Когда Нео вспоминал случившееся, руки его дрожали.

— Должно быть, меня выбросило наружу. Наверное, я ударился головой, потому что потерял сознание, а когда очнулся, они уже схватили меня. Четыре чертовых коротышки, по три, от силы четыре фута ростом, с черной, лоснящейся кожей: головы у них были большущие, а руки и ноги, наоборот, маленькие. Вид такой, будто они больше привыкли шевелить мозгами, а вот к физической работе непривычны.

— А на что похожи их конечности?

Вопрос задал Бэрни Хилл, до сих пор не отрывавшийся от еды.

— На бейсбольные перчатки: пальцы вместе, большой палец отставлен.

— Да, да, — пробормотал, кивая, мужчина и снова уставился в свою тарелку с супом.

— Они осмотрели меня, — продолжил Нео. — Одежды не снимали, просто осмотрели, как под рентгеном. Я дергался, пытался вырываться, но они направили на меня тонкий красный луч, вроде лазерного. Он ударил меня в лицо: ощущение было такое, словно меня сунули мордой в огонь; но главное, мне было не шевельнуть ни рукой, ни ногой, как парализованному. Потом они забрали меня на борт, и уж там устроили настоящее обследование. Включая вскрытие и изучение каждого органа по отдельности: помню, как увидел в руках у одного из них мою печень. А потом вернули все на место и устранили все следы своих манипуляций: по мне и не скажешь, что меня препарировали. Да, и боли я, конечно, никакой не чувствовал. Так вот, они просто собрали меня и уложили обратно на дорогу. Там меня и нашли солдаты, лежащим без движения на земле, рядом с перевернутой машиной.

Нео воззрился на Каден и с болью в голосе продолжил:

— Эти тупые ублюдки, копы, заявили, будто я уснул за рулем и меня снесло с дороги. Пег вышвырнуло из машины, и тачка перекатилась через нее. А всю историю я будто бы придумал, чтобы уйти от ответственности. И ничего не докажешь, вот ведь дерьмо!

— Покажи ей свое лицо, — предложил Павлов. — Пусть потрогает.

Нео схватил Каден за руку и приложил ее к щеке.

— Чувствуете? Вы ведь это чувствуете?

Она отдернула руку:

— Ничего я не чувствую.

Нео вскочил со стула:

— Это правда, чистая правда. Вы ничего не чувствуете, потому что там чувствовать нечего. Пять лет прошло, а чувствовать нечего.

— Он пять лет не брился, — пояснил Коджи, потерев собственное лицо. — Инопланетный луч загубил у него всю растительность на лице.

Каден склонилась над супом, просто не зная что сказать. Первым делом в голову приходит именно то, что он уснул за рулем, а вся история с похищением пришельцами была подсказана подсознанием, чтобы избавить его от мучительного чувства вины за смерть жены. Но это никоим образом не объясняет, почему у него не растет борода.

Зато теперь она поняла, почему они пользуются прозвищами или псевдонимами. «Лягушки» утверждали, что имели контакты с инопланетянами, и смертельно боялись как официальных властей, находящихся, по их мнению, под контролем пришельцев, так и того, что их попросту поднимут на смех.

— Понимаю, что вы думаете, — сказал Нео. — Что все это — плод моего воображения. — Он слегка подтолкнул ее локтем. — Интересно, а сами вы не думаете, будто вся история, что случилась с вами в Мексике, это игра воображения?

Женщина, сидевшая напротив нее, та самая перепуганная птица, неожиданно заявила, что назвала себя Джоан в честь святой.

— В честь Жанны д’Арк, вы ее знаете. Я всегда ею восхищалась. Ужасно, что ее сожгли на костре за смелость и победы в сражениях.

У говорившей был легкий южный акцент.

— Думаю, ее сожгли те, кто проигрывал сражения, — заметила Каден.

У Нео это вызвало смешок.

— Я была в заточении в Далей.

Каден в жизни не слышала о таком месте и подумала, что это, возможно, психиатрическая клиника.

— Это подземная военная база, находящаяся под контролем пришельцев, — пояснил Коджи. — В Нью-Мексико. В очень удаленном месте, у границы со штатом Колорадо.

