— Твой супруг проиграл тебя в кости. Теперь ты принадлежишь Дурьодхане и должна ему прислуживать, как рабыня:

— Не лги, несчастный! — воскликнула Драупади. — Не станет царевич играть на свою супругу. Разве у него не было других ставок?

— Не было, — ответил посыльный. — Ведь он сначала проиграл все свои богатства, все свое царство, своих братьев и самого себя. Ты, о высокочтимая, была его последней ставкой.

Услышав это, Драупади бросилась туда, где находились женщины слепого царя. Посыльный, погнавшись за ней, настиг ее и поволок за волосы в зал собраний.

С растрепанными волосами, в наполовину спустившемся одеянии оказалась Драупади перед мужами в зале собраний. Сжигаемая гневом, она произнесла слабым голосом:

— Да падет позор на всех вас! Неужто погиб нравственный закон потомков Бхараты? Где обычаи кшатриев? Вы все наблюдаете беззаконие и молчите!

Мудрецы сидели опустив головы. Видя, что и супруги Драупади молчат, посыльный вновь схватил несчастную за волосы и потащил по полу. Кауравы же кричали: «Рабыня! Рабыня!»

— Твой вопрос сложен, — обратился к Драупади Бхишма. — Конечно же, не имеющий богатств не может ставить ставку в игре. Но верно также и то, что жены должны всегда подчиняться мужьям. Не исключено, что твоему супругу не следовало вступать в игру, но он вступил в нее добровольно.

— Постой, — крикнул Бхима. — Ведь Драупади и наша жена. Не имел Юдхиштхира права играть на нее.

— Замолчи, Бхима! — воскликнул Арджуна. — Не нарушай закона сам. Никто не смеет оспаривать воли старшего брата.

— Я не понимаю, о чем идет речь, — сказал какой-то мудрец. — Женщине определен богами только один супруг. Если же у нее их несколько, она должна рассматриваться как нечестная женщина. Вполне законно, что ее привели к нам одетой или голой, все равно.

И пока шел этот спор знатоков закона, стояла Драупади в зале собраний без верхнего одеяния, дрожа, как лист смоковницы, протягивая руки к своим мужьям. Видя, что спор затянулся, Дурьодхана дал знак, чтобы с его новой рабыни совлекли сари. Один из Кауравов схватил за конец сари и потянул к себе. Дурьодхана дико захохотал. Многие закрыли лица ладонями, чтобы не видеть позора. И вдруг хохот оборвался. Сколько ни тянул негодяй сари, ему не было конца. Материя закрыла весь пол зала, уже скрыла с глаз того, кто тянул.

И в это время послышался громовой голос Бхимы:

— Запомни этот день, Дурьодхана! Клянусь перед всем собранием, что я убью тебя вот этими руками. Убью я того, кто коснулся рукою волос нашей супруги.

Пандавы и их мать покинули зал. Они уходили в дремучие леса. Драупади последовала за ними.

Близился тринадцатый год изгнания Пандавов. Братья все время были вместе, и не осталось для них незамеченным, что Юдхиштхира все чаще и чаще погружается в раздумье. С его светлого лба не исчезала глубокая складка. Однажды Юдхиштхира поделился своими заботами.

— Кончается двенадцатый год нашего изгнания, и тебе, Арджуна, придется отправиться в Хималаи.

— Зачем? — удивился Арджуна. — Здесь нам хорошо. И к чему разлучаться?

— Шива, обитающий в царстве вечной зимы, должен дать нам оружие.

— А чем плохо наше? — спросил Бхима. — Да и без оружия я могу сразиться с кем угодно!

— Путь к царству лежит через поле боя, — сказал Юдхиштхира.

— Лучше остаться здесь, чем рисковать жизнью, — вставила Драупади. — У наших братьев Кауравов сильная и многочисленная армия. Мы же одни.

— Поэтому нам и необходимо оружие Шивы, — твердо сказал старший из Пандавов. — Арджуна должен немедленно покинуть нас и вернуться с оружием.

На следующее утро Арджуна, простившись с братьями и нежной Драупади, двинулся в путь. Много опасностей, много приключений было у него на этом пути. Но вот все позади. Показались высочайшие снежные горы, при одном виде которых захватывает дух. Царство вечной зимы, обитель злых духов, готовых свернуть шею любому, кто посягнет на их владычество.

