Полностью придя в себя, Каден рассказала осматривавшим ее врачу и медбрату, кто она и как оказалась на площадке, но никто из них не проронил в связи с этим ни слова. Притом что немыми они не были и друг с другом разговаривали, они вели себя так, словно вообще ее не слышали.

Она знала, что это ей не мерещится: они прекрасно ее слышат. Но игнорируют.

Потом она заметила, что здешний персонал носит под белыми халатами военную униформу. А когда дверь в палату открылась, Каден увидела, что в коридоре еще больше военных.

Допустим, этот госпиталь передан в распоряжение военных, но она-то здесь при чем? Почему ее здесь держат? И при этом отказываются с ней общаться?

И еще одна загадка — она слышала, как кто-то говорил в коридоре по-английски, с американским акцентом. Спустя мгновение появился фельдшер и сделал ей укол. Каден закрыла глаза, но окно ее сознания все же осталось приоткрытым: полностью она не отключилась. Во всяком случае, голоса возле постели слышала и узнала среди них голос того американца, который недавно разговаривал в коридоре. Склонившись над ней, он беседовал с человеком, говорившим по-английски с мексиканским акцентом.

— Она прошла полную проверку в связи с произошедшим в гробнице, — сказал мексиканец.

— Нашим людям нужен полный отчет, с результатами анализа крови, снимками — все.

— Само собой.

— Чертовски плохо, — сказал американец. — Такая молодая. И многообещающая в своей сфере.

— Ваши люди действительно хотят свести ее к нулю?

— Это необходимо.

Господи, да они, никак, решили ее убить? Каден хотелось закричать, потребовать, чтобы ее отпустили и прекратили все это немыслимое безумие, но губы ее не шевелились.

Она пребывала хоть и в затуманенном, но в сознании, когда вошедший медбрат приложил к ее лицу кислородную маску. Но едва он взялся за вентиль, как получил удар по голове и рухнул на пол. Над Каден склонился мужчина, сунул что-то ей под нос, и у нее словно что-то взорвалось в голове, мигом прояснив сознание.

Предупреждая все вопросы, он прикрыл ей рот рукой и шепнул:

— Тсс! Мы заберем вас отсюда.

Каден с удивлением узнала в нем того японца средних лет, которого приметила в Тео. Он помог ей подняться с больничной койки и облачиться в длинный дождевик.

— Вылезем в окно. Тут невысоко. Это первый этаж.

Снаружи хлестал дождь, грохотал гром. Женщина, встретившая Каден за окном, помогла ей забраться в поджидавший фургон. Японец тоже влез туда, и машина покатила по темной улице.

Еще не придя в себя до конца, Каден оглядела людей в фургоне. Помимо японца, помогшего ей бежать, и женщины, поджидавшей под окном (в ней Каден по произношению опознала американку), там был еще водитель, судя по всему — мексиканского происхождения.

— Кто вы? — спросила исследовательница.

Ответа не последовало.

— Пожалуйста, скажите хоть что-нибудь.

— Мы друзья, — промолвила женщина. — Они собирались вас убить.

— Но почему?

— Вы слишком много видели.

— Это Пернатый Змей, — сказал японец. — Катастрофа в Мексиканском заливе. Начало положено.

— Начало чего?

Женщина подалась вперед, глаза ее неестественно расширились.

— Конца света.

Голова у Каден пошла кругом. О чем вообще толкует эта дама? Конец света? Армагеддон? Она уже израсходовала весь имевшийся у нее адреналин, ей хотелось не только закрыть глаза, но и отключить свое сознание.

— Это безумие, — пролепетала она и повторила свой вопрос: — Кто вы?

— Мы лягушки, — произнес японец.

— Что вы имеете в виду?

— То, что, как и вы, мы были препарированы.

— Прошу прощения, но вам лучше принять вот это и уснуть. — Женщина протянула ей бутылочку с водой и пилюлю.

— Но я не собираюсь…

— Пожалуйста. Мы можем заставить вас, но не хотим.

— Это просто успокоительное, — пояснил японец.

Она оттолкнула руку женщины и лишилась чувств — ей хватило и той химии, что уже была в ее организме.