Тон Коджи был нейтрален, словно он был здесь скорее посредником, чем коллегой.

— Они захватили меня пятнадцать лет назад, — сказала «Святая Жанна». — Я тогда ходила в школу в Денвере, а в летние каникулы решила повидать Дикий Запад и индейские резервации в Нью-Мексико. Пустилась в путь через горы и пустыню, держась в стороне от главных дорог. Знаете, наверное, каково это — голые скалы, змеи да кое-где сухая полынь. Я ехала по ночам, когда не так припекает. Ну а это для них самое лучшее время, чтобы вас схватить, не так ли? Когда поблизости никого нет.

— Они всегда делают это по ночам, — встрял Нео. — На проселочных дорогах или в таких местах, где нет ни транспорта, ни жилья.

Джоан нервно пригладила волосы:

— Так или иначе, я тащилась по щебеночной дороге, посреди ночи, одна, вдалеке от всего на свете. Движения почти никакого, может, проедет одна машина за несколько минут, вот и все. Впереди находился маленький городишко под названием Куба. Правда, у него такое название, Куба, как страна.

Каден кивнула:

— Города Нью-Мексико порой носят чудные имена; там есть город Правда или Последствия[14] и прочее в том же духе.

Она сказала все это, чтобы Джоан не подумала, будто она сомневается в ее словах относительно названия города.

— Я двигалась по дороге к этой самой Кубе, когда надо мной вдруг что-то зависло. Что именно, я толком рассмотреть не могла, было темно, а штуковина та была черной. И никаких огней. Я знаю, все обычно говорят про всякие там огни, но в тот раз их не было. Это было что-то вроде черной пустоты в ночном небе, чернота, заслонившая звезды и луну. Потом я стала думать об этой штуковине как о черной дыре. — «Святая Жанна» покачала головой и отпила глоток воды. — Моя машина просто остановилась. Остановилась, и все. Мотор не то чтобы сдох… нет, судя по звуку, он работал, но так, знаете, фырчал, будто вот-вот заглохнет. А машина встала. Фары потухли, приборная панель отключились. Такое впечатление, будто эта зависшая надо мной штуковина заморозила мотор. Да и меня. Я тоже застыла. Не от холода, ясное дело, да только не могла ни двинуться, ни заговорить, ни даже пальцем пошевелить. Просто сидела на водительском месте, неподвижная, как статуя.

Знаете такое ощущение, когда руки и ноги словно отнимаются, их еще как будто иголками покалывает? Вот так у меня было во всем теле, вроде как в него разом воткнули миллион иголок. Может, они сквозь меня ток пропустили или еще как-то использовали электричество, это уж не знаю. Шевелиться я не могла, но оставалась в полном сознании, даже когда они вытащили меня из машины. Потом они доставили меня в это подземное убежище, тоже там, в Нью-Мексико. Позже я узнала его название: Далси. Там, в Далси, было много людей. И ОНИ тоже там были.

С нарастающим чувством паники Каден слушала рассказ женщины о целой армии людей-рабов, управлявшейся инопланетными «гуманоидами». Некоторых людей использовали в качестве слуг или работников, но многие были нужны как подопытные кролики для лабораторных экспериментов, в сравнении с которыми бледнели ужасы «Острова доктора Моро»[15].

Рассказ «Святой Жанны» воскресил в ее памяти пережитое в горной пещере возле Тео. Отвратительное ощущение наготы и беспомощности перед насилием…

— Женщины нужны им для удовлетворения сексуальных потребностей мужчин-рабов, — сказала Джоан. — Меня определили в бордель и заставили…

Каден вскочила, отшвырнув стул, и выбежала из комнаты.

Монтес вернулась в свою комнату, поскольку больше идти ей было некуда. Отправиться в город не показалось ей хорошим решением: сначала надо выяснить, что же произошло с ней в горной пещере и с чего вдруг государственные структуры Мексики — а судя по всему, и ее страны тоже — возжелали ее смерти. Мысль о возвращении Хулио с того света, чтобы убить ее, она постаралась выбросить из головы, но странностей вокруг всего произошедшего в пещере и после нее хватало и без того.