Послышался шум продирающегося через чащу зверя. Арджуна снял с плеча лук и, наложив на дугу стрелу, остановился, готовый к любым неожиданностям. На него двинулся дикий бык. Стрела не дала промаха, и зверь рухнул на землю. Подойдя ближе, он, к своему удивлению, заметил в туше две вошедшие по самое оперение стрелы.

Подняв голову, Арджуна увидел выходящего из леса горца и рядом с ним молодую женщину. В руках у мужчины был лук такой величины, что оружие самого Арджуны казалось рядом с ним игрушкой.

— Это моя добыча! — сказал незнакомец, попирая ногой тушу.

— Почему ты так думаешь? — удивился Арджуна. — Ведь я выстрелил первым.

— Нет, это я выстрелил первым! — настаивал горец.

— Но кто ты? Как ты здесь оказался? — спросил Арджуна.

— Я — Кирата^{345}, охотник. Это мои горы, мой лес, и бык тоже мой.

— Что ни говори, — проговорил Арджуна раздраженно, — но добыча принадлежит выстрелившему первым. Бык мой!

— Но владеть им буду я! — сказал горец.

— Тогда померяемся силой! — грозно произнес Арджуна. — Защищайся! Я буду сражаться с тобою и докажу, что я сильнее. — Жена Кираты отошла, и мужчины взялись за луки. Они были прекрасными лучниками, но ни один не смог поразить другого стрелой. Тогда взбешенный Арджуна отбросил лук и подступил к своему противнику с голыми руками. Оба были сильными людьми, и не один не смог одолеть другого. Перед тем как снова броситься на Кирату, Арджуна взглянул на него.

— Что ты за человек? — спросил Арджуна, и внезапно между глаз на лбу Кираты вспыхнул луч света, ослепив и одновременно озарив догадкой^{346}.

— Ты Шива! — воскликнул сын Панды, падая к ногам мнимого Кираты.

— Да, я Шива! — признался великий бог. — Как ты не понял этого сразу? Ведь кто другой, кроме меня, мог бы соперничать с тобой в искусстве стрельбы?

Вручая Арджуне лук, Шива сказал:

— Вот Аджагава, которая делает непобедимым! Прими, могучерукий, это оружие и облегчи им землю^{347}.

Арджуна хотел поблагодарить благого бога, но черты Шивы стали растворяться в воздухе. На глазах Арджуны исчезла и спутница Шивы. Арджуна так и не сумел как следует разглядеть ту, которая имела много имен, называясь то Дэви, то Парвати, то Ума.

Поднявшись с колен, Арджуна понесся вниз с такой быстротой, что его не мог бы догнать самый быстроногий из ракшасов. Впрочем, мысль гнаться за ним не могла бы теперь прийти никому в голову. Ведь в руках Арджуны Аджагава, лук самого Шивы.

Соединившись, братья решили вернуться в царство Вираты. Ведь тринадцатый год их изгнания был на исходе, а лук Шивы давал надежду на победу в битве с Кауравами, которой вряд ли удастся избежать.

Было самое жаркое время года. Солнце пекло невыносимо. Взятые с собою запасы воды иссякли, и надо было искать источник или реку. Юдхиштхира приказал младшему из братьев Сахадеву забраться на дерево, чтобы взглянуть, нет ли поблизости реки.

— Я вижу озеро! — послышалось с верхушки дерева. — Разреши, брат, я разведаю к нему путь.

— Спускайся и иди! — приказал старший из Пандавов.

Юность быстра на подъем, на спуск, на движение. Зная направление, в котором находилось озеро, юноша вскоре его нашел и, как ему было сказано, тщательно осмотрел берега. Не заметив не только людей, но даже животных на водопое, Сахадева спустился в воду. Сверху она казалась голубой, а вблизи имела черный отлив.

И в это время он услышал человеческий голос с хрипотцой, как у простуженного:

— Не пей, пока не ответишь на мои вопросы.

Голос исходил из пустоты. Оглянувшись, он увидел аиста, стоявшего у берега на одной ноге. Решив, что ему померещилось, Сахадева зачерпнул глиняной кружкой воды и, выйдя на сушу, с наслаждением ее выпил. И в то же мгновение упал бездыханным.