Седона, штат Аризона

Каден стояла у окна, потягивала чай и смотрела на ржаво-кровавого оттенка утес Каменный Собор, драматично вздымавшийся к васильковому небу. То засыпая, то просыпаясь на протяжении двух суток, она наконец пришла в себя достаточно, для того чтобы подняться с постели и принять душ. А когда вышла из спальни, то увидела невесть откуда взявшийся комплект одежды, горячий чай и легкий завтрак из гранолы[12] с бананом и йогуртом.

Каден находилась где-то в Седоне, столице движения «Новый век»[13], с его художниками, живописными пейзажами, удивительными красными скалами, так запомнившимися ей еще по прошлому посещению: двенадцать лет назад она провела здесь незабываемые, романтические дни, совершив поездку автостопом с приятелем, с которым вместе училась в колледже. Позднее она приезжала сюда уже одна, в поисках тишины и спокойствия, необходимых при работе над докторской диссертацией.

Единственное окно в комнате выходило на монолитный пик из красного камня и две скалы поменьше. Названия двух других возвышенностей она не знала, но у нее имелся карандашный набросок Каменного Собора.

В дверь постучались. Похоже, дверь не запиралась, во всяком случае, изнутри, но Каден даже не попыталась открыть ее и выглянуть наружу. Видимо, еще не была готова встретиться с миром, хотя теперь мир сам пришел к ней.

— Войдите, — сказала она, не отходя от окна.

Мужчина, который вызволил ее из адской больницы в Мексике, открыл дверь и вежливо помедлил у порога. Потом кивнул, слегка обозначив нечто вроде поклона, и произнес:

— Доброе утро. Как самочувствие?

— Лучше.

Он снова кивнул:

— Замечательно. Многие люди, и я в том числе, верят в то, что Седона является средоточием вихревых потоков духовной энергии, способствующей восстановлению жизненных функций.

— Зачем вы меня сюда доставили?

— Я так понимаю, что это лишь один из многих накопившихся у вас вопросов. Вы заслужили ответы — и получите их.

Собеседник протянул ей руку.

— Меня зовут Коджи Ода. Я японец, но последние двадцать лет живу в вашей стране.

Каден узнала это имя и с расстановкой повторила его вслух:

— Ко-джи О-да. Ученый. Специалист по воде. Неортодоксальные взгляды. Я читала одну вашу статью, еще в аспирантуре. Припоминаю, то был перевод публикации в журнале университета Осаки. Вы еще сотрудничали с НАСА. Признаться, я считала вас умершим.

Он отреагировал улыбкой и еще одним легким кивком.

— Уверен, очень многие именно этого и хотели бы.

— Нет, я ведь что имела в виду: вы как сквозь землю провалились. Никаких публикаций, никого участия в дискуссиях уже много лет. Я ведь астробиолог, как и вы.

— Это сравнение, конечно, делает мне честь. Вы настоящий ученый. Что же до меня, то у меня нет ни академических степеней и званий, ни, собственно говоря, желания называться ученым. Я предпочитаю думать о себе как о любителе.

Монтес прекрасно знала, что этот «дилетант» имеет репутацию астробиолога мирового класса, специализирующегося на воде.

— А что с вами случилось? Двенадцать лет назад, как раз перед моим поступлением в аспирантуру, в научных кругах шумно обсуждались результаты опытов с водой, которые вы ставили для НАСА — ваши предсказания относительно того, что мир лишится водных ресурсов раньше, чем ископаемых, и что в будущем нам предстоит битва за воду… Господи, да тогда о вас говорили повсюду!

— Ну, с тех пор много воды утекло, и если обо всем рассказывать, это займет много времени. Давайте прогуляемся: я покажу вам свой оазис.

Городок Седона был расположен в пустыне. «Оазис» представлял собой занимающий площадь в семь акров комплекс строений с земляными стенами в фут толщиной и полуземлянок. Причина использования земли в качестве строительного материала была очевидна — земля, обеспечивая не меньшую изоляцию, чем бетон, позволяла поддерживать внутри тепло зимой и прохладу летом. Повсюду росли пальмы.