами, погрузил наш багаж, и Клеман вместе с Питером вышли проводить нас. Крис пожал ему руку, Питер церемонно раскланялся. Я стоял в стороне, пока хозяин отеля сам не обратился ко мне:

— Я хочу пожелать вам удачи, господин Марлоу, от всего сердца.

— Спасибо, — вяло отозвался я, — спасибо за ваш рассказ, господин Клеман.

Мы сели в машину и в розоватом свете морозного утра покатили по направлению к городу. Крис положил мне голову на плечо и заснул. А я смотрел на горы, мерцавшие в лучах солнца и повторял про себя только одну фразу: «Вперед, ублюдки, или вы хотите жить вечно?!»

Я просил Харди отменить репетицию, к чему репетировать, если никому больше это не нужно, но он возразил мне:

— Никто не знает и не должен знать об этом, кроме нас.

Может быть, он и прав, только что это меняет. Джимми, встретивший нас в аэропорту, так вглядывался в наши лица и так усиленно допытывался, что это с нами, что я не сомневаюсь в его способностях и так понять, что происходит что-то не совсем обычное. В конце концом это время можно было бы провести вместе, да и что там репетировать, все уже спето, последний концерт состоялся. Остались только долги. Иногда меня берет зло на Криса, я не понимаю его, он впал в какой-то совершенно несвойственный ему порок, стремление сохранять хорошую мину при плохой игре. А игра действительно скверная и никто не знает, чем она кончится.

Позвонил Марте и попросил ее приехать немедленно. Через полчаса она уже сидела напротив меня в кресле и, с удивлением глядя на меня, выслушивала мою просьбу:

— Я хочу, чтобы вы нашли безупречное заведение, пансион, куда можно поместить ребенка, девочку семи лет, вместе с собакой, другие условия меня не устраивают. Это должен быть частный пансион самого высокого уровня, проверьте все качество образования, условия содержания, контингент, все очень тщательно.

Марта смотрела на меня с плохо скрытым интересом, мы редко встречались с ней и еще реже разговаривали, и я всегда полагал, что она скорее старается не замечать меня, чем испытывает ко мне хоть какую-то симпатию, но в этот момент я понял, что это не так.

— Могу ли я задавать вопрос, Стэн, — вдруг заговорила она, опустив глаза.

— Конечно.

— Может быть это не совсем корректно, — она снова посмотрела мне прямо в глаза, — но почему вы хотите отказаться от нее, от вашей дочери?

Я не мог не улыбнуться.

— Это не мой ребенок, — пояснил я, — я взял на себя обязательство позаботиться о ней.

— Извините, — Марта страшно смутилась и заторопилась уходить, чтобы немедленно приступить к выполнению порученного.

После ее ухода я позвонил Микки и велел ему приготовиться к юридической процедуре устройства в пансион ребенка, чей отец умер, а мать пропала бесследно.

Вчера я приехал в студию, я не мог не видеть Криса больше часа, они репетировали, Джим пытался сочинить слова для композиции, расплывчатой и неубедительной настолько, что по лицу Харди было видно, что он сам не верит в то, что делает. Мне было больно смотреть на то, как он насилует свой дивный голос, пытаясь сымитировать подобие творческого процесса, который на самом деле был просто неуместен. Внезапно раздался звонок. Звонил его телефон, он нервно сжал трубку и рявкнул:

— Чего еще? Что? Какая Аманда? Иди ты к черту.

Он нажал на кнопку и швырнул телефон на диван. Но звонок раздался опять. Я взял телефон и успел только подать голос, Крис соскочил со сцены и вдруг, подбежав ко мне, вырвал у меня телефон из рук, и агрессивно и, не смущаясь, присутствием ребят закричал:

— Хватит с тебя баб, мне они осточертели, не смей с ней разговаривать, с этой блядью.

Я схватил его за руку и вырвал телефон. Крис смотрел на меня так, что я понял, что кто-то из нас сейчас ударит другого. Арчи как-то по-детски схватился руками за голову, Джим замер, раскрыв рот, Пэт сидел, с рассеянно веселым видом помахивая палочками. Но вместо этого, я вдруг осознал, что наилучшим выходом будет просто уйти немедленно за дверь, так я и сделал. Я выскочил в коридор и быстро пошел в туалет, заперся и снова попросил откликнуться несчастного абонента. Продолжалась пауза, затем я услышал хриплый женский голос:

— Я хочу Марлоу, Стэнфорда Марлоу.

— Я вас слушаю.

— Это Аманда, вы к нам приходили, помните девчонку Джози, с собакой, вы мне сказали, что я могу вам ее отдать, если деньги нужны будут.

— Да, я все помню.

— Так я хочу девчонку в приют отдать, я замуж выхожу, а Обри не хочет ее видеть.

— Я понял. Ждите, я сейчас приеду.

Я вышел из туалета, с Крисом объясняться я не стал, спустился вниз, сел в машину и велел Бобби везти меня немедленно. Я без труда отыскал дом, около которого мы познакомились с Джози, быстро поднялся по лестнице и постучал. Аманда открыла и впустила меня. Мы прошли в комнату. Она на сей раз выглядела приличнее, чем в предыдущий. Но по ее отекшему лицу было ясно, что она пьет и пьет постоянно.

— Ну как, девчонку возьмете? — спросила она, прикладываясь к бутылке, стоявшей на столе.

— Возьму, — ответил я коротко, — но мне необходимы все документы, ваше опекунство, свидетельство о том, что вы ее удочерили, все, что есть.

— У меня нет ничего, — сказала она, — нету. Как брат помер так она и осталась, я вроде ее тетка, никто и не спрашивал.

— В таком случае вам придется поехать со мной, все будет сделано в присутствии адвоката.

— Это еще зачем, берите так, только деньги давайте.

Я подошел к ней вплотную, взял ее за локоть и стиснул его с такой яростью, что она закричала.

— Вы поедете со мной, как я вам говорю, иначе вы не получите ничего, и отправитесь за решетку.

— Ну, ладно, поедем, — она уступила с неохотой, но деньги ей заработать, видимо, очень хотелось. — Сейчас что ли?

— Нет, но я сейчас же заберу девочку.

— А деньги?